Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании - Ладислас Фараго

К октябрю антирузвельтовская кампания Томсена слилась с такой же кампанией, проводившейся дуэтом Дэвис – Льюис. К этому времени США, как и предполагал Вирек, вступили в полосу глубокого политического кризиса, вызванного всем ходом подготовки к президентским выборам. Использование грязных методов было обычным явлением в американской политической жизни, однако на сей раз на нее влиял новый элемент – страх войны. Как писал впоследствии политический обозреватель Роберт Шервуд, «в ней было нечто новое, иррациональное, особенно острым было чувство нарастающей паники».

В известной мере это была естественная реакция на развитие событий в Европе, где Гитлер побеждал, не встречая, в сущности, никакого сопротивления, и наказывал Англию авиационными налетами. Однако эта атмосфера в значительной степени была искусственно создана немцами. Многие громкие предвыборные лозунги, казавшиеся выражением чаяний американского народа, в действительности были, как это видно из немецких архивных документов, изобретены Виреком и подброшены американским политиканам. Именно он был автором двух броских фраз, использованных политиками в своих выступлениях и потом подхваченных миллионами американцев. В одной из них, впервые произнесенной сенатором Уилером, говорилось, что, если Рузвельт вмешается в войну в Европе, он «угробит каждого четвертого американского парня». Другой фразой было заведомо ложное утверждение, будто «американские парни уже плывут в Европу на военных транспортах».

К октябрю в группу подручных пропагандистов Вирека уже входило 24 сенатора и конгрессмена. Одни из них сознательно сотрудничали с ним, других он ловко использовал в своих целях. Друзья и марионетки Вирека в конгрессе, пользуясь своим правом бесплатной корреспонденции, рассылали избирателям сотни тысяч писем с предупреждением, что переизбрание Рузвельта означает войну, а «война – это конец той Америки, которую мы знаем». В нескольких донесениях в Берлин Томсен хвастался, что по его инициативе конгрессмены разослали 1 миллион 173 тысячи экземпляров 37 текстов. Согласно Томсену, они были написаны Виреком и напечатаны в «Бюллетене конгресса» его друзьями и помощниками.

К середине октября стало ясно, что репутации президента был нанесен серьезный ущерб нападками изоляционистов. В Белый дом шел поток писем с призывами, варьировавшими одну и ту же тему: скажите что-нибудь, сделайте что-нибудь, господин президент, пока не поздно. Призывы подхватывались друзьями и соратниками президента, его спичрайтерами. В телеграмме Рузвельту партийного босса Бронкса Эдварда Флинна, ставшего председателем демократической партии, содержалось требование «предоставить американским матерям полные гарантии, что их сыновья не пойдут воевать».

Президент совершил турне по Новой Англии с циклом предвыборных речей, завершившееся кульминационным выступлением в Бостоне 30 октября. Он работал над подготовкой речи в своем поезде и получил телеграмму Флинна, выезжая из Меридена, штат Коннектикут. Президент был крайне раздражен.

– Сколько раз я должен повторять это? – спросил он. – Все это есть в программе демократической партии, и я твердил об этом сотни раз!

– Я знаю, господин президент, – ответил один из главных спичрайтеров Роберт Шервуд, – но не похоже, что они это слышали. Вам придется повторять это еще, еще и еще.

Именно тогда в бостонскую речь были включены знаменитые слова: «Я обращаюсь к вам, отцы и матери. Я даю еще одно твердое обещание. Я уже говорил об этом, но повторяю снова и снова: ваши сыновья не будут посланы на чужую войну».

Судья Сэмюэл Розенман, близкий друг и советник Рузвельта, напомнил, что в программе демократов далее следовали слова «за исключением вероломного нападения». Рузвельт ответил, что об этом нет смысла говорить.

– Естественно, если на нас нападут, мы будем защищаться. В текст речи вошла только первая часть программного заявления.

И в этой напряженной обстановке, когда Рузвельт отступал, а Уилки набирал очки, Джон Льюис решил нанести решающий удар по надеждам Рузвельта добиться переизбрания. В очередной уик-энд Льюис и Дэвис встретились в Скарсдейле обсудить планы заключительного этапа кампании. Льюис не мог считать себя удовлетворенным. Он потерпел поражение, поддерживая Уилера, и ему не удалось создать третью партию. Теперь он был вынужден стать на сторону Уилки. Именно из дома Дэвиса он позвонил в Нью-Йорк Уилки и договорился с ним о встрече, чтобы обсудить возможности сотрудничества. Они встретились на следующий день, в субботу.

В отчаянной попытке положить конец вражде между президентом и профсоюзным лидером Уолтер Джонс устроил его встречу с Рузвельтом в надежде, что президент сумеет умиротворить Льюиса. Это оказалось бесполезным. На следующий же день Льюис сообщил Дэвису, что будет поддерживать Уилки.

21 октября некто, назвавшийся личным представителем Джона Л. Льюиса, позвонил в крупнейшие нью-йоркские радиовещательные корпорации – «Коламбия бродкастинг систем» (Си-би-эс), «Нэшнл бродкастинг компани» (Эн-би-си) и «Мчел нетуорк» – и закупил для обращения Льюиса к радиослушателям время на 322 радиостанциях. Звонивший не был представителем ни ВКТ, ни ОГА, ни Независимой лиги труда, которые обычно занимались организацией подобных мероприятий. Заказчик назвался личным представителем мистера Льюиса. Это был Уильям Р. Дэвис. На вопрос, кто будет платить за выступление, Дэвис ответил:

– Вышлите счета непосредственно мистеру Льюису[162].

В тот же день Льюис объявил, что выступит по радио 25 октября. В этот день в девять часов вечера 25 миллионов человек слушали его речь.

Он перешел к сути дела решительным заявлением: «Его [Рузвельта] целью и задачей является война». Это было не единственной сентенцией, почерпнутой Льюисом из аргументации немцев и постоянно им повторяемой. «Если он будет переизбран, – пригрозил Льюис, – я приму это как выражение доверия к нему и на съезде конгресса производственных профсоюзов в ноябре уйду в отставку».

Слова президента КПП прозвучали как угроза, рассчитанная на то, чтобы запугать миллионы американских избирателей и заставить их голосовать против Рузвельта.

Это было последнее перед выборами выступление Льюиса, но немцы считали, что в запасе у них есть еще кое-что. 30 октября, всего за шесть дней до выборов, Риббентроп телеграфом прислал Томсену копию донесения польского посла в Вашингтоне графа Ежи Потоцкого от 7 марта 1939 года, найденную немцами в захваченных архивах МИДа Польши в Варшаве.

Посол излагал содержание своей беседы с послом США во Франции Уильямом Буллитом, который, очевидно с согласия Рузвельта, заверил поляка, что президент готов в случае войны оказать союзникам, включая Польшу, «всяческую помощь».

По мнению Риббентропа, телеграмма польского посла служила неоспоримым доказательством того, что Рузвельт – поджигатель войны, а его заверения, данные в бостонской речи американским отцам и матерям, являются «преступным лицемерием».