Леонард Коэн. Жизнь - Сильвия Симмонс

В мире в тот момент одновременно действовали три публичных мероприятия с работами Леонарда, в которых самому Леонарду не приходилось участвовать: исполнения Book of Longing: A Song Cycle Гласса, концерт-трибьют Came So Far for Beauty Уиллнера и выставка Leonard Cohen: Drawn to Words. Подобное незримое присутствие Леонарда полностью устраивало. «Если как следует потерпеть, тебя начинает окружать некая лёгкость и невидимость, — сказал он однажды в интервью. — Эта невидимость имеет свои перспективы: она, скорее всего, будет становиться всё более и более глубокой. А с невидимостью — и я не говорю о чём-то противоположном известности, я имею в виду невидимость как у человека-Тени, который может ходить из комнаты в комнату незамеченным — приходит восхитительный покой» [3].

С возрастом Леонард обрёл безмятежность, какой у него ещё никогда не было во взрослой жизни. Также с возрастом к нему пришли бесчисленные почести и награды. Он уже не считал альбомы-трибьюты: к этому времени в разных странах мира их сделали больше пятидесяти. Но парочка привлекла его внимание. Один был записан его первым и самым верным энтузиастом: на диске Judy Collins Sings Leonard Cohen: Democracy, вышедшем в 2004 году, когда Леонарду исполнилось семьдесят, Коллинз собрала все свои версии его песен. Второй альбом назывался Top Tunes Artist Vol. 19 TT-110: это был диск инструментальных версий его песен (его продавали вместе с диском песен Энии), выпущенный специально для караоке-баров. «Наконец-то, — сказал Леонард, — есть куда пойти вечером» [4], - хотя в действительности счастливее всего он всё ещё был дома, «старик в костюме… деликатно говорящий с кем-то о своём творчестве» [5]. Затем на Sony решили переиздать Blue Alert.

При своём первом появлении годом раньше альбом Анджани занял 18-е место в американских джазовых чартах, но больше нигде успеха не имел. В переиздание был включён DVD-диск с клипами и документальным фильмом Лайан Лансон о создании альбома. Лейбл также организовал небольшой тур. В марте 2007 года, незадолго до сотого дня рождения Роси, Леонард отправился с Анджани в Европу. Первые три концерта, в Лондоне, Осло и Варшаве, были закрытыми: попасть на них могли журналисты, а также фэны Леонарда, выигравшие свои приглашения в конкурсах на радио и в интернете. Журналистам, хотевшим взять у Леонарда интервью — а их было немало, — сообщили, что разговаривать им придётся с Леонардом и Анджани. С точки зрения Леонарда, этот тур, как и альбом, был туром Анджани, а не его туром.

В интервью одной британской газете Леонард описал свою работу с Анджани как нечто большее, чем просто коллаборация: «выражение некоей глубинной обоюдности, некий брачный союз целей» [6]. Ухватившись за слово «брак», один норвежский телеведущий попросил Леонарда рассказать их «историю любви». Ответ Леонарда — «[я] нахожу, что лучше всего не давать отношениям имя» — показал, что он отнюдь не утратил навыков уходить от вопроса. Правда, на пальце у Анджани, кажется, можно было увидеть обручальное кольцо. В интервью буддистскому журналу Shambhala Sun Леонард развил свою мысль: «Женщина говорит: «Какие у нас отношения? Мы помолвлены?»… а я к этому отношусь так: «Правда ли нам нужно вести этот разговор? Он не так хорош, как наши отношения». Но к старости хочется пойти навстречу, сказать: «Да, мы живём вместе. Это всё по-настоящему. Я не ищу никого другого. Ты женщина моей жизни». В какой бы форме это ни было: кольцо, помолвка, преданность или просто поведение, то, как ты себя ведёшь» [7].

Во время тура в поддержку Blue Alert Леонард ограничивался тем, что представлял Анджани публике, а затем занимал своё место в зале и слушал.

Но однажды, в одном лондонском клубе, Анджани посреди концерта пригласила Леонарда подняться на сцену и спеть с ней, и он смущённо принял её приглашение. Его появление на сцене было встречено бурной овацией. На американских концертах тура Леонард иногда пел с Анджани песню «Whither Thou Goest». Когда об этом стало известно, в маленькие клубы, где выступала

Анджани, стали приходить толпы людей, которые надеялись увидеть Леонарда. Но хотел ли Леонард видеть их?

Леонард никогда не любил гастролировать, даже если концерты проходили очень удачно. Он ездил в туры только потому, что в музыкальном бизнесе это полагалось: записываешь альбом, потом едешь в тур — повидаться с поклонниками и прорекламировать пластинку. Этот ритуал был особенно важен для таких артистов, как Леонард, чьи песни мало звучали по радио. Прошло уже пятнадцать лет с его последнего тура, The Future World, и этот опыт был так неприятен, что стал для Леонарда одним из побудительных мотивов оставить музыку и удалиться в монастырь. Его новые альбомы по своему коммерческому успеху и близко не стояли к The Future, так что в гастролях, по всей видимости, было мало смысла.

Но пока Леонард отсутствовал, музыкальный бизнес изменился до неузнаваемости. Развивался интернет, и люди всё чаще хотели скачивать музыку бесплатно, в крайнем случае — за деньги скачивать отдельные треки, и даже знаменитые, успешные артисты продавали гораздо меньше альбомов, чем раньше. Музыканты принялись искать новые способы продавать себя и свою музыку и придумали для этого кучу разных способов. Например, Джони Митчелл заключила контракт с сетью Starbucks: её диск играл в качестве фоновой музыки в их кофейнях, и его можно было купить там заодно с латте и круассаном. Кстати о Джони Митчелл: в 2007 году титан джаза пианист Херби Хэнкок выпустил диск её песен River: The Joni Letters, и по его приглашению Леонард принял участие в записи — продекламировал песню «The Jungle Line».

Даже для музыкантов первого эшелона основным источником доходов стали гастроли, причём цены на билеты заметно выросли по сравнению со старыми временами, когда смысл туров заключался в рекламе пластинок. Леонард отказывался считать себя артистом первого эшелона, но он знал, что все альбомы-трибьюты, коллаборации, подписанные издания его рисунков ограниченным тиражом и даже судебные иски очень мало наполняют его опустевший пенсионный счёт. Из всех доступных ему способов заработать самым реалистичным было вернуться к гастролям. Но Леонарду было почти семьдесят три года, и ему казалось, что его последний тур был так давно, что рассчитывать собрать на свои концерты публику так же разумно, как построить замок из песка и рассчитывать найти его в целости и сохранности пятнадцать лет спустя.

С другой стороны, отправиться в тур в семьдесят пять или восемьдесят лет будет ничуть не проще. Фильм, концерты-трибьюты, альбом Анджани, песенный цикл Гласса, интерес журналистов к его финансовым проблемам — всё это вместе привлекло к Леонарду такое внимание публики, какого в будущем, вероятнее всего, у него не будет. Очень осторожно, колеблясь — сильно колеблясь — Леонард начал обдумывать возможность гастролей. Менеджера у него не было (некоторое время назад он расстался с Сэмом Фельдманом), и Леонард обратился за помощью к Роберту Кори.

Как оказалось, возможность тура Леонарда обдумывал не только он сам. Его старый европейский промоутер надеялся уговорить его отправиться на гастроли и обратился за помощью к Стивену Машэту. Машэт знал о проблемах Леонарда с деньгами; он читал об афере Келли Линч в «Нью-Йорк Таймс». С его точки зрения, Линч когда-то похитила касавшиеся Леонарда документы у его умирающего отца — своего работодателя — с санкции самого Леонарда, поэтому Стивен не испытывал к нему большого сочувствия; но ему было любопытно. Так как он обещал европейскому промоутеру связаться с Леонардом, он позвонил ему и получил приглашение на ланч. У себя на кухне, стоя у плиты и готовя еду для гостя, Леонард признался в том, что ему, вероятно, придётся отправиться в тур, потому что у него нет денег. «Я спросил Леонарда по-мужски: как можно позволить другому человеку пять лет полностью распоряжаться твоим состоянием? — вспоминает Стивен Машэт. — Но Леонард ужасно боязливый человек. Келли Линч виртуозно сыграла на этом».