«Господь дарует нам победу». Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война - Михаил Витальевич Шкаровский

Ровенской, по 3 в Черниговской, Полтавской, Винницкой и по 1 в Сумской и Днепропетровской. Число насельников удалось подсчитать только в 32 украинских обителях: 2391, в том числе 1505 женщин и 886 мужчин. Таким образом, 46 обителей относилось к автономной Церкви (Одесская область отошла к Румынии) и лишь два небольших монастыря на Волыни: Белевский и Дерманский с 70 иноками – перешли в 1943 г. к автокефалистам[940].

В 1943 г. в результате наступления советских войск значительная часть украинского духовенства эвакуировалась в западную часть республики и там развернулась открытая межцерковная борьба. Причем автономная Церковь и здесь сначала доминировала. В конце 1942 г. она вновь открыла Духовную семинарию в Кременце, закрытую в 1939. Тогда бандеровцы развернули массовую кампанию террора против прорусски настроенных священнослужителей. 7 мая 1943 г. украинскими националистами был убит митрополит Алексий (Громадский), а в августе захвачен и повешен в лесу епископ Владимиро-Волынский Мануил (Тарновский), 22 июля 1942 г. перешедший из автокефальной Церкви в автономную. Историк Ф. Гейер приводит имена 27 священников, убитых бандеровцами только на Волыни в течение лета 1943 г. В некоторых случаях убивали и членов их семей. Следствием террора был рост числа автокефальных приходов, особенно на Волыни, где в течение 1943 г. более 600 приходов перешло в автокефальную Церковь. В этой епархии в юрисдикции автономной церкви решались оставаться в основном приходы в городах, где террор бандеровцев ощущался меньше[941]. Он не прекратился и с приходом советской армии. 23 сентября 1944 г. епископ Волынский Николай (Чуфаровский) докладывал Патриаршему Местоблюстителю, что за последнее время бандеровцы убили на Волыни 5 священников автономной Церкви «за признание Московской Патриархии»: «…многие священники говорили мне, что 3–4 месяца они не ночуют в квартире, а уходят в поле, боясь партизан»[942].

Канонические выборы преемника митрополита Алексия должны были состояться на Соборе всех архиереев автономной Церкви. В июне 1943 епископ Пантелеимон внес такое предложение германским ведомствам, однако оно не было принято из-за проводимой в РКУ политики децентрализации церковного управления. Оказались разрешены лишь выборы старшего иерарха в генералбецирке Волынь-Подолия на архиерейском совещании 6 епископов этого округа. 6–7 июня 43 г. в Ковеле. Остальным автономным архиереям генеральный комиссар запретил приезд на совещание. В присутствии его представителя тайным голосованием был избран архиепископ Дамаскин (Малюта). Все архиереи автономной Церкви единодушно отвергали ее раздробление на несколько частей по числу генералбецирков и, в конце концов, после долгой борьбы добились разрешения на проведение своего общего Собора. Он должен был состояться в Киеве 19 сентября 1943 г., но наступление советских войск помешало его проведению. Однако известно, что в апреле 1944 г. после эвакуации в Варшаву владыка Пантелеимон (Рудык) все же был избран главой автономной Церкви с возведением в сан архиепископа[943].

После изгнания немецких войск все автокефальные архиереи, кроме 80-летнего митрополита Феофила (Булдовского), ушли с ними на запад, и из 14 автономных епископов шесть остались со своей паствой, седьмой вернулся из Германии после окончания войны. Позднее многие священнослужители были арестованы НКВД по подозрению в сотрудничестве с оккупантами, которое, как правило, выражалось только в том, что священники открывали храмы и совершали в них богослужения по разрешению немецких властей.

Большая часть украинского духовенства в годы оккупации занимала патриотическую позицию. Так, в сводке СД от 5 декабря 1941 г. говорилось о связях автономной Церкви с советской агентурой. В ней приводился характерный факт: 7 ноября в Киеве под председательством митрополита Алексия (Громадского) проводилось собрание с участием 49 священников, двое из которых были изобличены как «советские агенты», у них нашли воззвание Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия. Арестованных архимандрита Александра (Вишнякова) и протоиерея Павла Остринского расстреляли, а с остальных священнослужителей взяли подписку о неучастии во враждебной Германии работе.

Также в Киеве за помощь беглым советским военнопленным нацистами после пыток 26 октября 1941 г. были расстреляны почитаемая верующими старица монахиня Серафима (Голубенкова) и ее келейница Александра. В селе Корюковка Черниговской области карателями в марте 1943 г. были убиты во время богослужения в церкви священник Бондаревский и около 200 верующих. В Ровенской области настоятель церкви в Старом Селе священник Николай Пыжевич, помогавший партизанам, в сентябре 1943 г. был убит и сожжен в своем доме карателями вместе с женой и пятью дочерьми, вскоре нацисты заживо сожгли в церкви этого села около 500 местных жителей. В Житомирской области настоятель церкви с. Ивница был расстрелян немцами в 1943 г. вместе с семьей за помощь партизанам и т. д.

В донесении СД от 6 марта 1942 г. сообщалось о расстреле бургомистра г. Кременчуга за то, что он с помощью местного священника крестил евреев, давал им христианские имена и таким образом спасал от смерти. В Черкасской области за поимку священника Г. Писаренко 16 ноября 1942 г. гебитскомиссаром было объявлено вознаграждение в 10 тыс. марок, но предателей не нашлось. Отец Никита из Житомирской области 29 апреля 1944 г. писал в Московскую Патриархию: «В 1942 г. в нашем лесу открылась группа партизан, с которыми я взял тесную связь и помогал им, чем только мог… когда в ноябре месяце 1943 года заняли наш район партизаны Маликовского соединения, я начал писать в Московскую Патриархию и даже послал 100 руб. денег на высылку мне какой-либо литературы или хотя бы, Русского календаря, и до сих пор ничего нет. Я стараюсь всеми силами помогать Красной армии, отдаю весь доход, как хлебом, так и полотном и деньгами». Широко известен случай спасения инокинями из закарпатского женского монастыря в Домбоке 215 детей. Они были взяты монахинями из разбитого эшелона, направлявшегося в Германию, а потом пять месяцев до подхода советской армии нелегально укрывались в обители и т. д.[944]

Некоторые священники, рискуя жизнью, оказывали помощь евреям, которым грозило уничтожение. В этой связи особенно известен пример киевского священника Алексия Глаголева, спасшего десятки людей. Целые семьи евреев спасали на Украине православные священники И. Чубинский (Киевской области), И. Шмыголь (Херсонской области), Ф. Самуйлик, Е. Гейрох, М. Рыбчинский (Ровенская область), протоиереи К. Омельяновский, С. Ожеговский, М. Герасимов (г. Херсон) и др.[945] К счастью, они остались живы, но некоторые за подобную деятельность были убиты нацистами.

В целом религиозное возрождение на Украине носило патриотический характер и протекало так же бурно, как и в западных областях России. Всего за годы оккупации в республике было открыто не менее 5400 православных храмов. В отчетах Совета по делам Русской Православной Церкви указывалось, что на 1 июля 1945 г. на Украине имелось 6072 действующих храма, причем отмечалось, что 587 зданий уже изъяли у приходских общин местные власти, так как они до войны использовались как общественные учреждения