Венгерский кризис 1956 года в исторической ретроспективе - Александр Стыкалин

Деятели ПОРП, включая нового лидера партии С. Каню, приезжая в Венгрию, хотели услышать совет более успешной национальной коммунистической элиты и в первую очередь самого Кадара, выводившего свою страну после 1956 года из еще более глубокого политического кризиса. Среди функционеров ПОРП распространено было отношение к венгерской модели как к образцовой, на которую надо ориентироваться, пытаться внедрять ее элементы на польской почве[793]. Ведь кадаровская модель долгое время позволяла успешно справляться с экономическими трудностями, а главное: в Венгрии удалось то, что не получилось в Польше – примирить с коммунистической властью рабочий класс. В первую очередь, в Варшаве хотели лучше узнать и перенять конкретный опыт венгерской консолидации второй половины 1950-х годов.

В марте 1981 года в Будапешт с официальным визитом приехал С. Каня. Этот визит состоялся в очень непростое для страны время. Углублялся экономический кризис. Обострялся конфликт между ПОРП и 10-миллионной «Солидарностью», власть продолжала терять контроль над обществом.

Беседуя с Каней[794], Кадар изложил свою принципиальную позицию в связи с польским кризисом, повторив, в иной упаковке, и важнейшие тезисы, звучавшие 5 декабря. Он подтвердил приверженность ВСРП прежним своим принципам открытой политики, опирающейся на поддержку широких масс (лозунгу «кто не против нас, тот с нами»). При всей неприемлемости сектантства и готовности бороться за массы, заметил он, на наступление явного врага, подрывающего основы режима, следует уметь реагировать жестко. Надо уметь противостоять и проявлениям массового безумия, иногда способного охватить общество в кризисные моменты. Разговор с Каней дал Кадару повод вспомнить о «венгерском 1956 годе», когда процесс размежевания в обществе зашел еще дальше, а политическая борьба принимала самые экстремальные, конфронтационные формы. Венгерский лидер изложил польским собеседникам официальную версию о «контрреволюции», предательстве И. Надя и т. д., о том, что в тех условиях только силовое вмешательство извне могло предотвратить гражданскую войну. Ситуация в Венгрии в тот момент сильно отличалась от того, что было осенью 1956 года в Польше, где удалось преодолеть кризис политическими средствами. Кадар напомнил о том, что жесткие методы, применявшиеся его правительством в условиях консолидации, не всегда находили в то время понимание польских товарищей, из Варшавы подчас звучали упреки в возвращении Венгрии к сталинизму, в отношениях между ПОРП и ВСРП возникала определенная напряженность. Жесткая политика была, однако, порождением конкретной ситуации: для предотвращения полного хаоса в стране можно было, по его мнению, опереться только на части Советской армии. Иная ситуация – в современной Польше, где есть все возможности разрешения кризиса собственными силами (польские коммунисты, как неоднократно замечал Кадар, сейчас сильнее, чем думает кое-кто в Польше, так и в других странах). Гарантом успеха венгерский лидер считал обеспечение единства партии на основе четко сформулированной платформы, ведь члены ПОРП должны ясно понимать, за какие цели они борются, а ее руководство должно реально осознавать, сколько человек за ним идет, какие силы имеются в наличии. Программа эта, подчеркнул Кадар, может концентрироваться на решении лишь самых минимальных задач, наиболее насущных (прежде всего – экономических) проблем, но она должна быть приемлема не только для рядовых членов партии, но и для основной массы населения, заинтересованной в стабильности и сохранении жизненного уровня, а значит, в прекращении забастовок – речь идет и о людях католической ориентации, и даже о конструктивно настроенных священниках. Вопрос о единстве в партии от ЦК до низовых организаций венгерский лидер считал ключевым, поскольку без этого ПОРП не сумеет сохранить своих ведущих позиций в обществе, утратит власть, что повлечет за собой крах всего существующего конституционного порядка. Большое внимание Кадар уделял также контролю над средствами массовой информации: оппозиция не должна перехватить у правящей партии инициативу там, где дело касается борьбы за умы людей.

Завоевание масс на свою сторону, по убеждению Кадара, невозможно без однозначного отмежевания от прежних ошибок, что, впрочем, не означает сведения счетов, тем более что у партии есть заботы поважнее. В 1980–1981 годах он неоднократно напоминал своим собеседникам (в том числе Кане) о том, что Ракоши и его соратников, несших немалую долю вины за кризис 1956 года, ВСРП привлекла к партийной ответственности только в 1962 году. Программа, сформулированная руководством ПОРП, должна свидетельствовать, по его мнению, как об открытости политики, так и о твердости намерений. Надо дать оппонентам понять, что власть не хочет кровопролития, выступает за соблюдение законности, но будет до конца защищать конституцию и определенные устои: Польша во что бы то ни стало должна остаться социалистической страной, входящей в содружество стран, строящих социализм. Чем яснее будет осознание в обществе твердости позиций руководства, тем меньше крови прольется на улицах.

Отдавая, как и прежде, явное предпочтение политическим средствам, Кадар в принципе не исключал и применения силовых мер, но только в самом крайнем случае, если будут исчерпаны все возможности мирного решения и режим окажется в смертельной опасности. Повторение в Польше 1981 года венгерского сценария 1956 года он считал крайне нежелательным во всех отношениях, но полностью исключать такой перспективы не мог. Если окажется необходимым применить силу, говорил он Кане, то это должны сделать сами поляки, любое внешнее вмешательство еще более ослабит позиции ПОРП, затруднит, а то и сделает вовсе невозможной последующую консолидацию общества, главная забота о которой в любом случае ляжет не на внешнюю силу, а на самих польских коммунистов. Кроме того, внешнее вмешательство не в интересах мирового коммунистического движения: венгерский лидер хорошо представлял себе масштабы морального урона, который понесло коммунистическое движение вследствие августовской акции 1968 года в Чехословакии. Зная о своем международном авторитете в коммунистических кругах и отношении польских функционеров к венгерской модели как наиболее совершенной, Кадар постарался использовать накопленный капитал с тем, чтобы донести до лидеров ПОРП свою позицию и повлиять на выбор ими адекватных средств решения стоящих задач. Ни в коей мере не желая драматизировать ситуации, он в то же время настаивал на твердости и последовательности в осуществлении курса на сохранение Польши в качестве социалистического государства, члена ОВД[795].