Польские земли под властью Петербурга. От Венского конгресса до Первой мировой - Мальте Рольф

Но имперские чиновники на местах были готовы заботиться о хороших отношениях не только со своими традиционными союзниками. Они скорректировали и некоторые из давних предрассудков по отношению к другим сегментам общества, находившимся, как прежде считалось, в фундаментальной оппозиции к русскому владычеству. Так, католическое духовенство потеряло статус воображаемого главного врага царской власти. Слишком очевидно было, что церковь в дни революционной анархии вела себя сдержанно или даже открыто высказывалась за сохранение существующего порядка.

А главное – представители Петербурга в Привислинском крае пересмотрели свою оценку организаций и партий национал-демократического спектра. В 1890‐е годы такие люди, как Роман Дмовский, являли собой в глазах властей существенную угрозу, потому что представляли новую городскую интеллигенцию, часто дворянского происхождения, начавшую борьбу за национальные права поляков и продолжавшую традицию «польского восстания». Дмовский еще в бытность студентом Варшавского университета и руководителем националистического Союза польской молодежи вступил в конфликт с властями и был приговорен к шести месяцам заключения в Варшавской цитадели. Вскоре после этого генерал-губернатор и вовсе выслал его из Царства Польского712.

Еще накануне революции в административных документах национал-демократическая агитация учитывалась под рубрикой «революционная деятельность»713. Но уже в 1905 году стало понятно, что национал-демократы не закоснели в фундаментальной оппозиции к режиму. Под влиянием Дмовского они отказались от цели насильственного свержения петербургской власти и в деятельности социалистического подполья стали усматривать опасность для развития Польши. Так у представителей режима внезапно возник с польской стороны еще один партнер для диалога.

Опыт смут и хаоса 1905 года объединил широкий спектр польских консервативных, буржуазных и национал-демократических партий в общем страхе перед революцией. Слишком часто революционные события проявлялись в форме анархии и насилия. Последнее же имеет тенденцию отрываться от своих изначальных целей; выступающие экспертами в области насильственной борьбы индивиды и организации ради обеспечения своих интересов и самосохранения склонны к эскалации насилия. Разрыв между политическими и «обычными» насильственными преступлениями быстро исчезает; насилие профанизируется и коммерциализируется и все больше направляется против тех, кто еще вчера считался союзником по восстанию.

Так было и в 1905 году в Царстве Польском: все более весомую роль в конфликтах играли акторы, осуществлявшие насилие, – боевые организации СДКПиЛ и ППС, наемные убийцы, стрелявшие в полицейских и штрейкбрехеров, конкурирующие отряды самообороны и вооруженные банды, воевавшие друг с другом и делавшие улицы города опасными для прохожих. Бунт, который изначально был призван поколебать российское владычество, в конце концов обернулся необузданным и вызывающим все больший страх насилием, которое стало определять повседневную жизнь всего населения. Огромное множество людей познало на собственном опыте, что полный крах царского аппарата власти не привел здесь ни к чему хорошему714. То, что для одних было «днями свободы», для других представляло собой фундаментальную угрозу их жизни и собственности. Вышедшее из берегов насилие было направлено отнюдь не только против богатых: оно стало повседневностью и для городских низов, и для рабочих. Вооруженные отряды самообороны терроризировали друг друга.

Боевые организации, в особенности таких партий, как СДКПиЛ, ППС или ППС-Пролетариат, не колебались при использовании оружия. После выхода Октябрьского манифеста военизированные формирования социалистических партий пытались поддерживать социальную оппозицию режиму с использованием насильственных средств. Все «примиренцы», сомневавшиеся в осмысленности революции, теперь были объявлены предателями, и на них была открыта охота. В декабре 1905 года боевики СДКПиЛ, например, совершили убийства журналистов национал-демократической газеты Goniec, после чего традиционное противостояние социалистов и национал-демократов перешло в новое качество. В 1906 году национал-демократы отреагировали на нападения созданием собственной организации самообороны, называемой «народной милицией», которая имела вооруженные «боевые кружки» и своими целенаправленными акциями возмездия и нападениями на членов социалистических партий значительно способствовала раскручиванию спирали насилия715.

Таким образом, от эскалации насилия страдали самые разные группы общества. Одним из последствий этого, несомненно, была готовность реагировать насилием на насилие; другим – понимание того, что революционная смута, казавшаяся все более бессмысленной, представляет собой силу прежде всего разрушительную716. Логика необузданного насилия включает в себя, помимо прочего, эффект раскручивающейся карусели: некоторые из тех, кто изначально активно участвовал в запуске карусели насилия, были сброшены с нее растущей центробежной силой. В конкретной ситуации Царства Польского опыт насилия и страх перед угрозой для жизни, которую оно несло, повысили у части местного общества готовность принять государственных чиновников и их силы охраны порядка как необходимых гарантов общественной безопасности.

Обнародование императорского Манифеста 17 октября способствовало распространению такой позиции, в том числе – и даже в первую очередь – в национал-демократическом лагере. Дмовский и его союзники увидели, что появилась основа для получения дальнейших уступок мирным путем, через переговоры. Национал-демократы организовали благодарственные митинги на улицах Варшавы, и подпись Дмовского стоит под петицией к российскому правительству с требованием дополнительных привилегий для Царства Польского717.

Главным действующим лицам насильственной революционной борьбы подобные признаки того, что фронт противодействия режиму начал рушиться, должны были показаться тем более угрожающими, что теперь к диалогу с властями стремилась уже не только небольшая, консервативно-элитарная, не особенно влиятельная группа угодовцев, а гораздо более широкая сила. Социалисты сначала пытались дискредитировать национал-демократических «примиренцев», распустив слух, будто Дмовский договорился с петербургскими властями о подавлении революции в Польше. Конфликт быстро обострился еще сильнее, когда царские власти перешли к последовательным репрессиям против социалистических движений, в то время как эндеции было разрешено продолжать свою политическую агитацию почти без ограничений. Начало избирательной кампании в I Думу в январе 1906 года подлило масла в огонь. После того как социалистические партии объявили бойкот выборам, они – в первую очередь ППС – начали добиваться неучастия в выборах и от других, в том числе и насильственными средствами, а политических оппонентов запугивать вооруженными нападениями718. Стал виден тот потенциал насилия, которым обладал этот конфликт, разросшийся в 1906–1907 годах в целую межпартийную войну, приведшую к огромному числу жертв: в общей сложности около тысячи человек было в ней ранено и более 300 – убито.