«Господь дарует нам победу». Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война - Михаил Витальевич Шкаровский

в епархии достигло почти 50 % дореволюционного уровня, а количество священнослужителей – 70 %. Из них 500 храмов и 600 священников принадлежали к автономистам, а 298 и 434 соответственно – к автокефалистам. Все 12 открывшихся монастырей вошли в юрисдикцию автономной Церкви. В самом Киеве было возрождено 6 обителей с 760 насельниками, 3 женских монастыря – Покровский, Фроловский и Введенский и 3 мужских – Ионовский, Михайловский и Киево-Печерская лавра. Осенью 1943 число киевских храмов достигло 40, так, 19 сентября епископ Пантелеимон смог освятить наконец-то переданный верующим Владимирский собор. Для пополнения духовенства в Киеве были образованы проверочные комиссии из лиц с богословским образованием. Главное же пополнение шло через обучение кандидатов на краткосрочных курсах (от 1 до 6 месяцев). Правда, затем оккупанты запретили их, как и организацию высшего богословского образования. Только осенью 1943 г., когда советские войска уже приближались к городу, епископу Пантелеимону разрешили создать духовную семинарию в Киеве. Но времени для реализации этого плана уже не оставалось[932].

В Полтаве первое богослужение состоялось уже в день прихода немцев, за первые 16 месяцев там крестили 2500 детей. В городе открылось 6 автономных и 4 автокефальных храма, всего же в епархии – 359. Согласно сводкам СД, 80 % верующих в области принадлежало к автономной Церкви и только 20 % – к автокефальной, но поставленный нацистами городской голова Полтавы был националистом и поддерживал последнюю. В августе 1942 г. Собор архиереев автономной Церкви избрал епископом Полтавским и Лубенским Вениамина (Новицкого). Владыка был послан в Полтаву с указанием управлять и приходами Харьковской епархии, но вскоре после прибытия в город оказался арестован СД по доносу националистов, как «агент Москвы». Епископа увезли в Киев и освободили только после поручительства секретаря епископа Пантелеимона. Владыка Вениамин смог вернуться в Полтаву только через 2 месяца, под его руководством было возрождено 3 монастыря – 2 женских и мужской. Ни одна другая епархия не смогла устроить такой основательной подготовки своих кандидатов в священники, как Полтавская. Это объясняется тем, что город долгое время имел военную администрацию. С ее разрешения в конце 1941 г. в Полтаве были открыты и автокефальные, и автономные пастырские курсы. На последних в среднем занималось 30 человек, в июле 1943 г. был начат четвертый – последний прием учащихся. Из всей Украины лишь в Полтавской области оказались введены религиозные занятия в 4-классной начальной школе, но и там преподавание Закона Божия священниками было запрещено[933].

В Чернигове схиархимандрит Лаврентий уже осенью 1941 г. собрал своих монашествующих чад и устроил 2 женских монастыря – Троицкий с 70 сестрами и Домницкий с 35 насельницами. В 1942 г. в город приехал назначенный архиепископом Черниговским и Нежинским автономный владыка Симон (Ивановский). Старец встретил его доброжелательно, сказав: «Эге, это наш!»[934]. Всего в Черниговской епархии было открыто 410 храмов. В Днепропетровске оказалось открыто 10 храмов, на крещение 1943 г. их посетило 60 тыс. молящихся. Около четверти из 418 приходов епархии являлись автокефальными, и генеральный комиссар даже приказывал арестовывать священников, не желавших подчиняться присланному архиепископом Поликарпом епископу Геннадию (Шиприкевичу). Ему была передана конфискованная у автономистов епископская резиденция. В Харьковской епархии открылось 155 храмов. На ее территории проживал возглавлявший в 1920-е гг. один из расколов на Украине – «Лубенский» – епископ Феофил (Булдовский). В ноябре 1941 г. он провозгласил себя митрополитом, а в июле 1942 г. после переговоров с епископом Мстиславом (Скрыпником) присоединился к автокефальной Украинской Церкви. Епископ Феофил, несмотря на преклонный возраст (80 лет), развернул активную деятельность, рукоположив к июню 1943 г. 102 священника, 15 диаконов и допустив к служению после короткого обучения 89 псаломщиков. Но подготовка нового духовенства велась частным образом. Согласно информационному докладу комендатуры Харькова от 20 августа 1942 г., «заявление архиепископа автокефальной Церкви об учреждении духовной семинарии для подготовки молодых священников было отклонено по предложению СД. Нельзя отрицать, что Церковь рассматривает это как препятствование ее деятельности[935].

Епископ Феофил окормлял и часть верующих в Сталинской, Курской, Воронежской областях. Но на востоке Украины, за исключением Харьковской епархии, влияние автономистов было подавляющим. Там, где автокефалисты не находили поддержки у населения, они обращались за помощью к местным оккупационным властям. Последние обычно шли навстречу до тех пор, пока не начали учащаться антигерманские акции бандеровских партизан.

Донесения германских властей, как и показания церковных деятелей, свидетельствуют о том, что, несмотря на предпринятую бандеровцами кампанию террора, значительное большинство украинского населения поддерживало автономную Церковь. Согласно сводке СД от 18 октября 1941 г., к ней принадлежало 55 % верующих, а к автокефальной – 40 %. Однако в октябре оккупация Украины еще только завершалась, и удельный вес западной части республики в этих расчетах был непропорционально велик. В целом, доля сторонников автокефальной Церкви к 1942 г. не могла превышать 30 %. Даже в Житомирской епархии она равнялась только четверти, а в более восточных областях в основном была еще ниже. Так, в Черниговской епархии автокефальные храмы практически отсутствовали[936].

По мнению некоторых американских исследователей, в автономной Церкви было вдвое больше прихожан, чем в автокефальной[937]. К этой точке зрения близки также Ф. Гейер, В. Алексеев и Ф. Ставру[938]. А по сообщению настоятеля православного монастыря святого Иова в Словакии архимандрита Серафима от 23 августа 1944 г., автокефальная Церковь охватывала в 1942–1943 гг. около 15 % украинского населения[939]. Собственные подсчеты автора монографии, сделанные по архивным документам на материалах 10 епархий: Винницкой, Киевской, Днепропетровской, Ровенской, Черниговской, Полтавской, Житомирской, Одесской, Николаевской и Кировоградской, – показали, что доля автокефальных приходов составляла 25 %:1190 общин из 4747. При этом отсутствуют данные как по 4 западным (бывшим польским, включая Брестскую и Пинскую), так и по 5 восточным епархиям, которые в принципе должны друг друга уравновешивать и не менять сильно цифру 25 % в ту или другую сторону.

Большая часть населения стремилась к восстановлению традиционного православия. Всякие проявления модернизма, вроде замены церковнославянского языка украинским, светской одежды и коротких волос священнослужителей-автокефалистов, скорее отталкивали их. Кроме того, автокефальная Церковь нарушала каноны не только принятием «липковцев», но и проведением хиротоний во епископы женатых священников. Этим объясняется, в частности, почти полное отсутствие у нее монастырей.

Украинское монашество отвергало автокефальных священнослужителей, как неканоничных, и первоначально все 15 обителей западной части республики принадлежали к автономной Церкви. Оккупационные власти поставили особые препятствия восстановлению монашества. Они запрещали пострижение мужчин рабочего возраста, расценивая это как уклонение от трудовой повинности. И все же на бывшей советской части Украины было воссоздано, по подсчетам автора, 45 монастырей: по 12 в Одесской и Киевской области, 6 в Житомирской, 4 в