Stabat Mater - Руслан Козлов

– С другой стороны, – едва слышно говорит Ваня, – если они захотят газовую камеру устроить, то лучшего места, чем храм, не придумать…

– Нет! – вырывается у меня. – Нет! Они не посмеют. Кто бы они там ни были, они – люди… И этот Ванин майор вонючий – он нас предупреждает тоже ведь по-человечески…

В кабинете повисает молчание. Все поворачиваются к Якову Романовичу – последнее слово должно быть за ним.

– Да, – негромко гудит Костамо. – Надо перебираться в церковь. Неходячих перенесем на койках. Дина, продумайте, что нам может понадобиться. А вдруг мы там еще сутки просидим…

– Детей нужно как-то подготовить, – говорит Дина, – чтобы не пугать заранее. Маленьким можно сказать, что это такая игра, вроде пряток. А большим… Не знаю… Пообещать, что мы их защитим, что бы ни случилось…

– Да-да, – кивает Костамо. – Пусть родители с ними поговорят. Но прежде надо предупредить самих родителей. Отец Глеб, возьмите это на себя. Опишите честно всю ситуацию. И про подземный ход тоже расскажите. Если кто-то захочет уйти – их право. Остальным растолкуйте, что в церкви все-таки безопаснее… Да и святым, которые в вашем храме, дело найдется – будет кого защищать…

Смотрю на Костамо, пытаюсь уловить иронию в его словах. Но он глядит на священника прямо и сурово, будто готов через него отдать приказ всем святым…

Алеша стоит у кровати Марии… Так, еще раз: Алеша стоит у кровати Марии! Как это может быть? Алеша не встает уже три месяца. Его мышцы, измученные судорогами, не слушаются, суставы скованы контрактурами. Каким образом он пришел сюда, одолев двадцать метров коридора?.. Но он – здесь. Стоит и со страхом смотрит на Марию. На нем – длинная рубашка, босые ноги переминаются на холодном полу, руки вцепились в боковое ограждение кровати.

Быстро подхожу к нему, обнимаю за плечи.

– Ника! Почему мама не двигается?

Хочу взять его на руки, но он так крепко держится за кровать, что придется отрывать его силой.

– Ника! Что с мамой? Она умерла? – Его голос дрожит.

– Нет! Что ты! Мама просто спит, она устала… Пойдем, Алеша, пойдем в твою палату. Пусть мама отдохнет.

– Ника, я хочу здесь! – отчаянно кричит он.

Нет, нельзя его сейчас тащить отсюда! Да и зачем? Он уже увидел Марию. А скоро мы все соберемся в церкви, и там они все равно будут вместе… Что же делать?..

– Ладно, ладно, мой хороший. Ты останешься здесь. Сейчас я привезу твою кровать… Давай-ка сядь пока на табурет…

– Нет! Я хочу так!..

Вижу, что Алеша едва держится на ногах. Подвигаю табурет поближе к нему:

– Вот. Сядешь, когда захочешь. Я сейчас…

Эх, надо бы кого-то позвать. Надо сказать Костамо. Но сейчас главное – уложить Алешу.

Бегу в его палату. Снимаю тормоза с колес кровати, качу кровать к двери. Нужно открыть вторую створку, иначе кровать не пройдет. Тянусь к верхнему шпингалету. Ох, какой же тугой! Добрую минуту борюсь с проклятым шпингалетом, еще чуть-чуть – и пальцы сломаю!.. Наконец поддается. Выкатываю кровать в коридор и, уже подойдя к палате Марии, вдруг вижу: сквозь щели вокруг ее двери пробивается яркий свет. Откуда он? Кто-то раздвинул шторы в палате? Нет, этот свет даже ярче дневного!.. Бросаю Алешину кровать, распахиваю дверь. Вижу, что сияние, заливающее палату, исходит от софита. Его держит, подняв над головой, девица-репортерша. А парень с камерой склонился над Марией и тычет ей объективом чуть ли не в лицо. Алеша все так же стоит, вцепившись в кровать, испуганно смотрит на пылающий софит.

– Эй! А ну выключайте всё! – ору я.

И не думают. Поворачивают камеру и свет на меня. Слышу голос девицы:

– Это Мария Казанцева? Что с ней? Вы врач? Что можете сказать о ее состоянии? Кто этот мальчик?..

– Выключайте, я сказала! Никаких вопросов! – Я начинаю беситься. – Выключайте немедленно!..

Я научилась спать во сне – уже не помню когда… Помню только, как я устала от бесконечных голосов, голосов, голосов, от разговоров, разговоров – то ближе, то дальше, без всякой возможности ответить, окликнуть, спросить… И вот однажды я уснула, и мне стало сниться, что я хочу спать. Но не было ни кровати, ни стула, ни даже просто пола или земли, на которые можно было лечь. И самое мучительное, что не было моего тела, которое могло бы лечь и закрыть глаза и спать, спать… Потом мне показалось, что я все-таки как-то засыпаю, и в новом сне повторилась та же мука. И так я проваливалась из сна в сон, прорывая эти сонные слои, как бумагу, и не находя опоры… Но вот в какой-то момент мое падение остановил Алешин голос, который отчаянно звал меня – звал из какого-то другого сна и кричал, что я умерла. И нужно было прервать этот кошмар! Но как мне было проснуться, если я даже не помнила – где я, в каком сне?..

А потом появилось солнце – вышло из-за облаков и стало припекать. И я сразу вспомнила, что мы с Алешей на пляже в Дагомысе и надо скорее просыпаться, надеть на Алешу футболку и перебираться под тент, потому что у Алеши такая белая тонкая кожа, он мгновенно сгорает до волдырей, а это очень опасно, ведь в его коже почти нет меланина… А между тем происходило что-то тревожное, потому что вокруг злобно кричали, и кто-то назвал мое имя, а потом спросил:

– Кто этот мальчик?

И мой голос, который я никак не могла отыскать, вдруг нашелся где-то внутри меня и поднялся оттуда, из сонной глубины:

– Это мой сын!..

Я еще хотела добавить, что все в порядке, сейчас я позабочусь о нем и уведу его в тень. И вслед за проснувшимся голосом вернулось ощущение сомкнутых век, и я вспомнила простую вещь, которая раньше не приходила мне в голову: проснуться – значит открыть глаза. И через мгновение я увидела, что на пляже творится что-то странное: суетятся и ссорятся незнакомые люди, и какая-то женщина подбегает ко мне и кричит:

– Мария, Мария!..

И Алька, стоящий рядом, тоже кричит:

– Мама, мама!..

И опять из облаков вылетает солнце и ослепляет меня. Но заслониться от него почему-то не получается – рука болтается неизвестно где, дергается, не слушается… А потом начинается вообще бог знает что: появляются еще люди, и отталкивают от меня солнце, и тащат его прочь, и тонкий, истеричный голос, удаляясь, визжит:

– Мария! Два слова для канала «Ветер»! Только скажите, что с вами! Вы больны? Вас отравили? С вами сводят счеты?..

– Мама, мама, просыпайся! Почему ты не просыпаешься?..

– Сейчас, Алька… Я просто… Просто заблудилась в снах…

– Мария, ты узнаешь меня? Я – Ника…

– Ника?.. Пожалуйста, помоги мне сесть… Со мной что-то случилось, трудно двигаться… Алька, почему ты в чужой рубашке?..

– Ты должна убедить ее!.. – Яков Романович напирает на меня своим барабанным животом. Ей нельзя тут оставаться! Ведь есть же этот ч…ов подземный ход! Мы можем вывести ее вместе с Алешей…