Земля обетованная - Татьяна Николаевна Зубачева

Они говорили тихо, шедшие впереди Женя с Алисой не оборачивались, И Андрей спросил, ещё больше понизив голос, по-английски:

– А у вас там, ну, ты понял, как этот называлось?

– Никак, – так же тихо по-английски ответил Эркин. – У нас этого не было.

– Что, совсем не дружили? – удивился Андрей. – Быть же такого не может.

Эркин невесело улыбнулся.

– Показывать было нельзя. Никому. И… и вдруг завтра тебя или его продадут. И… ладно, потом, хорошо? – перешёл он на русский.

Андрей кивнул.

– Хорошо, конечно, Эркин.

В самом деле, что он за дурак, затеял такой разговор. Не ко времени и не к месту.

Они уже подходили к дому. Бегали и играли дети, на лавочках сидели болтающие старухи, из открытых окон разговоры и обрывки песен, на лоджиях курят и перекликаются мужчины. Субботний вечер, гуляй сколько душе угодно, завтра – выходной. Здороваясь со знакомыми, разговаривая о погоде и о всяких незначащих пустяках вчетвером вошли в подъезд, поднялись по лестнице, прошли по коридору и, наконец, вошли в квартиру. Полутёмную и приятно прохладную после дневной жары. Это Женя оставила утром шторы задёрнутыми, вот комнаты и не нагрелись. И хоть ещё не поздно совсем, но всех сразу потянуло ко сну.

Но сначала надо положить на место инструменты и варенье, а Андрей сразу решил, не откладывая, подточить и направить затупленное. Эркин убрал банки с вареньем, Женя в ванной мыла Алису, и он пошёл в кладовку к Андрею.

– Помочь?

– Спасибо, сам, – Андрей оглядел стамеску, отложил её и взялся за рубанок. – Ага, ну, это мигом, слушай, а давай на лоджию сделаем.

– Шезлонг?

– Ну да. Или лежаки. Будем лежать и загорать.

Эркин не очень уверенно кивнул.

– Давай.

– Цветы у нас там уже есть. Как в саду будем, – с воодушевлением продолжал Андрей.

В кладовку вошла Женя и с ходу включилась в разговор.

– А зачем на лоджии загорать? Давайте лучше завтра на озеро сходим. Там и позагораем, и выкупаемся.

Эркин сразу закивал, но Андрей медлил. А Женя продолжала:

– Я уже вам плавки купила.

– Что?! – в один голом спросили Эркин и Андрей.

– Плавки, – повторила Женя. – Ну, трусы такие. Я вчера купила, и себе с Алиской купальники. Андрюша, я тебе на диван положила. Ты сходи, померь, они эластичные, тянутся хорошо, но ты померь. Эркин, и ты обязательно померь. Это сюрприз вам. Алиска не проболталась, нет?

– Нет, – вклинился в её скороговорку Андрей. – Не проболталась, спасибо, Жен, я только…

– Конечно, пойдём, – остановил его Эркин. – Ты что, Андрей? Здесь-то неопасно.

Помедлив, Андрей кивнул.

– Ладно, брат. Пошли мерить.

В спальне Эркин взял лежавшие на его половине кровати трусы и критически их оглядел. Женя, что, размер перепутала? Это ж на Алису, а то и на её куклу.

– Ну же, Эркин, – вошла в спальню Женя. – Раздевайся.

– Они мне малы, – убеждённо сказал Эркин, кладя трусы на покрывало и расстёгивая рубашку. – Алиса спит?

– Да, я уложила её. Тихая такая, видно, устала.

Эркин быстро разделся, кинув грязное бельё прямо на пол – потом в ванную отнесёт – и взял плавки.

– Женя…

– Это супер-эластик. Надевай! – скомандовала Женя.

И Эркин, как всегда, не стал спорить.

К его крайнему удивлению, плавки действительно натянулись, нигде не лопнув и даже ни разу не затрещав.

– Ну вот, – оглядела его Женя. – Тебе очень идёт.

Эркин встал в зеркальный коридор, чтобы видеть себя со всех сторон, и вдруг фыркнул.

– Женя, а без них приличнее!

Женя возмущённо ахнула и, тут же сообразив, засмеялась.

– Ну, Эркин, ты…

– Провокатор, я знаю, – Он круто повернулся и обнял её, подхватив на руки. – Сейчас ты меня придушишь на месте…

– Сей секунд, – ответила Женя, обхватывая его за шею.

Эркин счастливо засмеялся, прижимая её к себе.

– Ой, а дверь? – вспомнила Женя.

Эркин положил её на кровать и пошёл к двери.

Услышав стук защёлки, Алиса решительно откинула одеяло и вылезла из кровати. Пока мама и Эрик спят, она пойдёт к Андрюхе и помирится с ним. А то это не жизнь. Эрик даже поцеловать её на ночь не пришёл. А мама… она так старалась слушаться, а мама будто и не заметила этого.

Разумеется, Андрей примерил плавки. Ярко-синие, с белой полоской-пояском. И теперь, открыв шкаф, разглядывал себя в зеркале. А что… в самом деле, не так уж и страшно. И хорошо, что он в одной майке сколько дней работал, вон уже загореть, не загорел, но сегодня у Кольки совсем без рубашки был и не сгорел, только покраснел малость. Но помазаться на ночь не помешает.

За его спиной стукнула дверь, Андрей обернулся и, увидев Алису, нахмурился.

– Тебе чего?

Путаясь в длинной – до полу – рубашке, Алиса подошла к нему.

– Андрюха, ты очень на меня сердишься, да? Вот, – она разжала кулачок, показав ему карамельку. – Я мириться пришла.

И Андрей не выдержал, рассмеялся.

– Ладно, племяшка. Мировая.

Они сели на диван, Андрей взял конфету и, сжав правую руку в кулак, выставил согнутый крючком мизинец. Алиса готовно уцепилась за него своим правым мизинцем, и они торжественно сказали «мировую».

– Мирись, мирись, мирись. И больше не дерись. А если будешь драться, я буду кусаться.

– Ну вот, – удовлетворённо вздохнула Алиса. – Теперь всё в порядке.

– Точно, племяшка. А теперь спать иди.

– Ага, – Алиса спрыгнула с дивана и пошла к двери. – Спокойной ночи, Андрюха.

– И тебе спокойной ночи, – улыбнулся Андрей. – И снов конфетных.

Проходя к себе, Алиса постучала в дверь спальни и сказала:

– Мама, Эрик, я с Андрюхой помирилась, вот, – и пошла к себе.

Лёжа рядом с Эркином и перебирая его жёсткие, приятно упругие волосы, Женя как-то лениво и явно бездумно кивнула.

– Хорошо-хорошо…

Эркин лежал на спине, распластавшись, раскинув руки и ноги, и из-под полуопущенных ресниц любовался Женей. Света они не зажигали, но шторы он отдёрнул, когда мерил плавки, и света хватало: прямо перед окном стояла круглая большая луна. Женя, наклонившись, поцеловала его в переносицу, в затрепетавшие под её губами веки.

– Как хорошо, Эркин.

– Да, – выдохнул Эркин. – Да, спасибо, Женя. Ты… ты самая… – медленно улыбнулся и повторил: – самая.

– Какая? – лукаво спросила Женя. – Красивая, умная? Какая?

– Лучшая. Во всём.

Женя тихо засмеялась и снова поцеловала его.

– Спасибо, Эркин. Ты тоже… самый лучший. И хороший, и умный, и красивый, и сильный, и… и всякий самый-самый.

– Да-а? – словно удивился он. – Женя, а…

– Что, милый?

– Нет, ничего. Мне так хорошо, Женя, знаешь, я сам себе не верю, что это по правде, что не сон. Это не сон,