Последняя битва - Алекс Шу

до сих пор жива. Старенькая уже и ходить толком не может. Я нанял ей сиделку, периодически проведываю с детьми и женой.

Веронику я перетащил к себе в ВЛКСМ, и добился, чтобы она занималась идеологией. Сейчас она мой зам. Ах, да, забыл сказать, в восемьдесят восьмом году я стал первым секретарем ЦК ВЛКСМ и членом ЦК.

Самое интересное, что мне удалось убедить Романова скопировать систему балансов и противовесов американской системы — создать двухпартийную систему — в противовес КПСС Социалистическую партию Советского Союза. Теперь коммунисты и социалисты зорко следили за моральным обликом и злоупотреблениями друг друга, конкурировали на выборах. Первым лидером социалистов стал мой бывший формальный начальник «комсомолец» — Борис Пастухов.

Обе партии полностью поддерживали государственный строй СССР и социальные завоевания. Отличие было в одном, социалисты ратовали за немного большую степень экономических свобод населения, в частности расширения прав мелкого бизнеса и предпринимательства. Коммунисты придерживались строго сталинской модели экономики с некоторым учетом сегодняшних реалий. В главном социалисты, и коммунисты были едины: средства производства (заводы, фабрики, комбинаты) должны находиться в народной, то бишь государственной собственности. Это полностью отвечало новой Романовской Конституции, принятой после бурных обсуждений в восемьдесят втором году. Знатоки и правоведы называли её «возрожденной сталинской» с поправкой на настоящее время.

Игорь Семенович и Сережа Мальцев по-прежнему руководят ВПО «Красное Знамя». Сегодня филиалы Всесоюзной Патриотической Организации «КЗ», под эгидой ВЛКСМ открыты почти во всех городах нашей страны. Число членов «Красного Знамени» превысило шестьсот тысяч человек. Шефство над нею официально осуществляют КГБ, МО и МВД. «Красное Знамя» стало кузницей кадров для армии, КГБ, милиции, комсомола, новых, молодых и грамотных руководителей, готовых работать для блага страны. Уверен, если по происшествии некоторого времени, какая-нибудь сволочь, обманом пролезшая во власть, снова попробует рассадить подонков на руководящие должности и организовать переворот, наши воспитанники не будут бездействовать. Поднимутся все как один. Потому что защита Родины — для них не просто слова…

Сергея Ивановича разозленный Ивашутин собирался выгнать из органов за своеволие и самоуправство. Мне пришлось полтора часа скандалить с ним и убеждать не трогать майора. Из ординарцев его убрали, но моим начальником охраны оставили, после того, как я пригрозил, что любого другого просто не приму. В моей охране остался и Володя, он немного постарел, в следующем году грозится уйти на пенсию, и заняться дачным хозяйством, но пока меня возит.

Антон Быков со временем, успокоился, отошел от блатных. Стал слесарем, женился, работает на заводе. Сейчас у него маленький сын и дочь-подросток.

Светку я встретил через пару лет, после кубинского вояжа, когда приехал навестить друзей в новоникольский клуб «Знамени». Она шла с каким-то парнем. Окинула внимательным взглядом «черную волгу», на которой я прибыл, мой легкий бежевый костюм, подчеркивающий фигуру, безукоризненную прическу. Оценила взявшую меня под руку Аню и скривилась. Демонстративно отвернулась и потянула парня в сторону. Больше я её никогда не видел…

Легкие шаги в коридоре, заставили меня оторваться от мыслей. Аня с заспанным лицом в шелковой пижаме с медведями, распущенными черными волосами по-прежнему выглядела великолепно.

— С добрым утром, — улыбнулся я, поставив опустевшую чашку на стол.

— С добрым, — жена зевнула, прикрыв ладошкой ротик, и придвинулась ко мне поближе. Её руки легли на плечи, а алые, сочные губы чмокнули в щеку.

— Какой план на первый день отпуска? — поинтересовалась она. — Детей в парк поведем, в «Авангард» съездим, в аквапарке поплаваем или что-то другое?

— Что-то другое, — серьезно ответил я. — Сперва к деду на могилу все вместе поедем. Я давно там не был, надо навестить. И день сегодня такой, для меня особенный, двадцать второго августа.

— Что-то из прошлой жизни? — понимающе кивнула жена.

— Да, — вздохнул я. — Двадцать второго августа девяносто первого года — день, когда последняя попытка помешать развалу Союза провалилась. А дальше события пошли по нарастающей.

* * *

Черный «ЗИЛ» мягко подкатил прямо к входу кладбища. Володя остался за рулем. Я вылез из машины, придерживая локтем букет из двух роз, подал руку жене, вытащил четырехлетнего Ваню, шестилетняя Алла и восьмилетний Костя шустро выпрыгнули с другой стороны «ЗИЛА». Трое охранников из припарковавшейся сзади «волги», заняли свои места, один спереди, двое немного сзади, по бокам. Костя пристроился со мною рядом, Аллу и Ваню за руки вела жена.

Новодевичье кладбище встретило нас скорбным безмолвием. Изредка на ухоженной аллее попадались пожилые люди, старички и старушки, боязливо отшатывающиеся в сторону от нашей процессии. Не удивительно. Крепкие фигуры телохранителей с суровыми физиономиями, расстегнутые пиджаки из-под которых просматривались ремни кобур, заставляли простых обывателей, на всякий случай держаться подальше.

— Парни, лица попроще сделайте, — попросил я. — Не держитесь так официально. Пугаете же людей.

— Хорошо, Алексей Александрович, — кивнул Павел — старший смены охраны, — постараемся.

— А как это, сделать лица попроще? — сразу уточнил любознательный Костя, шагающий со мной рядом.

— Ну хотя бы не такими вот страшными, — нахмурился я, и грозно сдвинул брови. — Не смотреть на других так, как будто подозреваешь их в чем-то.

— Понятно, — кивнул сын, — а мы долго у прадедушки будем?

— Нет, — я качнул головой. — Положим цветы, постоим немного и пойдем обратно.

— Мам, а дедушка Костя хороший был? — спросил Ваня.

— Хороший, — улыбнулась жена. — Настоящий генерал. Сильный, но добрый. И вас бы очень любил, если бы дожил до этих дней.

Показалась могила Константина Николаевича. На огромном гранитном прямоугольном постаменте гордо застыло изображение деда в генеральском мундире. Прищуренные глаза испытывающе глядели на меня, будто ждали отчета.

— Привет, дед, — хрипло выдохнул я. Внезапно в горле запершило, и я откашлялся.

— Пап, — подбежавшая Алла дернула меня за штанину, — у дедушки пятнышко вот здесь. Некрасиво. Надо вытереть.

Девочка показала взглядом на небольшое пыльное пятно внизу кителя.

— Конечно, Аллочка, — я улыбнулся, достал из кармана пиджака белый платок и подал ей. — Иди вытри.

Девочка подбежала к надгробью, и начала старательно протирать гранитную плиту.

— Аккуратистка, — улыбнулась Аня. — Всегда за чистотой следит. И мальчишек гоняет.

— Правильно делает, — я улыбнулся в ответ. — Пусть привыкают, что за собой надо ухаживать.

— Всё, — девочка подбежала ко мне и вручила почерневший платок. — Я вытерла. Теперь чисто.

— Умница, — я взлохматил черные волосы дочери. Скомкал платок и засунул его в карман брюк.

Подошел к памятнику, положил цветы к надгробию и присел на корточки.

— Привет дед, — мой голос дрогнул, — надеюсь, тебе там на небесах хорошо. Помнишь, мы так с тобой хотели пройтись по Красной площади после победы. Не получилось. Мою жену ты уже знаешь, я много раз с нею к тебе приходил. А