Земля обетованная - Татьяна Николаевна Зубачева

что ей сейчас ни до чего. Она так и сказала Алисе. Чтоб та играла с Колобком и не мешала.

Обидеться Алиса не успела, да и обижаться оказалось не на что. Мама разрешила бегать в одних трусиках, тётя Фира показала куст, с которого можно рвать и сразу есть ягоды, у Эрика и Андрюхи с дядей Колей повсюду валяются стружки, в саду бабочки и всякие жуки, а Колобок маленький и потому не задаётся. Правда, их гоняют и шпыняют, но это тоже как игра. Вот только дядя Семён лежит один и молчит. А… а если так… Если до этого Алиса ела ягоды, то теперь она их собирала в ладошку.

– Ты чего? – удивился Колобок.

– Дяде Семёну тоже ягод хочется, – внушительно ответила Алиса.

– Да-а, – согласился Колобок, с уважением глядя на Алису.

Набрав пригоршню, Алиса пошла к Семёну. Ни мама, ни Эрик, ни Андрюха с ней сейчас не то что играть, просто болтать не станут, она же не маленькая и всё сама понимает, они делом заняты и мешать им нельзя, но дядя Семён не спит и не читает, так что она в своём праве.

– Дядя Семён, – позвала она, подойдя к его изголовью.

Семён оторвался от разглядывания листвы и посмотрел на неё.

– Чего тебе?

– Вот, – протянула она ему пригоршню красных ягод. – Вот, они вкусные, вы же хотите.

– Спасибо, – улыбнулся Семён. – Ешь сама, я не хочу.

– А вы попробуйте, вот и захочется, – убеждённо сказала Алиса. – Чтоб хотелось, надо пробовать.

Семён улыбнулся и потянулся левой рукой. Алиса подставила ладонь, и он взял смородинку, кинул в рот и зажал её зубами так, чтобы сок изнутри брызнул на губы. Совсем особый вкус у смородины с куста, прогретой солнцем.

– Дядя Семён, берите ещё.

Подошёл Колобок тоже с пригоршней ягод.

– Во, Сёма, на.

Семён рассмеялся.

– Ух, молодцы, закормите меня.

Андрей обернулся на смех и голос, хмыкнул:

– Молодец племяшка.

Эркин кивнул. Конечно, они все заняты своим, а Семён один лежит, скучно и… неловко. А тут… Алиса сейчас его растормошит. Вон, он смеётся уже.

Колька, услышав смех Семёна, наклонил голову, скрывая лицо, сглотнул комок в горле. До чего же они все… что Мороз, что Андрей, даже Женя, даже Алиска… ведь малявка же, до пацанки не доросла, а что надо девчонка, морячке не уступит.

Видя, что Семён берёт ягоды только левой рукой и ему приходится тянуться через грудь, Алиса решила зайти с другой стороны, ну, чтоб удобнее было. Но Семён остановил её. Ему доставляло удовольствие упираться локтем и поворачиваться на бок, ну, не совсем на бок, но хоть только плечи оторвать от подушки, чтоб и на шее ощутить ветерок. И болтовня детская, смешная и трогательная…

– Дядя Семён, – Алиса обтёрла о трусики ладошки, испачканные ягодным соком. – А во что мы теперь играть будем? В щелбаны или в «ласточкин хвостик»?

– А я в шашки умею, – заявил Колобок.

Такого удара, да ещё от Колобка Алиса не ждала.

– А я… а я в лото! Вот!

– Неси шашки, Колобок, – рассмеялся Семён. – Сейчас научишься.

Колобок побежал в дом, а Алиса за ним.

– Сёма, – подошла к креслу Женя, – она не мешает тебе?

– Да нет, Женя, – замотал головой Семён. – Мировая девчонка.

Женя улыбнулась.

– Она приставучая. Как надоест, гони, – и, ойкнув, убежала к варенью.

Крольчатник получался… загляденье.

Похоже, Андрей и сам не ждал такого. Да и одно дело – переделывать и подправлять, а, значит, подлаживаться под старое. И совсем другое – строить из нового. Работали, как и тогда: споро и весело. Напряжение первых минут прошло, да и знают они уже друг друга, не в первый раз совместно трудятся.

– Бог в помощь!

Они разом обернулись на хриплый дребезжащий голос. Навалившись на забор грудью, стоял и рассматривал их немолодой и весь какой-то мятый, изжёванный мужик. Эркину он неприятно напомнил Ряху, и его лицо еле заметно потемнело. Не высказал особой радости и Колька, ответивший с отстранённой вежливостью.

– Спасибо на добром слове, Тихоныч.

Услышав это, Андрей, безмятежно рассматривавший незваного гостя, насторожился. Если это от самый, что грозился ему руки-ноги переломать, то… повеселимся!

– Кольк, поди-ка на час, – попросил Тихоныч.

Колька опустил молоток и подошёл.

– Ну?

– Молод ты мне нукать, не запряг. Ты что ж это, соседей обижаешь? Мы ж тебя, жидёнка, приняли, понимаешь, а ты… – Тихоныч явно заводил себя. – Со стороны, понимаешь, наймуешь. Эт-то непорядок, обида, понимаешь, обидел ты меня, как есть, жидёнок, второй раз уже.

Тихоныч уже не говорил, а взвизгивал вперемешку с руганью. На шум вышел из своего дома сосед, из сада быстро подошла Эсфирь, а за ней и Женя. Увидев Женю, Эркин с размаху загнал топор в брус, быстро подошёл и встал рядом с Колькой.

– Заткни пасть, – негромко и очень спокойно сказал он Тихонычу.

– А ты, краснюк, не встревай, клал я на вас, индеев краснозадых…

Эркин протянул над забором руку и взял Тихоныча за плечо.

– Кто я, повтори.

Тот поперхнулся и как-то осел набок под ладонью Эркина.

– Ну, ты чего? – Тихоныч попытался стряхнуть руку Эркина, но не смог и заговорил уже по-другому, без взвизгов и ругани. – Ну, я ж тебя знаю, ты заводской, чего ж ты дорогу перебегаешь, понимаешь, да ещё вон, притащил… – он покосился на Андрея, хотел ещё что-то сказать, но осёкся.

– Ну-ну, – Андрей зло улыбался, поигрывая маленьким блестящим на солнце топориком. – Сам заткнёшься, или как?

– Что? Что случилось? – Эсфирь испуганно оглядывала их.

Но ответил ей сосед, враскачку спустившийся со своего крыльца и тоже подошедший к заборчику.

– Пустое, соседка, – и Тихонычу: – И чего ж ты, не спрошась, полез? Сябры они, помочью работают.

– А-а, – протянул Тихоныч. – Так это ж другое дело, чего ж ты, Коль, сразу не сказал, что помочь у тебя, я-то думал, наймуешь.

Эркин ослабил ладонь и дал Тихонычу освободиться, а тот уже частил по-Ряхиному.

– Да ты, парень, ничо, я ж с понятием. Помочь это давнишнее, исконное наше, ты б, Коль, сказал, я бы подвалил со своими, а ты бы браги нам, как положено…

– Подвалил, – зло передразнил его Колька. – Ага, да за пятьсот рублей.

– Чо-о? – изумился сосед. – Ты что, Тихоныч, таких же и цен нет, даже с твоим матерьялом, ты чо? С перепоя, что так ломишь?

Тихоныч уже явно был не рад, что связался, а тут ещё Эсфирь вздохнула:

– Потому и не поладили, что цена несуразная.

– Эх, хозяйка, – крякнул Тихоныч, – да я б тебе узорочье пустил…

– По кошельку, – хохотнул Андрей. – Знаем мы таких… узорщиков.

– А