Игра в классики - Хулио Кортасар

— Не может быть, — в который уже раз повторил Рональд. — Мы грезим, как говорят княгини Турн-унд-Таксис[695]. Ты взяла выпивку, Бэбси? Харону — его лепту[696], сама знаешь. Сейчас откроется дверь и начнутся чудеса, сегодня ночью может произойти все, что угодно, в воздухе веет концом света.

— Похоже, проклятая ведьма мне ногу повредила, — сказал Перико, разглядывая свой ботинок. — Давай открывай, слышишь, ты, находился я уже по этим лестницам.

Но дверь не открывалась, и Вонг заметил, что во время обрядов посвящения самым простым операциям мешают Силы, которые следует побеждать Терпением и Хитроумием. Погас свет. Хоть бы кто-нибудь

Бэбс достал зажигалку, черт. Tu pourrais quand même parler français, non? Ton copain l’argencul n’est pas là pour piger ton charabia.[697] Зажги спичку, Рональд. Проклятый ключ заржа

Рональд вел, наш старик держал его в ста

Этьен кане с водой. Приятель, приятель, никакой он не приятель. Я не думаю, что он вообще придет. Ты его

Этьен не знаешь. Он получше тебя. Вот так-то. Wanna bet something? Ah

Вонг merde, mais la tour de Babel, ma parole. Amène ton briquet, Fleuve Jaune de mon cul, la poisse, quoi.[698]

ПЕРИКО В день Инь надо запастись Терпением. Два литра, но хорошего. Ради бога, смотри не урони их тут,

Рональд на лестнице. Я помню, как однажды ночью, дело было в Алабаме. На

ПЕРИКО небе были звезды, любовь моя. How funny, you ought to be in the radio.[699] Вот наконец-то ключ повер

Вонг нулся, а то застрял — и ни в какую, конечно, это все Инь, stars fell

Бэбс on Alabama[700], что она сделала с мо

ЭТЬЕН ей ногой, зажгите еще спичку, ничего не видно, où qu’elle est, la mi

ЭТЬЕН nuterie?[701] Не работает. Меня кто-то хватает за зад, любовь моя… Тсс…

Бэбс Рональд Тсс… Пусть Вонг входит первым,

Бэбс Бэбс чтобы изгнать духов. Ой, нет, ни в коем случае. Двинь ему как следу

Рональд ет, китаец, он и есть китаец. — Да замолчите вы, — сказал Рональд. —

Рональд Это другая территория, я серьезно говорю. Если кто-то пришел, чтобы валять дурака, лучше пусть убирается отсюда. Дай мне бутыл

ЭТЬЕН ки, сокровище мое, у тебя все валится из рук, and chorus когда ты волнуешься.

— Мне не нравится, когда в темноте меня кто-то хватает за зад, — сказала Бэбс, глядя на Вонга и Перико.

Этьен медленно провел рукой с внутренней стороны дверного проема. Остальные молча ждали, пока он не нашел выключатель. Квартирка была маленькая и запыленная, приглушенный и уютный свет окутывал предметы золотистым ореолом, и члены Клуба сначала с облегчением вздохнули, а потом стали осматривать жилище и тихо обмениваться впечатлениями: репродукции таблички из Ура[702], «Легенда об осквернении причастия» (Паоло Учелло pinxit[703]), фотографии Эзры Паунда[704] и Музиля, маленький портрет Де Сталя, огромное количество книг — на полках, на полу, на столе, в уборной, в крошечной кухне, где была обнаружена яичница, полупротухшая-полуокаменевшая, прекрасный натюрморт, по мнению Этьена, помои, по мнению Бэбс, следует дискуссия свистящим шепотом, а в это время Вонг почтительно раскрывает «Dissertatio de morbis a fascino et fascino contra morbos»[705] Цвингера[706], Перико, по своей привычке встав на табуретку, осматривает длинный ряд книг по испанской поэзии «золотого века» и маленькую оловянную астролябию[707], инкрустированную слоновой костью, а Рональд неподвижно застыл перед книжным столом Морелли, зажав под мышками по бутылке коньяку, уставившись на папку из зеленого бархата, ни дать ни взять рабочий стол Бальзака, а не Морелли. Так вот, значит, как старик жил здесь, в двух шагах от Клуба, а чертов издатель всякий раз говорил, что он то в Австрии, то на Коста-Брава, когда кто-то пытался узнать его местонахождение. Папки справа, папки слева, штук двадцать, а может, сорок, всех цветов, пустые и полные материала, а посредине пепельница, словно еще один архив Морелли, помпейское нагромождение пепла и обгоревших спичек.

— Выбросить такой натюрморт в мусорное ведро, — разорялся Этьен. — Если бы это сделала Мага, ты бы ее изничтожил. А тут, ну как же, ты же муж…

— Посмотри, — сказал Рональд, показывая на стол, чтобы он наконец успокоился. — Раз Бэбс говорит, что она протухла, вообще нет причин базарить. Заседание можно считать открытым. Председательствует Этьен, назначим его. А аргентинец?

— Не хватает аргентинца и трансильванца, Ги уехал за город, а Мага бог ее знает где. Но в любом случае кворум есть. Вонг ведет протокол.

— Подождем Оливейру и Осипа. Бэбс — бухгалтер.

— Рональд — секретарь. Насчет бара, Sweet, get some glasses, will you?[708]