История Византийской империи. Том 3. Период Македонской династии (867-1057 гг.) - Федор Успенский

Летописи IX и X вв. полны ужасающих известий о морских набегах критских арабов, повторяющихся почти каждый год, и о громадной добыче пленниками и драгоценными предметами, увозимыми ими в Хандак и доставляемыми на восточные рынки. Вспомним хотя бы разграбление ими города Солуни в 904 г., причем одного живого человеческого товара увезено было до 22 тысяч! Империя предпринимала после того пять походов с целью обуздания страшных пиратов и возвращения себе острова Крита, но все экспедиции кончались неудачно и сопровождались большими потерями материальных средств и людей. Последнее предприятие этого рода относилось ко времени Константина VII под начальством стратига Самоса Константина Гонгила, и тяжкие его последствия были еще у всех на памяти. Тем не менее перед самой смертью Константин занят был мыслью об организации нового похода на Крит. Душой этого смелого предприятия был Иосиф Вринга, оставшийся во главе правительства при Романе II; ему, конечно, принадлежала забота подготовки экспедиции на Крит, обставленной богатыми средствами и снабженной большими военными силами, сухопутными и морскими. Он же имел заслугу назначить во главе экспедиции самого достойного и популярнейшего в то время военачальника в лице Никифора Фоки. Следует признать, что в 960 г., когда состоялась экспедиция против Крита, положение восточных арабов было весьма критическое, и против них можно было с надеждой на успех предпринять решительное действие. Прежде всего смуты в Багдадском калифате значительно ослабили власть главы мусульманства, вследствие чего в калифате образовались полузависимые княжества — султанаты и эмирства — в Персии, Месопотамии, в Сирии и Малой Азии; кроме того, подле калифа выросла власть его военного опекуна, род палатного мэра франкского государства Меровингов, в лице султана Муиз ад-Дауле. Эти обстоятельства ставили критских арабов в изолированное положение и не позволяли им, как было прежде, надеяться на скорую помощь из Сирии от своих единоверцев. Все это было принято в соображение византийским правительством или, лучше, тогдашним всесильным министром Иосифом Врингой, когда он назначил летом 960 г. морской поход против Крита.

Подготовленная в 960 г. экспедиция, во главе которой было предназначено стать магистру Никифору Фоке, далеко превосходила по своему замыслу, применению громадных технических средств, многочисленным военным силам и множеству военных и грузовых судов все то, что доселе могла представить история византийских морских походов. По свидетельству современной летописи, всего в этом походе участвовало до 3300 судов разного назначения. Сила византийского флота заключалась не только в разных родах оружия, которыми были снабжены суда, но по преимуществу в том секретном для иностранцев и весьма губительном для всякого неприятеля военном снадобье, которое называлось живым, или греческим, огнем. Этим средством снабженные суда византийского флота внушали ужас неприятелю, по слухам или по опыту знавшему о губительном его действии на суше и на воде. Летом 960 г. (июнь — июль) византийский флот вышел из Константинополя, по пути близ берегов Малой Азии к нему присоединялись вспомогательные и дополнительные части с островов и морских фем в заранее условленных местах: Митилена, Хиос, Самос, Фигелы, на юг от Ефеса. Весьма любопытно сообщение Михаила Атталиата (XI в.), что, когда Никифор намеревался отсюда держать путь на Крит, между византийскими моряками не оказалось налицо никого, кто бы мог вести флот вперед, так как никто не бывал дальше этих мест, ибо дальше уже море было недоступно для плавания греческих моряков. Выручили уроженцы острова Карнафы, которые взялись довести флот до критских берегов. Никифор сделал высадку на остров без всяких затруднений, так как критский эмир не подготовил ему сопротивления. Трудно сказать, где была сделана высадка, которая должна была произвести во всяком случае страшное впечатление на арабов. Современник описываемых событий историк Лев Диакон, которому мы обязаны самыми лучшими известиями по истории второй половины X в. (1), сообщает об этом весьма сухие данные.

«Собрав по повелению государя все малоазийское войско, он посадил его на корабли и с весьма многими огненосными судами немедленно отправился и в короткое время пристал к острову Криту. Когда должно было сходить с кораблей, тогда он на самом деле показал свою опытность в делах воинских. Он привез с собою на судах лестницы, по коим высадил с кораблей всю пехоту и конницу на берег. Неприятели, пораженные сим новым и чрезвычайным случаем, оставались неподвижно на местах [135] по отрядам и ожидали нападения римлян».

Несмотря на блестящий успех, с которым была произведена высадка, в дальнейшем предстояло немало серьезных затруднений. Арабы имели на Крите укрепленные города, и столица арабского эмира Хандак, неподалеку от Кнососа, представляла собой сильное укрепление. Нужно было овладеть открытой страной и затем начать осаду городов; все это требовало времени и хорошей организации, кроме того, предстояло обеспечить византийский отряд против неожиданных высадок с моря, если бы сирийские или египетские арабы захотели подать помощь своим критским собратьям. Словом, византийскому стратигу следовало многое предусмотреть, чтобы воспользоваться счастливым началом. И нужно сказать, что не везде улыбалось ему счастие. Стратигу фракисийской фемы Никифору Пастиле поручено было сделать разведку в неприятельской стране. Отряд его предался грабежу и без всякой осторожности рассеялся по стране, «обильной пажитями, скотом, всякими плодами». Этим воспользовались арабы и неожиданным нападением почти совершенно истребили неосторожный отряд. Сам предводитель погиб в жаркой схватке. Понимая очень хорошо, что этот успех может сопровождаться весьма тяжелыми последствиями для начатого им похода, если не исправить его новым геройским поступком, который бы подействовал на арабов, Никифор решил немедленно идти на Хандак. Византийское войско шло по прекрасно обработанной и культурной стране, занятой частию христианами, хотя и обращенными в мусульманство, но с распростертыми объятиями принимавшими византийцев, частию арабами, которые спешили укрыться в горы. Подступив к Хандаку, или нынешней Кандии, Никифор должен был оценить неприступное положение крепости, защищенной, с одной стороны, высокой скалой, с другой — морем, которую нельзя было брать силой, так как при естественной защите она была окружена стенами, по которым могли разъезжаться две повозки. Город был снабжен значительным гарнизоном и обеспечен съестными припасами. При таких условиях Никифор Фока не мог приступить к городу и взять его открытой силой. Нужно было решиться на правильную осаду и принудить его к сдаче голодом. В этом смысле и принят был ряд мер. Со стороны моря предоставлено было действовать флоту, который не только отрезал город от морских сношений, но и наблюдал за тем, чтобы извне не была ему подана помощь. Со стороны суши осаждающий отряд окружил город глубоким рвом и валом, так что, с одной стороны, защитил себя этим от неожиданных вылазок и нападений врага, с другой — совершенно изолировал его от сношений с мусульманами, населявшими остров. Вместе с тем главнокомандующий рассылал мелкие отряды во всех направлениях, чтобы опустошать страну, подчинять грекам города и селения и подвозить припасы для осаждающих Хандак войск. Прежде чем было закончено обложение города, эмир Абд-ель-Асиз уведомил африканских и испанских арабов об угрожавшей ему опасности, но помощи ему не было оказано. Осада затянулась на долгое время и поставила осажденных в отчаянное положение — начал ощущаться недостаток припасов. Хотя на выручку осажденным составился отряд в 40 тысяч человек, но Никифор узнал своевременно об его приближении и частию рассеял его, частию перебил на пути к Хандаку. Это обстоятельство, о котором осажденные скоро были оповещены выставленными напоказ под стенами города отрубленными головами арабов, повергло осажденный город в крайнее смущение, лишив его всякой надежды на внешнюю помощь. Хотя под влиянием суровой погоды в зиму 960/61 г. и недостаточного урожая Никифор испытывал большие лишения в самых необходимых предметах, но Иосиф Вринга принял экстренные меры, чтобы критское войско было снабжено всеми нужными запасами, и тем предупредить упадок военной дисциплины. Имея точные сведения через преданных ему людей о том, что делается в городе, Никифор узнавал заблаговременно о готовившихся вылазках, принимал соответствующие меры и наносил хандакскому гарнизону одно за другим сильные поражения. Весной 961 г., сделав надлежащие приготовления к нападению на городские стены, Никифор назначил приступ, который, однако, был отбит и сопровождался большими потерями для осаждавших. В начале марта сделана была новая и уже более решительная попытка овладеть городом. Для этого прежде всего употреблены были подкопы и применены заготовленные заранее стенобитные машины. Лев Диакон дает понять, каким образом был взят наконец город.