Я научу тебя любить - Мария Акулова

Гостей Корней конечно же не ждал. Поэтому, услышав звук звонка, удивился. Шел по коридору, отбрасывая слишком самонадеянные мысли, снял трубку, посмотрел… Снова усмехнулся.

Мог бы не открывать. Сделать вид, что дома нет или просто дать понять — не интересно. Но он… Зачем-то…

— Снова сюрприз? — открыл, окинул взглядом гостью. С лица до носков туфель-лодочек и обратно до глаз. Смотрящих прямо и слегка с вызовом. Уверенно. Может даже чуточку насмешливо. С любопытством.

Илонин взгляд сильно отличался от зайкиного. До невозможности просто. И это хорошо, наверное. Надо же переключиться…

— Пригласишь? — Илона не ответила на его вопрос, только свой задала. Скользя по нему таким же взглядом. Будто оценивая. И к какому выходу приходя — неясно. Да и не особо интересно. Корнею так точно.

Он дал себе еще несколько секунд на размышления, потом же…

Снял руку с двери, кивнул, отступил, открывая шире…

— Проходи. Почему нет?

Следил, как Илона заходит, позволяя себе легкую улыбку. Расстегивает тренч, поворачивается спиной…

Благодарит новой улыбкой, когда Корней помогает снять, потом смотрит, как он вешает…

Илона не ждала приглашения. Сама подошла к зеркалу, посмотрела на себя внимательно, будто бы подправила волосы, хотя всем понятно было — они идеальны. Впрочем, как и обтягивающее грудь, спину, ягодицы и бедра платье. Как неизменно притягивающие взгляд тонкие щиколотки. Черные, провоцирующие, ноготки на руках и такие же провоцирующие красные лодочки со шпильками на ногах…

И что под платьем все прекрасно, Корней тоже помнил.

Соблазнять пришла. Это понятно без объяснений. И как-то… Не злит. Не волнует. Даже за зайку не обидно. Сама же ушла. Теперь-то что?

— Нравлюсь?

Илона спросила, бросая на Корнея взгляд через плечо. Напоминая о том, почему с ней когда-то было так легко. Действительно ведь напрягаться не приходилось. Стараться. Сдерживаться. Думать.

Просто. Обоюдно приятно. Ненапряжно. Мимоходом. Между делом. Когда вспомнишь. Когда захочется.

Будто в прошлой жизни…

— Вино будешь?

Корней обошел, Илона проводила его взглядом.

Бросила в спину:

— Да. Было бы неплохо.

Проследовала за ним на кухню.

Опустилась на табурет спиной к столу, следя, как Высоцкий подходит к винному шкафу, достает, берет бокалы, штопор…

Подходит к ней, ставит на стол, откупоривает, наливает…

Смотрит, как Илона изящным движением придерживает свой бокал за ножку, раскачивает вино, втягивает аромат, снова бросает взгляд на Корнея — немного лукавый, слегка одобрительный.

Сама тянется бокалом к тому, который держит он. Легко касается, потом к губам…

— Как жизнь? — пригубила, поставила, снова посмотрела… Прямо, легко усмехаясь, не тушуясь и даже не пытаясь делать вид, что она не в курсе.

Конечно, в курсе. Иначе не пришла бы. И даже откуда Корнею не было интересно. Может, ждала. Может, случайно узнала… Какая разница-то? Важен результат… Она здесь. Он впустил. Поит вином. Смотрит. Думает. Чувствует близость конца. А вот жалости не чувствует. Действительно очень устал.

— Плохо, — Корней ответил честно, делая еще один глоток. На сей раз уже не дожидаясь ее. Смотрел на жидкость в бокале, зная, что она смотрит на него. Сейчас, наверное, задумчиво…

— Ушел олененок? — и спрашивает… Неожиданно, но без злорадства. Немного склонив голову. Спокойно воспринимая, что Корней кривится, допивает залпом. Ставит на стол. Делает шаг в сторону, упирается руками в столешницы — острова и гарнитура, смотрит в ответ на нее с новой усмешкой.

— Все, как ты хотела, Илона. Все, как обещала. Сам все испортил. Этими руками. — Поднял одну, покрутил, а потом снова опустил на прохладное дерево. — И ненавижу. Себя. Надеюсь, хотя бы ты теперь довольна…

Сказал без сарказма и желчи. Констатировать очевидное было не больно. Больно было жить в этом очевидном. Вот только Илона не взялась плясать на могиле. Усмехнулась невесело, голову склонила, покачала…

Забросила ногу на ногу, снова привлекая к ним внимание… Потом посмотрела в лицо мужчины, которому когда-то абсолютно искренне желала проснуться однажды именно в такой реальности…

— Может простит еще? Я бы тебя простила…

Сказала, видела, что Корней закрывает глаза, выдыхает, потом снова смотрит…

— Вряд ли. — И отвечает правду. В которую хочешь или нет, приходится верить.

Дальше они снова молчали. Илона тянулась к бокалу, делала небольшие глотки, раскачивая рубиновую жидкость по стенкам. Корней следил за ней. Пристально. Внимательно. Так, что пугливая зайка давно пятнами пошла бы от смущения. Не выдержала бы — поперхнулась. Сбежала. Заикаться начала бы. А Илоне все равно. За ней можно следить. С ней вообще во всем ведь легче. Да с любой легче будет.

И впервые настолько злость берет, что его на той заклинило.

Через несколько минут тишины Илона поставила бокал, встала, поправила идеально сидевшее платье, сделала несколько шагов к Корнею. Он прекрасно понимал, зачем приближается. Понимал и позволил. Оттолкнулся от столешниц. Выпрямился. Вырос. Ждал, когда она окажется достаточно близко. Почувствовал запах духов — сладких, тяжелых, глубоких. Элитных. Как все, ее окружающее.

Спокойно следил, как Илона тянется к его подбородку пальцами, ведет… По щеке, останавливается…

— Давай попробуем, Корней. Ты попытался по-другому, у тебя не получилось. Я тоже не смогла тебя забыть. Хотела. Злилась долго. Но мне не помогло. Мне было хорошо с тобой. Сложно, но хорошо. Я правда в тебя влюбилась. И я понимаю, что сейчас тебе, наверное, моя влюбленность к черту не нужна. Но забыться-то тебе нужно. Я помогу.

Корней выслушал безразлично, чувствуя, как большой палец Илоны скользит по щеке. Понимая, что это… Никак. Не отзывается. Но и не противно. Просто… Как если бы с человеком, с которым заключена сделка. Так же, как всю жизнь. Так же, как всегда устраивало… До начала чертова эксперимента под названием: «я научу тебя любить». Научился, блять. На свою голову. Только бы еще вспомнить, зачем?

— Я тебя не люблю, Илона. Я люблю ее. Ты понимаешь это? — Корней знал, что это может сделать больно. Но ведь всегда… Надо на берегу. А это — важное обстоятельство. Нельзя не обозначить.

Она скривилась на мгновение. Глаза закрыла. Открыла — и в них спокойствие. Кивнула. Снова повела пальцем по щеке…

И снова никак. Но на сей раз еще и тоскливо. Аж скулы сводит, как тоскливо…

— Начнем с того, что ты ее забудешь. Я помогу. А потом посмотрим…

Сказала не потому, что самоуверенна. Просто… Ей, видимо, он зачем-то действительно нужен был. Раз забыть не смогла. Раз тогда так злилась. Проклятья бросала. Ненавидела. Ждала, получается…