Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании - Ладислас Фараго

Его приверженность пропаганде идей изоляционизма (чем, по словам Мецгера, он занимался по собственной воле) прервала поток его корреспонденции с Мецгером. Абвер был не слишком недоволен этим. Разведывательные данные, которые поступали от него, были незначительными, а телефонный разговор от 11 ноября 1940 года не позволил укрепить его реноме как информатора. Таким образом, Лафоллет представлял ценность, главным образом, как пропагандист.

Они продолжали переписываться, но абвер приказал Мецгеру прекратить трансатлантические телефонные переговоры, которые перехватывались и записывались как британскими, так и американскими властями.

В сообщении, отправленном Мецгеру 2 декабря 1941 года, за пять дней до Пёрл-Харбора, Лафоллет отмечал, что новое руководство американского Первого комитета решило преобразовать его в политическую партию. Лафоллету было известно о японском флоте, курсирующем в районе Гавайских островов. В своем последнем письме к Мецгеру, отправленном через несколько дней, он сообщил, что кризис в японо-американских переговорах вызван рузвельтовской войной нервов. Он выражал сожаление и разочарование тем, что с перевесом всего в 10 голосов был отменен пункт 6 Закона о нейтралитете, запрещавший вооружать торговые суда США, что стало последним из тысячи и одного шага Рузвельта к войне.

Затем произошло нападение на Пёрл-Харбор.

Хотя Филип Лафоллет до самой смерти верил, что именно Ф.Д.Р. втянул США в войну, он принял приговор этого исторического декабря. Он использовал свои контакты с Мецгером как оружие в борьбе за нейтралитет Соединенных Штатов, но никогда не пошел бы на службу врагу.

Через несколько дней после Пёрл-Харбора он достал свой старый мундир и пошел на службу в армию США в звании капитана с одним лишь условием – чтобы участвовать в боевых действиях в Тихоокеанском регионе. Он хорошо воевал. Через четыре года, не достигнув еще возраста пятидесяти лет, он вернулся в звании полковника с войны, на которой с честью воевал и против которой когда-то выступал.

На следующий день после капитуляции Франции 26 июня 1940 года группа видных, богатых людей собралась в отдельном кабинете ресторана отеля «Уолдорф-Астория» в Нью-Йорке, чтобы отпраздновать победу Германии. Их пригласил немецкий юрист-международник Герхард Алоис Вестрик, пребывавший в Соединенных Штатах с дипломатическим паспортом, где была указана должность – торговый советник посольства. В его секретных инструкциях значилось задание: «обеспечивать дружественное отношение к Германии со стороны американских промышленников и финансистов».

Среди тех, о ком в то или иное время сообщалось в Германию, были полковник Состенес Бен, руководитель «Интернэшнл телефон энд телеграф компани», Ральф Бивер Страсбургер, пенсильванский финансовый магнат, издатель и спортсмен, Джеймс Муни, начальник отдела зарубежных операций «Дженерал моторе», Эдсел Форд, Эберхард Фабер и несколько руководителей фирм «Истмен кодак», «Андервуд Эллиотт Фишер компани» и «Интернэшнл милк корпорейшн».

Магнаты не были настроены пронацистски или пронемецки. Они были реалистами в своих делах, реализм требовал от них вести бизнес с Германией через Вестрика. У каждого были свои причины для этого. Страсбургер, например, владел значительным пакетом акций в немецких фирмах. Но тем не менее ему потребовались твердые заверения Вестрика, что его участие в праздновании поражения Франции сохранится в тайне. Полковник Бен видел свою задачу в защите интересов дочерних предприятий ИТТК в Германии и в оккупированных фашистами странах, Джеймс Муни желал того же для «Дженерал моторе».

Почетным гостем на званом обеде был, конечно, известнейший магнат, представитель одной из крупнейших американских корпораций капитан Торкилд Рьебер из «Тексас компани». У него был как профессиональный, так и личный интерес к Вестрику, который проложил для немцев путь в Соединенные Штаты, а теперь обхаживал его, «обеспечивая дружественное отношение к Германии».

Из всех присутствующих кэп Рьебер был самой крупной ставкой в том, что Вестрик называл «нашими операциями». Он не только имел крупные капиталовложения и искал пути для развития бизнеса и заключения новых сделок. Он сотрудничал лично с рейхсмаршалом Германом Герингом по той же схеме, что и Уильям Р. Дэвис.

Рьебер тоже ни в коей мере не был «нацистом». Порой он даже критиковал фюрера, особенно за его ярый антисемитизм. («Но ведь, – порой говаривал он со своим норвежским акцентом, – среди моих лучших друзей есть эти чертовы евреи, например Берни Гимбел и Соломон Гугенгейм».) Но он по характеру был деспотом и тираном, и нацисты играли на этом. Ему нравилось вести дела с ними, как открытые, так и тайные, и он числился у немцев в золотой десятке.

Торкилд Рьебер был прирожденным авантюристом. Он родился в городке Восс в Норвегии в 1882 году и в пятнадцать лет ушел в море юнгой. В 1898 году он оказался в США, а в 1904 году натурализовался в этой стране. В том же году в возрасте двадцати двух лет он стал владельцем своего первого танкера, на заре нефтяной эры транспортировавшего нефть с богатейшего месторождения Спиндлтоп в Техасе. На следующий год он стал одним из основателей «Тексас компани» и продолжал создавать свой танкерный флот. Он достиг пика своей карьеры к 1935 году, став председателем совета директоров компании, распространившей свою деятельность на весь мир.

Его расчетливые и смелые предпринимательские акции сделали крутого бывшего моряка чем-то вроде легенды среди нефтепромышленников. Он получил концессию на месторождение в Колумбии площадью в 1 миллион акров, провел через перевал в Андах на высоте 1611 метров нефтепровод длиной в 423 километра от нового города Петролеа до порта Ковенас, получивший название «Пасо капитан Рьебер», и пробил для «Тексако» половинную долю в эксплуатации богатейших бахрейнских месторождений в районе Персидского залива. Для обычного человека хватило бы и создания нефтепровода «Барко», проложенного на подвесных мостах через непроходимые джунгли, но Рьебер искал для завоевания все новые и новые миры. Ни одно деловое предприятие не было для него слишком маленьким или слишком большим. Немцы прозвали его Leichengaenger – человек, перешагивающий через трупы.

Начав дела с нацистами, он откровенно заявлял, что это «просто хороший бизнес», не имеющий «никакого политического значения». Но для Рьебера характерным было ведение дел с крайне правыми режимами.

Он впервые вызвал неудовольствие американского правительства своими сделками с мятежным генералом Франциско Франко в годы испанской Гражданской войны. Летом 1937 года Рьебер нелегально поставлял нефть и нефтепродукты мятежникам[166]. Танкеры «Тексако» отправлялись из Галвестона, загруженные нефтью, с указанием в документах пункта назначения Антверпен в Бельгии. В открытом море капитаны распечатывали конверт с приказом следовать в один из контролируемых Франко портов на южном побережье Испании.