Летняя королева - Элизабет Чедвик

– Не раздавай обещания легко, потому что столько, сколько длится наш брак, я буду настаивать на их выполнении.

– Хорошо, настаивай, я не подведу. – Он продолжал тереться об нее лицом, целовать.

Генрих собирался рассказать ей про Элбургу и маленького Жоффруа, но, так как те остались в далекой Англии, решил, что пока жене знать о них не обязательно.

Любовные утехи продолжались, Алиенора села на него верхом, беря инициативу в свои руки.

– Тогда скрепим печатью твое обещание, – заговорила она, слегка двигаясь, чтобы кончики ее распущенных волос щекотали его живот. – Я твоя жена, твоя любовница, мать твоих детей. – Алиенора мотнула головой, приподнялась и снова опустилась, увидев, как он вцепился в простыни. – Я герцогиня, владеющая землями и вассалами, я происхожу из древнего рода. Была когда-то королевой и стану ею снова и буду иметь все, что мне причитается.

– Господи, женщина… – Генрих сглотнул, заскрежетал зубами.

– Поклянись. – Она приподнялась и опустилась.

– Я уже клялся, – задыхаясь, выдавил он, – но клянусь еще раз.

– И ты должен поклясться еще раз, потому что три раза надежнее. – Она наклонилась и слегка прикусила каждый сосок по очереди, доставив ему острое наслаждение, граничащее с болью.

Лицо его передернулось.

– Клянусь!

Он обхватил ее бедра, чтобы она больше не двигалась, и достиг такого оргазма, которого в жизни до сих пор не испытывал, а ей доставило удовольствие видеть его наслаждение и знать, что в эту секунду вся власть перешла к ней.

– Как твоя мать отнесется к тому, что Стефан усыновил тебя? – спросила Алиенора, когда они оба приходили в себя, подкрепляясь вином и творожными корзиночками.

Генрих удивленно хмыкнул:

– Она будет вне себя, не сомневаюсь. Мало того что моим отцом стал Жоффруа Анжуйский, так еще я умудрился сделаться приемным сыном человека, укравшего у нее корону. Это окончательно ее взбесит. – Он откусил кусочек от пирожного, которым его кормила Алиенора. – Но ей придется смириться. Она особа прагматичная, да и выбора у нее не будет. Я просто воздержусь от того, чтобы называть Стефана отчимом в ее присутствии.

– А что насчет другого сына Стефана? Как он отнесся к тому, что отец сделал тебя наследником, а его лишил наследства?

– Поначалу он был не очень доволен, но возражать оказался не готов. Все равно его никто не поддержал бы, включая собственного отца. Мы долго говорили с ним у могилы моего прадеда в Рединге, и Гильом согласился отойти в сторону. Те, кто начал борьбу, успели постареть и не желают, чтобы их сыновья были вовлечены в конфликт, когда под самым носом лежит разумное решение.

Генрих подошел к своему багажу и взял в руки длинный кожаный сверток.

– Мы должны организовать церемонию, чтобы всем показать вот это.

Внутри, в отрезе пурпурного шелка, лежали деревянные ножны, обтянутые тисненой кожей. Эфес меча изумительной работы, с прекрасной резьбой, напоминал северный стиль. Рукоять обвязана красным шелковым шнурком и украшена фигурками животных с открытой пастью.

– Это меч моего прапрапрадеда, герцога Роберта Нормандского, – объяснил Генрих. – Он оставил его своему сыну, Вильгельму, который сражался им, когда завоевывал Англию. Почти двадцать лет меч провисел у могилы моего предка в аббатстве Рединга, и теперь он мой. Гильом Булонский не станет опротестовывать мое право владеть им. Меч мне передали в знак моего будущего правления с согласия всех баронов Англии. – Глаза его сверкнули стальным огнем. – Стефан доживет до конца своих дней королем, а когда умрет, корона будет моя.

Алиенора почувствовала в нем силу, и сердце ее наполнилось гордостью и восторгом, но она по-прежнему оставалась практичной.

– Как же твои враги, понастроившие замков и создавшие свои маленькие королевства, пока шла война?

– Уже издан приказ снести все незаконно построенные замки и восстановить всё, как было на тот день, когда мой предок скончался. Этот меч символизирует возвращение к миру и справедливости, которые были у нас раньше и которые снова будут. Это для меня первостепенная задача.

Алиенора одобрительно кивнула. Он видел будущее как практик, а не мечтатель. Нечто стоящее, постоянное и надежное, что со временем будет построено на века. В данный момент они владели Нормандией, Анжу и Аквитанией – и друг другом на радость.

Натянув поводья, Генрих взглянул на стены аббатства Фонтевро и заулыбался:

– Как хорошо вернуться! Отец часто привозил меня с братьями навестить тетю Матильду и даже оставлял нас на ее попечение, пока занимался своими делами.

Алиенора удивилась:

– Наверное, ты разрушал жизнь монастыря и монахини не знали от тебя покоя?

– Нам ничего не позволялось. Тетушка следила за нами, зато дамы из дома Магдалины, не принявшие обета, нас баловали. – На его лице проступило выражение, близкое к тоске. – Если бы меня попросили назвать мой дом, я бы сказал, что это Фонтевро.

Его слова дали Алиеноре пищу для размышления. Так вот, значит, какое место запало в душу Генриха. Не Руан, не Анже и даже не Ле-Ман, а Фонтевро. И причина тому, должно быть, чувства, которые в нем вызывает аббатство.

Аббатиса Матильда оставила все формальности, приветствуя Генриха, и прижала его к груди, как только может это сделать тетушка при встрече с любимым племянником.

– Сколько времени прошло! – воскликнула она. – Ты только посмотри, взрослый мужчина! – Она повернулась от улыбающегося Генриха к Алиеноре и тоже обняла ее. – А вот и твоя красавица-жена. Добро пожаловать, добро пожаловать. А где мой внучатый племянник? Дайте мне на него взглянуть!

Алиенора взяла маленького Гильома у няньки и передала Матильде.

– Вылитый отец в его возрасте! Такие же волосики. Настоящий анжуец. – Она звонко чмокнула ребенка в щеку.

– Надеюсь на это, тетушка, – сказал Генрих. – У львов не рождаются полукровки.

Аббатиса отвела их в гостевой дом, где уже было приготовлено угощение, потом уселась перед камином, чтобы покачать малыша на коленях.

– Итак, – обратилась она к Генриху, – ты теперь официально наследник английского трона.

– Так распорядился Господь, – ответил Генрих.

Матильда подбрасывала Гильома вверх-вниз, отчего малыш заливался смехом.

– А ведь если бы мой муж не утонул, то я бы стала королевой Англии, а мой сын – наследником трона. – Она поцеловала мягонькую щечку внучатого племянника. – Материнство – не моя стезя, но мои племянницы и племянники доставляют мне огромное удовольствие, как и моя работа здесь. Такого удовлетворения и покоя я бы не обрела в мире. На все есть свои причины.

Алиенора на секунду позавидовала судьбе Матильды.