Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Том 1 - Фриц Лейбер

Отдаленная от нас глубинами времени и неведомых измерений, спит древняя страна Невон, спят ее башни, черепа и драгоценные каменья, спят ее мечи и чары. Изведанные территории Невона сгрудились вокруг Внутреннего моря: на севере – это девственные леса Земли Восьми Городов, на востоке – степь, где кочуют всадники-минголы, и пустыня, по которой медленно идут караваны из восточных земель и с реки Тилт. На юге же, соединенные с пустыней лишь Зыбучими Землями и защищенные Большой Дамбой и Голодными горами, лежат тучные нивы и обнесенные высокими стенами города страны Ланкмар, самой старой и наиболее важной части Невона. А в укромном уголке между нивами. Великой Соленой Топью и Внутренним морем, прилепившись к илистому устью реки Хлал, возвышаются толстые стены, скрывающие лабиринты улиц и переулков самого Ланкмара – столицы всей области, кишащей ворами и бритоголовыми жрецами, изможденными магами и дородными купцами – Ланкмара Непобедимого, Города Черной Тоги.

Если верить рунам Шильбы Безглазоликого, однажды ненастной ночью в Ланкмаре сошлись пути двух подозрительных типов, двух затейников-лиходеев – Фафхрда и Серого Мышелова. О месте рождения Фафхрда было нетрудно догадаться по его почти семифутовому росту, гибкому поджарому телу, а также по украшениям из кованого металла и громадному мечу – он явно был варваром из Стылых Пустошей, лежащих к северу от Восьми Городов и гор Пляшущих Троллей. О предках же Мышелова вряд ли можно было сказать что-то определенное, глядя на его почти детскую фигуру, серую одежду, клобук из мышиных шкурок, надвинутый на плоское смуглое лицо, и обманчиво-изящную шпагу, однако что-то при взгляде на него наводило на мысль о южных городах, темных улицах и вместе с тем о залитых солнцем просторах. Некоторое врем молодые люди с вызовом рассматривали друг друга сквозь черный туман, едва подсвеченный далекими факелами, и вскоре смутно почувствовали, что они – долго искавшие друг друга половинки великого героя и что каждый нашел себе друга, с которым пройдет через тысячи приключений и проживет рука об руку всю жизнь, а может, и множество жизней.

Никому тогда и в голову бы не пришло, что совсем недавно Серого Мышелова звали Мышонком, а Фафхрд учился петь фальцетом, носил только белые меха и, несмотря на полные восемнадцать лет, все еще спал в одном шатре с матерью.

В самый разгар зимы женщины Снежного клана опять развязали холодную войну против своих мужчин. Похожие в своих белых мехах на привидения, бродили они, почти неразличимые на фоне свежевыпавшего снега, сбивались в кучки, молчали или в крайнем случае шипели, как разъяренные призраки. Однако к Залу Богов, колоннами которому служили стволы деревьев, стенами – привязанные между ними звериные шкуры, а потолком – сосновые лапы, они приближаться избегали.

Собирались женщины в большом овальном шатре и там без устали читали нараспев заговоры, грозно выли или молча колдовали, чтобы привязать своих мужей к Мерзлому Стану, заледенить им чресла и наградить жестоким насморком с надсадным кашлем и зимней трясучкой в перспективе. Любой мужчина, по неосторожности вышедший среди бела дня погулять, рисковал быть обстрелянным снежками, а в случае поимки даже получить взбучку – будь он даже скальд или могучий охотник.

А попасть под обстрел женщин Снежного клана было испытанием далеко не шуточным. Швыряли они снежки из-за головы, неумело – это верно, но зато их мускулы были тверды как сталь, благодаря постоянной колке дров, обрубке сучьев и мятью кож, даже таких жестких, как кожа снежного бегемота. Кроме того, они иногда предварительно обливали снежки водой и замораживали.

Жилистые, задубевшие от холодов мужчины сносили все это необычайно достойно, вышагивали, словно короли, разряженные в издалека заметные черные, коричневатые или окрашенные во все цвета радуги парадные шубы, пили мертвецки, но зато втихомолку и не хуже илтхмарцев торговали янтарем, серой амброй, видимыми лишь ночью снежными алмазами, блестящими мехами и снежными травами, получая взамен ткани, пряности, вороненое железо, мед, восковые свечи, порох для фейерверков, с ревом сгоравший разноцветным огнем, и другие прелести цивилизованного юга. И все же мужчины старались держаться группками, поскольку многие уже шмыгали носами.

Нет, против торговли женщины не возражали. Их мужчины торговали вполне успешно, и они, то есть женщины, были тут главной заинтересованной стороной. Женщины предпочитали этот род деятельности пиратским набегам, в которые пускались время от времени их здоровяки, удаляясь вдоль восточного побережья Крайнего моря за пределы их женской досягаемости и даже, как порою опасались достойные жены, вырываясь из-под действия их могучего колдовства. Мерзлый Стан был самой южной точкой, до которой когда-либо добирался Снежный клан, проводивший большую часть жизни на Стылых Пустошах, в отрогах Великаньего плоскогорья и расположенный еще севернее гряды Бренных Останков, и таким образом это зимнее становище давало единственную возможность в году поторговать с предприимчивыми минголами, сархеенмарцами, ланкмарцами, а порой и с каким-нибудь замотанным одеждами по самые глаза жителем восточной пустыни в громадном тюрбане и чудовищных размеров перчатках и сапогах.

Не возражали женщины и против бражничанья. Их мужья всегда были не дураки хлебнуть медку, эля и даже местного самогона из снежной картошки, гораздо более крепкого, чем все вина и прочие напитки, которые могли предложить им торговцы.

Нет, Снежные женщины ярились и ежегодно затевали холодную войну, безо всякого удержу применяя физическое и магическое насилие, из-за театрального представления, отважные участники которого с потрескавшимися лицами и заледеневшими конечностями, дрожащие от холода, но с сердцами, учащенно бившимися в предвкушении легкого северного золота и заводной до неистовства публики, всегда приезжали на север вместе с торговцами. Для этого кощунственного и непотребного спектакля мужчины предоставляли Зал Богов (последних, впрочем, это ничуть не смущало) и не пускали на него женщин и подростков; занятые в представлении лицедеи по мнению женщин были иле грязные старикашки, или еще более грязные, тоните девки с юга, распущенные, как шнуровки их скудных одеяний, когда таковые вообще присутствовали. Снежным женщинам не приходило в голову, что грязная, голая, тощая девка, вся лиловая от гулявших в Зале Богов ледяных сквозняков, вряд ли может стать предметом вожделения, не говоря уж о том, что артистки постоянно рисковали отморозить себе что-нибудь.

Поэтому ежегодно в самый разгар зимы Снежные женщины затевали войну с избегающими их величественными мужчинами, прибегая к наговорам, колдовству, слежке и снайперским обстрелам снежками, а нередко даже брали в плен какого-нибудь немощного калеку или неосмотрительного подвыпившего мужа и делали ему хорошую выволочку.

Эта борьба, на первый взгляд комичная, имела и зловещую сторону. Собравшись вместе. Снежные женщины приобретали могучую магическую силу, особенно во всем, что было связано с морозом и его проявлениями: гололедицей, внезапными обморожениями, прилипанием кожи к металлу, повышенной хрупкостью разных предметов, угрожающе большими массами снега на ветвях и деревьях, а также чудовищными снежными лавинами. И не было в клане мужчины, который совсем не боялся бы гипнотической силы их голубых, как ледышки, глаз.