Смерть в белом галстуке. Рука в перчатке - Найо Марш

Зато когда она улыбнулась, в ней сразу вспыхнул тот невероятный, убийственно-вульгарный шарм, который он отлично помнил. «Дезире по-прежнему великолепна», – подумал Аллейн.

– Значит, это ты, – хрипло произнесла она. – А я все думала, кто это: ты или твой брат – Джордж, кажется? Он ведь тоже подался в полицейские.

– А я думал: помнишь ли ты кого-нибудь из нас?

– Конечно, помню. Но Джордж теперь остепенился, он баронет. Зато ты все тот же Рори, во всей своей красе.

– Ты меня смущаешь, – улыбнулся Аллейн.

– Правда-правда, ты почти не изменился. Хотела бы я сказать то же самое о себе. Хочешь выпить?

– Нет, спасибо, – ответил Аллейн, немного озадаченный. Он взглянул на часы: было без двадцати три.

– Я только что поела, – объяснила она. – Говорят, бренди помогает пищеварению. А ты где обедал? – Дезире смерила его взглядом. – Подожди тут минутку, ладно? Я ненадолго. Покури пока. – Выходя из комнаты, она бросила через плечо: – Не бойся, это не попытка к бегству.

Аллейн закурил и огляделся. Ничего особенного: обычный будуар в загородном доме с расставленными там и сям вещичками Дезире вроде «стильных» фарфоровых безделушек и причудливой картины, сотканной из лавровых листьев и маленьких флажков.

На стенах висели фотографии Эндрю Бантлинга и еще какого-то смазливого моложавого мужчины, которого он определил как третьего мужа Дезире. Снимок был самый заурядный, но Аллейну почудилось в нем что-то знакомое. Он как будто уже знал эти широко расставленные глаза и безупречную улыбку. Ему даже показалось, он слышит мужской голос, легкий и бесцветный баритон. Похоже, он уже встречался с этим человеком, но не помнил, когда и где.

– Это Бимбо, – сообщила вернувшаяся Дезире. – Мой третий. Мы женаты уже год. – В руках у нее был поднос с едой. – Я подумала, а вдруг ты голоден. – Она поставила поднос на стол. – Чувствуй себя как дома. – Дезире отошла в сторону и закурила. – Съешь это, ради Бога, иначе получится, что я зря старалась. Если я арестована, обещаю, что это останется между нами. Ешь.

– Ну раз так, я поем, и с удовольствием.

Он присел к столу, где разместились заливной цыпленок, салат, хлеб, масло, бутылка пива и еще что-то в большом бокале для коктейлей.

– Сухой мартини, – пояснила Дезире. В руке у нее был огромный бокал с бренди. Она взяла журнал и плюхнулась с ним на диван. – Все в порядке?

По запаху жидкости он определил, что на одну часть вермута приходится восемь частей джина. Незаметным жестом Аллейн опрокинул бокал в цветочную вазу, а себе налил пиво. Заливной цыпленок был превосходен.

– Эндрю сказал, что Хэла убили?

– Да.

– Звучит неправдоподобно. Разве что он кого-то окончательно довел. Когда мы были женаты, мне самой не раз хотелось сделать что-нибудь подобное. Но потом я от него избавилась, и это прошло. Если ты понимаешь, о чем я.

– Вполне.

– Эндрю сказал, что ему устроили ловушку. Это правда?

– Правда.

– Я думала, – добавила Дезире после паузы, – что это ты будешь задавать вопросы.

– Как я могу, если ты заткнула мне рот столь восхитительной едой?

– Тебе нравится? У меня плохая кухня. Могу похвастаться только разнообразием напитков. Значит, Хэла убили? Серьезно?

– Думаю, да.

Наступило долгое молчание; потом она заговорила о людях, которых они когда-то знали, и о разных случаях из прошлого. Это заняло какое-то время. Дезире умела быстро сокращать дистанцию. Незаметно она оказалась совсем рядом. Аллейн почувствовал ее духи, крепкие и незнакомые. Он знал, что Дезире пытается его обезоружить, усадив за этот стол и заставив есть и пить. Еще он понимал (так же ясно, как если бы она ему сказала об этом сама), что Дезире готова и на более смелые шаги. «Интересно, куда делись ее Бимбо и Эндрю Бантлинг?» – подумал Аллейн. Он продолжал невозмутимо есть.

– Мистер Бимбо, – Дезире словно прочитала его мысли, – предается послеобеденному сну. Вчера мы немного припозднились. Была вечерника, очень приличная. Но ты наверняка об этом уже знаешь.

– Я слышал, она имела большой успех, – вежливо отозвался Аллейн. Он отложил нож и вилку и встал. – Превосходный обед! Большое спасибо, как мило, что ты обо мне позаботилась.

– Пустяки, – ответила она небрежно, подойдя к нему с зажигалкой и коробкой сигарет.

– Может, присядем? – Он заметил, что Дезире устроилась напротив яркого света, видимо, полагаясь на свое обаяние. – Я должен задать тебе пару важных вопросов. Вот первый. Ты, случайно, не получала письма от мистера Пайка Пириода? Скажем, сегодня утром?

Она уставилась на него:

– Черт, ну да! Я совсем забыла. У бедняги поехала крыша. А как ты узнал?

– Почему «поехала крыша»?

– Суди сам. – Положив руку на плечо Аллейна, Дезире потянулась через него всем телом и не спеша выдвинула ящик стола. – Вот. – Она бросила на стол письмо. – Читай.

Текст был написан рукой мистера Пириода и на его бумаге.

Моя дорогая,

прошу Вас, не думайте, что я делаю из мухи слона, но у меня осталось неприятное чувство, что Вы могли вывести ложное заключение из тех слов, которые были сказаны сегодня за столом. Разумеется, довольно глупо защищать честь своих предков, но смею заверить, что моя родословная простирается в прошлое достаточно далеко, чтобы это могло удовлетворить кого угодно, включая и меня. Кажется, у бедного Хэла это превратилось в навязчивую идею. Впрочем, не важно! Меня это не беспокоит. Простите, что потревожил, но я уверен, что Вы все поймете.

Ваш П.П.П.

– Ты понимаешь, о чем он пишет? – спросил Аллейн.

– Понятия не имею. Вчера Пи Пи у меня обедал и выглядел вполне нормально.

– Может быть, ты ожидала получить от него какое-то другое письмо?

– Другое? Какое другое? А, вон ты к чему! Бедняга Ормсбери? Он ведь умер, ты об этом слышал?

– Да.

– Зная страсть Пи Пи к соболезнованиям, это было бы вполне естественно. Хочешь сказать, что он перепутал письма? Тогда кому предназначалось это?

– Не против, если я его заберу?

– Пожалуйста.

Аллейн убрал письмо в карман.

– Должен сразу тебя предупредить: скорее всего ты последний человек, который разговаривал с Гарольдом Картеллом. Включая убийцу.

Дезире сунула в рот сигарету и поднесла огонь недрогнувшей рукой.

– Почему ты так уверен? – спросила она небрежно. – А, понятно. Кто-то рассказал тебе про сцену у балкона. Кто? Наверно, Эндрю или его подружка. Или Пи Пи. Тем более что он сам в ней участвовал.

– А ты взяла на себя роль Ромео?

– Почему бы и нет? Они оба плешивые, к тому же, если уж на то пошло, в постели я дам сто очков вперед обоим.