История Византийской империи. Том 3. Период Македонской династии (867-1057 гг.) - Федор Успенский

Сейфу трудно было выдерживать методическую войну. Он терпел от греков поражение за поражением сначала в горных проходах, отделявших Сирию от византийских владений. С началом 962 г. Никифор вторгся в мусульманские владения и. навел страх на арабов: говорили, что у него было 200 тысяч войска, что, конечно, весьма преувеличено. Во всяком случае первый поход имел громадные последствия: арабы были поражены неожиданностью, и эмир алеппский не решился выступить против греков в открытый бой; пятьдесят пять или, по другим известиям, шестьдесят городов и укреплений попали в руки Никифора. Для ближайшей его цели — движения против Алеппо — было на пути одно препятствие в виде укрепленного арабами города Аназарба. Находясь при подошве скалы, которая служила для него естественной защитой, этот город считался неприступным и играл важную роль во время крестовых походов. Тем не менее, как скоро Никифор окружил его и начал осаду при помощи стенобитных машин, гарнизон стал просить пощады и переговариваться об условиях сдачи. Никифор предоставил городским жителям свободу выйти из города и разрешил каждому взять с собой, что он мог унести при себе; но это условие не было выдержано и мусульмане подверглись беспощадному грабежу и убийству. Город не только был лишен жителей и опустошен, но и его стены сровнены с землей, и вся прекрасно возделанная окрестность обращена в пустыню. За этим городом подобная же судьба постигла многие укрепления в Северной Сирии. Осенью, в ноябре или в начале декабря 962 г., греки прошли горные проходы, ведшие в Сирию, так называемые Ворота в Сирию (Руlае Syriae), близ нынешней Александретты.

Нужно думать, что Сейф ад-Дауле не нашел возможным защищать Сирийские ворота. Он сделал, правда, попытку остановить движение неприятеля, но, увидав, что в Сирию вторглась огромная масса войска, нашел необходимым запереться в своей столице Алеппо (древняя Веррия), поручив затруднять дальнейшее движение Никифора своему верному и опытному в военном деле вождю по имени Наджа. Но на этот раз счастие покинуло эмира: высланный им отряд нисколько не задержал движения Никифора, между тем сам он остался в Алеппо со вновь набранными в военную службу людьми, которые не были в состоянии бороться с прекрасно обученными. византийскими войсками, находившимися под командой Иоанна Цимисхия, который в решительных делах этого похода всегда был на первом месте. Когда сделанная эмиром попытка дать сражение в открытом поле окончилась полной неудачей и сам он едва спасся от плена, Алеппо остался почти совсем без защиты и был окружен греками. Окрестности Алеппо, где находился и редкой архитектуры дворец эмира, наполненный несметными богатствами, были опустошены, и невероятно богатая добыча досталась победителям. Осада города началась около 20 декабря 962 г., и уже через два-три дня гарнизон и жители города вступили с Никифором в переговоры об условиях сдачи. Узнав при этом, что самого эмира в городе не было и что город не может долго выдержать осады, Никифор не хотел слышать об условиях, а настаивал на безусловной сдаче. Утром 23 декабря Алеппо не выдержал натиска осаждающих, часть его стен пала и греки ворвались в город. Последовала беспощадная резня, убийство, пожары и расхищение богатого города. В плен брали только красивых женщин и детей обоего пола, пленных мальчиков назначали для набора в царскую гвардию. Богатство жителей и обилие дорогих предметов, найденных в дворцах, публичных зданиях и на базарах, было так велико и разнообразно, что казалось невозможным всем завладеть и все захватить, — приходилось многое уничтожать огнем или делать всячески негодным к употреблению. Но следует здесь отметить, что при взятии Алеппо многие жители и военные люди удалились в господствующий над городом замок Ель-кале, из которого могли угрожать византийскому войску, обратившемуся после разграбления Алеппо в разнузданную толпу, забывшую дисциплину и военный долг. Кроме того, стали доходить слухи, что на выручку столицы Северной Сирии идет дамасский эмир и что сам владетель Алеппо Сейф ад-Дауле после нанесенного ему поражения, со вновь собранными силами, приближается к Алеппо. Все эти обстоятельства в соединении с дошедшими до него тревожными известиями из Константинополя побудили Никифора начать отступление из Северной Сирии. В начале 963 г., в нескольких переходах от Кесарии Каппадокийской, в лагере получено было известие о смерти царя Романа П.

Неожиданная смерть царя произвела в столице большое смущение и не могла не затронуть восточного доместика схол, которому предстояло после блистательного похода явиться в Константинополь. Ходили слухи, что он и ранее уже находился в сношениях с царицей Феофано, которая теперь была во главе правления за малолетством двух сыновей, Василия и Константина. Общественное мнение, выразителем которого можно принять историка Льва Диакона, так объясняло это неожиданное событие:

«Некоторые худые люди, рабы сластолюбия и сладострастия, повредили во время юности добрый нрав его: приучили к безмерному наслаждению и возбудили в нем склонность к необыкновенным удовольствиям… некоторые говорят, что от неумеренной верховой езды сделались у него в легких спазмы, но большею частью полагают, что ему принесен был яд из женского терема».

Царица Феофано, преданная удовольствиям и предпочитавшая всему роскошь и поклонение со стороны окружающих лиц, имела для себя опору в паракимомене евнухе Иосифе и в патриархе, но между Иосифом Врингой и Никифором издавна существовали недоброжелательные отношения, которые могли теперь вспыхнуть с новой силой. Никифор, возвращаясь из похода и имея под рукой преданное ему войско, в этот критический момент, вызванный смертью царя и женским регентством матери-вдовы, был чрезвычайно опасным человеком для временного правительства и мог позволить себе весьма многое. Хотя за недостатком известий трудно составить идею о намерениях Никифора, когда он был на пути к столице, но весьма вероятно, что решение насчет политического «переворота» уже тогда вполне созрело в его уме. Случилось, что, с своей стороны, императрица Феофано дала ему тайно знать, что его присутствие весьма желательно в Константинополе. Это положило конец колебаниям Никифора, и он решился идти в столицу. Здесь, однако, могущественный паракимомен принял все меры, чтобы заподозрить Никифора в глазах сената, но ему не удалось ни лишить счастливого победителя заслуженного им триумфа, ни ослабить его влияния в народе. В глазах духовенства авторитет Никифора вырос еще и потому, что в числе военной добычи особенно выделялся вывезенный из Алеппо плащ Иоанна Крестителя, который должен был обогатить и украсить цареградские святыни. Дальнейшие события следовали быстро за триумфом, который происходил в апреле месяце. Иосиф Вринга, чтобы сделать для себя безопасным доместика схол, решился обманным образом завлечь его во дворец и здесь ослепить. Но Никифор узнал о намерении паракимомена и искал убежища в храме св. Софии. Тогда в городе начались волнения, так как за Никифора стояло войско и большинство населения; в ограду св. Софии собрался народ. Патриарх Полиевкт, у которого доместик схол просил защиты против интриг паракимомена, оказался вполне на стороне недавнего триумфатора и употребил все свое влияние, чтобы восстановить его авторитет и отправить его немедленно на Восток, где он должен был стать во главе фем и продолжать начатую в Сирии войну. Таким образом, несмотря на соперничество Иосифа Вринги, положение Никифора Фоки значительно изменилось к лучшему. Сенат и регентство пред отправлением его на Восток в качестве главнокомандующего (αυτοκρατορ στρατηγος) дали ему, как можно заключить из некоторых выражений историка Льва Диакона, особенные преимущества и рассматривали его положение как исключительное. Так, с одной стороны, от Никифора взята клятва, что он не предпримет ничего против правительства и сената, с другой же стороны, правительство дало обязательство не делать перемен в личном составе высшей администрации без согласия главнокомандующего восточных войск и точно так же спрашивать его мнения в делах общегосударственного управления (3). Стоит вдуматься в приведенные слова, чтобы прийти к заключению, что уже в то время Никифор стал гораздо выше того положения, которое определяется званием главнокомандующего войском.