Жаклин Кеннеди. Американская королева - Сара Брэдфорд

Онассис подогревал фантазию Джеки, представляя себя Одиссеем, героем гомеровской «Одиссеи», который покинул родную Итаку, участвовал в осаде Трои и после долгих лет испытаний и битв воротился домой, чтобы перебить врагов и вернуть себе жену и царский трон. Так же и Онассис, капитан «Кристины», бороздил моря, побеждал врагов, но всегда возвращался в родную Грецию. В глазах Джеки его окружал романтический ореол, она не видела в нем, как другие, жесткого, безжалостного дельца. Онассис был пиратом, а как раз такие мужчины всегда ее привлекали. Как он твердил своим партнерам, «в бизнесе нет правил». Подобно старому Джо Кеннеди, Онассис смотрел только вперед, просчитывая очередную сделку, шел к цели и добивался ее любой ценой. Но Кеннеди видели в Онассисе угрозу, человека, который может похитить их Елену, отнять их ценный политический козырь и подорвать их миф о Джоне Кеннеди.

Для Кеннеди пират Онассис был политически нежелательным контактом. Ситуация еще ухудшилась, когда в апреле 1967 года в Греции произошел военный переворот, в результате которого было свергнуто демократически избранное правительство, а молодого короля Константина вскоре отправили в изгнание. Теперь в Греции распоряжалась военная хунта, естественно ставшая парией на международной арене. Для Онассиса политика не имела значения, и он делал все, чтобы ублажить «черных полковников», соревнуясь с давним оппонентом Ставросом Ниархосом в планах по проекту «Омега», строительству огромного нефтеочистительного завода. Американские либералы выражали возмущение действиями правительства «полковников», и для Бобби, если он в 1968-м пойдет на выборы кандидатом от либералов, брак Джеки с Онассисом мог обернуться катастрофой.

Куда бы ни вели Джеки личные амбиции, политически она оставалась верна Бобби и его планам. Когда Бобби в 1966-м ездил в Южную Африку и встречался с Ианом Робертсоном, борцом против апартеида, заключенным под домашний арест, Джеки передала Робертсону через Бобби подписанный экземпляр «Очерков о мужестве». Теперь она выступала против войны во Вьетнаме и однажды при свидетелях накинулась на Макнамару, била его кулаками в грудь и требовала прекратить войну.

В начале 1968 года Бобби пребывал в сомнениях, стоит ли участвовать в президентской гонке против Джонсона. В последних числах января Вьетконг предпринял успешное широкомасштабное наступление, которое послужило мощным стимулом для антивоенного движения в США. Однако Бобби все еще колебался. Этель и сестры убеждали его выставить свою кандидатуру, Джеки сделала выписки из антиимпериалистического эссе, высмеивающего «цивилизаторскую» миссию США во Вьетнаме, и 29 февраля отослала их Бобби. «Нет в мире ни одной цивилизованной нации, которая бы с таким апломбом, как мы, заявляла о своей цивилизаторской миссии…» – писала она ему, видимо предназначая этот материал для антивоенных речей; однако едва ли стоит думать, что она вправду хотела участия Бобби в президентской гонке, учитывая связанный с этим огромный риск. 16 марта Бобби выступил с официальным заявлением, что вступает в гонку, а 31 марта Линдон Джонсон, уставший от Вьетнама, озабоченный своим здоровьем, опасающийся победы Бобби, снял свою кандидатуру.

Спустя несколько дней, на ужине в Нью-Йорке 2 апреля, Джеки отвела в сторону Артура Шлезингера и поделилась своими страхами: «Мне кажется, с ним произойдет то же, что с Джеком… В этой стране столько ненависти, и Бобби ненавидят даже больше, чем Джека. Я говорила ему об этом, но он не такой фаталист, как я». Через два дня, когда Бобби начал свою кампанию на первичных выборах в Индиане, в Мемфисе застрелили Мартина Лютера Кинга. Услышав новость, Бобби отшатнулся и воскликнул: «Господи, ну когда же настанет конец жестокости?» В ту ночь, как выразился Шлезингер, в американских гетто бушевала ярость. В 110 городах вспыхнули беспорядки; 39 человек, в основном чернокожие, погибли, более 2500 получили ранения, как годом ранее в лос-анджелесском Уоттсе. Джеки вылетела в Атланту на похороны Кинга 7 апреля. Вернулась она в полном отчаянии от происходящего в стране и сказала Шлезингеру: «Разумеется, все сейчас чувствуют свою вину. Но они терпеть не могут чувство вины, и надолго их не хватит. А тогда все начнется сначала». Ситуация напоминала Джеки Даллас, и она боялась не только за Бобби, но и за себя и за детей. Америка казалась не самым безопасным местом, чтобы растить детей, и ей казалось, что отсюда надо бежать.

Из-за ее известности даже Нью-Йорк стал для Джеки тесным. Как писала Джоан Тринг, личный помощник и менеджер Рудольфа Нуреева, пойти с ней в театр значило изрядно потрепать себе нервы: «Однажды мы были в театре, сидели в пятом ряду партера, и в антракте я предложила выйти в фойе, выпить чего-нибудь, но Джеки ответила, что не получится. И вдруг, когда зрители устремились к выходу, кто-то сказал: “Смотрите, Джеки Кеннеди!” – и в ту же секунду все бросились к нам, топоча по проходам с обеих сторон, заполонили ряды перед нами и просто глазели. Это было ужасно. Я спросила Джеки, часто ли так бывает, и она ответила: “Постоянно. Сделай вид, что ничего не замечаешь”». Но под маской спокойствия нервы ее были на пределе. Сесил Битон вспоминает, как они ходили в феврале 1968-го на балет Баланчина и на сцене несколько раз выстрелили из револьвера: «Джеки чуть не вскочила с места и не перемахнула через перила бельэтажа. Так грустно было видеть ее в таком состоянии…»

Существовали и другие обстоятельства, о которых ее друг и наперсник Робин Дуглас-Хьюм писал в серии статей, положивших конец их дружбе:

Если Роберт Кеннеди когда-либо завоюет Белый дом, то в центре сцены окажется Этель Кеннеди (с которой она [Джеки] не слишком близка), а не она сама. Этель Кеннеди об этом позаботится.

Поддержка Жаклин Кеннеди нужна, чтобы Роберт попал в Белый дом, после этого ее выбросят за ненадобностью. Роберту надлежит сосредоточиться на будущем, а не хвататься за прошлое… Политической пользы от Жаклин Кеннеди уже не будет, пожалуй, она даже станет помехой. Опираясь на Жаклин Кеннеди как на некий эмоциональный магнит, он наверняка подорвет свою позицию.

Неприглядные факты политической жизни Джеки осознала в Хайаннисе в начале весны 1968 года, когда Бобби вышел на первое место в предвыборных опросах общественного мнения. По словам очевидца, Джеки «была очень взволнована, такой я не видел ее уже несколько лет. “Ах, как будет здорово, когда мы вернемся в Белый дом!” – воскликнула она, обращаясь к остальным Кеннеди. Этель, которая великодушно закрывала глаза на связь мужа и невестки, холодно осадила ее: “Что значит – мы?!”Джеки выбежала из дома. Бобби за ней не пошел».

В то время Джеки уже серьезно думала об Онассисе как о будущем муже. Кеннеди пришли в ужас. Близкий друг Онассиса вспоминал, что Бобби заявил: «Только через мой труп». Кеннеди очень беспокоились, как ее брак повлияет на выборную кампанию Бобби; по словам Джоан Кеннеди, Тедди умолял Джеки ничего не предпринимать до ноябрьских выборов. Накануне объявления результатов первичных выборов в Индиане, 6 мая, Рудольф Нуреев и Джоан Тринг давали ужин в апартаментах Ли, пригласив Джеки с Онассисом, Бобби с Этель и Джанет Окинклосс. Джоан Тринг вспоминала: «Явно назревала ссора. Тему обсуждали прямо при матери, с Бобби. И Бобби был в бешенстве. Джеки и раньше мне говорила, что хотела бы завести отношения с Ари, но Бобби против…» На вопрос, как они выглядели со стороны, Джоан Тринг ответила: «Как семья. Они вели себя нормально друг с другом и с Ари в присутствии других людей, вот только Бобби… здорово нервничал, опасаясь, что может произойти между ним и Ари, если кто-нибудь ляпнет лишнее. Джеки очень беспокоилась, старалась, чтобы Бобби согласился, в смысле, не хотела с ним ссориться, но знаете, иногда понимаешь, что что-то неизбежно произойдет».