Леонард Коэн. Жизнь - Сильвия Симмонс

- здесь». Это как головоломку решать. Я пошла работать над песней дома, и я не меняла слова, но переделала структуру и в таком виде записала и показала ему. И я вижу, как у него широко открылись глаза, потому что я что-то там нахимичила с его песней. А я даже не думала, что он так это воспримет. Он очень внимательно слушал и потом сказал: «Конечно, песня начинается с «I built my house» («Я построил свой дом»)».

В какой-то момент стало ясно, что им нужен рефери. Леонард позвал Джона Лиссауэра — своего старого продюсера и человека, который познакомил его с Анджани.

Лиссауэр называет то, что увидел в студии, «перетягиванием каната». Когда Леонард вместе с Шэрон Робинсон делал Ten New Songs, это был альбом Леонарда; Blue Alert был альбомом Анджани, но «Леонард всё равно относился к нему как к своему альбому. Он хотел чего-то одного, а Анджани хотела другого, а я был как бы посередине, потому что дружил с ними обоими, и пытался отвечать перед ними обоими». Лиссауэр послушал демо; песни ему понравились, но не понравились синтезаторы и драм-машины, на которых они были сыграны. «Я сказал: позвольте мне хотя бы использовать какие-нибудь органические инструменты и местами добавить красок». Взяв шесть песен, Лиссауэр добавил к ним некоторые инструментальные партии, так же, как когда работал над New Skin for the Old Ceremony и Various Positions. По его мнению, получилось «чудесно», и Леонард с Анджани считали так же, «но они всё время препирались, как будто боролись за право опеки. И самое дикое, что торговались они так: «Ладно, я согласен выбросить эту штуку, которую сделал Джон, но тогда ты должен…» — и в результате ради компромисса и просто назло друг другу они постепенно убрали все улучшения, [которые я сделал, и] выхолостили все нюансы, и вернулись к голому звуку демо». Всё, что, по словам Лиссауэра, осталось от его работы, «было соло баритон-саксофона в «Blue Alert» и вальс «Thanks for the Dance», который мы сделали вместе».

Альбом был в конце концов записан на нейтральной территории, в аналоговой студии звукорежиссёра и продюсера Эда Сандерса. Сандерс работал с Анджани над её последним альбомом The Sacred Names, а кроме того, с тех пор как она познакомила его с Леонардом — тот как раз записывал Dear Heather, — он стал его личным секретарём. При записи альбома ни одного человека не пострадало, хотя Лиссауэру — в очередной раз — не очень повезло. Впрочем, это не помешало ему назвать Blue Alert «одним из прекрасных альбомов десятилетия». Очень интересно услышать эротические фантазии старого мужчины и тексты о воспоминаниях, усталости и прощании навсегда, спетые молодой женщиной на элегантные фолк-джазовые мелодии. В буклете есть фотография Леонарда вместе с молодой, красивой Анджани: его лицо не в фокусе, оно словно тает в воздухе, как будто он на наших глазах становится бесплотным духом.

* * *

В октябре 2006 года состоялся последний концерт Came So Far for Beauty — в Ирландии, на Дублинском театральном фестивале. Состав участников во многом был прежний, и к нему добавились Лу Рид, Мэри Маргарет О’Хара и Анджани, причём последняя — по желанию Леонарда. Уиллнер с удовольствием согласился. Анджани не последовала традиции петь то, что назначит Уиллнер, и исполнила две песни с альбома Blue Alert. Лу Рид тоже сам выбрал свои песни — обе с альбома Songs of Leonard Cohen, который Леонард записывал в Нью-Йорке, когда они с Ридом познакомились. Уиллнер также попросил Рида спеть «Joan of Arc» дуэтом с Джули Кристенсен. «Во-первых, я никогда не пою ла-ла-ла», ответил Рид, но всё-таки согласился. Ник Кейв, которому на этот раз дали две песни с его любимого альбома Songs of Love and Hate, вспоминает ридовское исполнение «The Stranger Song» как «потрясающее, совершенно непочтительное. Получилась песня Лу, которая просто звучит так, как будто Леонард написал её первым».

Осенью фильм Лайан Лансон Leonard Cohen: I’m Your Man прошёл в США по экранам независимых кинотеатров. В Лос-Анджелесе Леонард, не привлекая к себе внимания, сходил на этот фильм вместе с Анджани. Это необычный фильм: отчасти съёмка концертов, отчасти интервью о его жизни. Номера из концерта-трибьюта и высказывания его участников (Боно: «Он наш Шелли, он наш Байрон») перемежаются с изысканными чёрно-белыми кадрами беседы Лансон с Леонардом. Они деликатно перебирают его жизненные вехи (смерть отца, компания монреальских поэтов, реальные события, вдохновившие песню «Suzanne», отель «Челси», Фил Спектор, монастырь), и Леонард произносит свои старые, хорошо известные остроты так, как будто они только что пришли ему в голову: «Я начал писать стихи, пытаясь заинтересовать девушек своим умом», «Чем меньше я был собой, тем лучше себя чувствовал». Для новых поклонников, которые услышали о Леонарде благодаря знаменитым кавер-версиям его песен в кино, на телевидении и на концертах Уиллнера, это было интригующее знакомство с ним самим. Старым поклонникам было приятно услышать, как Леонард, мудрый, элегантный, самоироничный, произносит все эти слова — пусть даже не в первый раз, — и особенно приятно его увидеть: за пределами Канады на него уже давно вообще было негде посмотреть. А сцена, в которой он поёт «Tower of Song» под аккомпанемент обожающих его музыкантов U2, продемонстрировала, что он всё ещё может делать это, всё ещё не утратил навыков. Также в продажу поступил альбом-саундтрек: шестнадцать кавер-версий с концертов в Сиднее и Брайтоне, включая «Tower of Song» Леонарда и U2; на диск не попал кавер на «Don’t Go Home With Your Hard-On»: Фил Спектор — соавтор песни — не дал своего разрешения.

Проект Leonard Cohen: I’m Your Man безусловно помог оживить интерес к Леонарду. А также вызвал вопрос: почему песни Леонарда поют все, кроме него самого? Один канадский журналист прямо спросил Леонарда, собирается ли тот когда-нибудь снова отправиться в тур. Леонард ответил, что «чем больше мы с вами выпиваем, тем более привлекательной кажется мне эта идея», но не упомянул о том, что сам практически бросил пить. В книге Book of Longing один из рисунков подписан так:

дорога всё дальше небо

всё выше у бродячего сердца

над головой уже нет крыши.

Но год подходил к концу, а Леонард, судя по всему, хотел быть исключительно под крышей своего дома.

Будущее рок-н-ролла

На столе — говяжий язык и бутылка хорошего коньяка. Леонард знал вкусы Роси. Он налил Роси большой стакан, а себе маленький, и они посидели в лёгком, не тягостном молчании — Леонард и старик, давший ему имя Дзикан, но обычно называвший его Коун (не «коан», но почти). Через несколько недель Роси должно было исполниться сто лет, но он был всё тот же — константа в жизни Леонарда, хороший друг, практически — мудрый отец, который держал его в строгости и баловал и который его никогда не покидал, даже когда Леонард его покинул. Жизнь, если не считать «той маленькой неприятности, что я потерял всё, что у меня было» [1], была добра к постаревшему Леонарду. У него был Роси, у него была Анджани, у него был внук — Кассиус Лайон Коэн (хорошие имена: любимый боксёр Леонарда1161 и его дед), сын Адама, родившийся в феврале 2007 года.

Леонард в свои семьдесят два чувствовал себя неплохо, но всё же замечал в себе некоторые изменения; например, он уже не вмещал в себя столько алкоголя, а ещё разлюбил табак. Бросая курить, он пообещал себе, что в семьдесят пять сможет начать снова. Именно на отказ от сигарет он возложил вину за то, что потерял две нижние ноты своего вокального диапазона, пусть даже, говоря по чести, их и раньше могли слышать только некоторые млекопитающие и самые преданные поклонницы. Голос у Леонарда теперь был ниже и глубже, чем когда-либо. Он был как старая выделанная кожа — гладкая, потёртая, кое-где с трещинками, но вообще мягкая, и он легко парил в воздухе где-то между говорением и пением. После возвращения из монастыря — ближе к говорению. Конечно, в этом говорении была музыка, но что касается мелодий, Леонард был рад уступить их сочинение — как и исполнение своих песен — кому-нибудь другому.