Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Том 1 - Фриц Лейбер

– Послушай, Фафхрд, – процедил Мышелов в свой третий подобный подход, делая вид, что разглядывает тонконогую девочку-нищенку со вспученным животом, словно пытаясь решить: смогут ли диета из нежирного мяса и гимнастические упражнения превратить ее в редкую красотку немного мальчишеского типа. – Послушай, Фафхрд, здесь у тебя есть все, что тебе нужно; лично я полагаю, что это возможность сочинять стихи и пищать их в лицо всяким идиотам. Так вот, как бы там ни было, ты должен делать это здесь, у Болотной заставы, потому что единственная в мире вещь, которая располагается не у Болотной заставы, – это деньги, а ты утверждаешь – вот осел! – что они тебе не нужны. Вот что я тебе скажу: если ты позволишь Бвадресу продвинуться в сторону цитадели хотя бы на бросок камня, вам придется брать и деньги, хотите вы этого или нет, и вы с Бвадресом будете вынуждены что-то на них покупать – тоже невольно, независимо от того, как крепко вы завяжете свои кошельки и как плотно заткнете уши, чтобы не слышать криков уличных торговцев. И в результате вы с Бвадресом получите за свои деньги лишь головную боль.

Фафхрд только пробурчал что-то в ответ, с таким же успехом он мог просто пожать плечами. Он напряженно, чуть ли не до косоглазия, смотрел мимо своей кустистой бороды вниз, на какой-то предмет, который энергично и вместе с тем осторожно вертел в своих длинных пальцах, но Мышелов никак не мог разглядеть, что же это было.

– Кстати, как ведет себя твой старый олух с тех пор, как он стал регулярно питаться? – продолжал Мышелов и подошел чуть ближе, пытаясь разглядеть предмет, который вертел в руках Северянин. – Все еще такой же упрямый, а? Все еще хочет добраться с Иссеком до цитадели? Все еще такой же неразумный в…. в делах?

– Бвадрес – хороший человек, – спокойно ответил Фафхрд.

– Я все больше и больше склоняюсь к тому, что в этом-то и беда, – едко и раздраженно заметил Мышелов. – Но послушай, Фафхрд, тебе вовсе не обязательно пытаться изменить образ мыслей Бвадреса – я сомневаюсь, что даже Шильба и Нинг, действуя заодно, смогли бы совершить революцию столь глобального размаха. Ты можешь сам сделать все, что нужно. Сделай свою поэзию несколько более трагичной, прибавь немного пораженчества в символ веры Иссека – думаю, ты сам уже утомился от столь нелепого сочетания северного стоицизма с южным мазохизмом. Для истинного художника плохих тем не существует. Или еще проще: в удачную ночь не двигай вперед алтарь Иссека, даже перемести его чуть назад! При большом скоплении народа Бвадрес так возбуждается, что даже не заметит, в какую сторону вы идете. Вы можете двигаться, как лягушка в колодце. А лучше всего научись утаивать часть добычи, прежде чем передать выручку Бвадресу. Я за один вечер могу показать тебе нужные трюки, хотя с твоими громадными лапищами, в которых ты можешь спрятать что угодно, тебе никакие трюки не нужны.

– Нет, – сказал Фафхрд.

– Как хочешь, – очень легко, хотя и не без чувства, согласился Мышелов. – Желаешь иметь неприятности – твое дело, ищешь смерти – пожалуйста!… Да что ты там все теребишь, Фафхрд? Погоди, дубина, да не отдавай, только покажи. Милостивая Черная Тога – это еще что такое?

Не поднимая взгляда и не меняя позы, Фафхрд раскрыл ладони, словно хотел показать Мышелову пойманную бабочку или жука – и вещь, которую он держал в руках, на первый взгляд действительно показалась Мышелову похожей на редкого жука с золотистым панцирем.

– Это приношение Иссеку, – пробубнил Фафхрд. – Приношение, сделанное прошлой ночью благочестивой дамой, чей дух обручился с божеством.

– Ага, а она сама с половиной ланкмарской золотой молодежи, – прошипел Мышелов. – Я всегда узнаю один из двойных спиральных браслетов Леснии. Кстати, говорят, что их подарили ей илтхмарские близнецы-герцоги. Как тебе удалось заполучить его? Подожди, не отвечай…. А, знаю, ты читал ей стихи. Фафхрд, дела обстоят гораздо хуже, чем я думал. Если Пульг узнает, что вы уже получаете золото…. – Мышелов осекся. – Господи, но что ты с ним сделал?

– Согнул таким образом, что получилось изображение священного кувшина, – ответил Фафхрд, наклонив голову чуть ниже, раскрыв ладони чуть шире и поднеся их чуть ближе к Мышелову.

– Да уж вижу, – снова прошипел тот. Браслет из мягкого золота был скручен в очень изящный странный узел. – Сделано, надо сказать, неплохо. Никак не возьму в толк, Фафхрд, как тебе удалось сохранить такое чутье к пластичным формам, когда ты уже полгода спишь, не обнимая их? Видимо, дело тут в контрасте. Помолчи-ка минутку, у меня возникла одна мысль. И, клянусь Черной Ключицей, преизрядная! Фафхрд, ты должен отдать мне эту безделушку, а я подарю ее Пульгу. Нет, ты выслушай меня, а потом подумай как следует! Не потому, что она золотая, не в качестве взятки или первой дани, этого я от тебя и Бвадреса не требую, а просто на память, как сувенир. Фафхрд, за последнее время я немного узнал Пульга и обнаружил в нем необычную сентиментальную слабину – он любит получать небольшие подарки, своеобразные трофеи от своих…. э-э…. клиентов, как мы иногда их называем. Причем эти вещицы непременно должны быть связаны с соответствующим божеством – всякие там чаши, кадильницы, мощи в серебряной филиграни, украшенные камнями амулеты, в общем, все такое. Он любит сидеть, смотреть на ломящиеся от них полки и мечтать. Порой мне кажется, что старик, сам того не ведая, становится святошей. Если я принесу ему эту побрякушку, он – уверяю тебя! – проникнется к Иссеку почтением и велит мне быть с Бвадресом поласковее. И не исключено, что вопрос об отступных деньгах не будет подниматься еще…. еще по крайней мере квартала три.

– Нет, – сказал Фафхрд.

– Значит, так тому и быть, друг мой…. Пойдем, милочка, я угощу тебя бифштексом. – Последняя фраза, произнесенная обычным голосом, была обращена к маленькой попрошайке, которая по привычке отреагировала на нее полным пугливой неги взглядом. – Причем вовсе не рыбным, котеночек. А тебе известно, что бифштексы бывают не только из рыбы? Брось эту монетку своей матери, милочка, и пойдем. Палатка с бифштексами в четырех кварталах отсюда. Нет, паланкин мы брать не будем, тебе нужно немного поразмяться. Прощай, охотник за смертью!

Несмотря на то что в последних словах явственно прозвучало: «Я умываю руки», Мышелов как мог старался отдалить грозную ночь расплаты, изобретая для громил Пульга более срочные задания и заявляя, что тот или другой знак не позволяет немедленно послать Бвадресу счет – вместе с розовой жилкой сентиментальности у Пульга недавно появилась и серая жилка суеверности.

Разумеется, никаких непреодолимых трудностей не было бы вовсе, обладай Бвадрес хоть в малой степени чувством реальности в денежных делах, – чувством, которого в случае серьезных неурядиц оказываются не лишены даже самые жирные и алчные священнослужители, равно как самые истощенные и не от мира сего люди святой жизни. Но Бвадрес был упрям – как мы уже намекали, это были отголоски, и весьма неудобные, его маразма, с которым в принципе он вроде бы расстался. Ни одного, даже самого ржавого железного тика (самая мелкая ланкмарская монета) вымогатели не получат – таков был девиз Бвадреса. В довершение всех зол, если такое вообще возможно, он не желал тратить деньги даже на то, чтобы взять напрокат для Иссека какую-нибудь мебель непригляднее или арендовать приличное место для храма, что было практически обязательным для всех культов, добравшихся до центрального отрезка улицы Богов. Вместо этого он не переставая твердил, что каждый собранный тик, каждый бронзовый агол, каждый серебряный смердук, каждый золотой рильк – да что там? – даже каждый глюльдич (алмаз, вплавленный в янтарь) будут отложены, дабы впоследствии купить на них самый роскошный храм подле цитадели, а именно храм Аарта Невидимого и Всеслышащего, считавшегося в Ланкмаре одним из самых древних и могущественных богов.