Смерть внезапна и страшна - Энн Перри

Они дошли до туалета. Эстер опорожнила ведро и оставила свою напарницу все еще смеющейся.

Дора Парсонс. Именно она и была нужна мисс Лэттерли, хотя лучше бы это оказалась другая сестра… Итак, сэр Герберт солгал Рэтбоуну: он использовал одну медсестру чаще других. Почему? И почему он выбрал именно Дору? Быть может, она помогала ему, когда операции были более сложными – скажем, если их проводили на поздних стадиях беременности… Или когда было вероятно, что медсестра поймет смысл операции… Или это были более важные пациентки – леди из хороших семей? А может, наоборот, женщины попроще, но берегущие свою репутацию? Похоже, Стэнхоуп доверял Доре, а это поднимало новые вопросы.

Единственный ответ на этот вопрос могла дать сама Парсонс.

Переговорить с ней удалось уже вечером, когда Эстер настолько устала, что хотела лишь сесть и дать отдохнуть усталым ногам и спине.

Она несла вниз по лестнице пропитанные кровью повязки, чтобы сжечь их – отстирать такое не могла уже ни одна прачка, – и встретила Дору, поднимающуюся по лестнице со стопкой простыней в руках. Увесистую груду белья она несла с такой легкостью, словно в руках у нее были носовые платки.

Мисс Лэттерли не могла бы дождаться лучшего времени для встречи с мисс Парсонс и лучше подготовиться к разговору с ней. Она остановилась в середине лестницы, под лампой, преградив Доре дорогу и постаравшись изобразить, что сделала это непреднамеренно.

– У меня есть друг, который ходит на суд, – сказала Эстер. Прозвучало это не столь небрежно, как ей хотелось бы.

– Чево? – не поняла ее рослая коллега.

– Я про сэра Герберта, – пояснила девушка. – Суд почти закончен. Приговор наверняка объявят в ближайшие день или два.

Дора насторожилась:

– Ну и шо?

– Похоже, его считают невиновным. – Эстер бросила на нее быстрый взгляд и была немедленно вознаграждена. В глазах ее собеседницы промелькнуло чувство облегчения, как будто бы внутри ее что-то расслабилось.

– Ну и шо? – вновь проговорила Парсонс.

– Дело в том, – продолжила Лэттерли, все еще перекрывая ей путь, – что никто так и не узнал, кто же убил Пруденс. Поэтому дело останется открытым.

– Ну и шо в том? Это сделала не ты, это сделала не я. И, похоже, шо и не сэр Ерберт.

– Так кто, по-твоему, это сделал? Как ты сама-то думаешь – это не он?

– Чево… я? А мне-то шо до тово? – отвечала Дора яростным голосом, разом забыв про всю осторожность.

Эстер нахмурилась:

– А если Бэрримор узнала про аборты? Она могла поставить Стэнхоупа в очень нелегкое положение, обратившись к закону.

Мисс Парсонс напряглась. Ее огромное тело шевельнулось, словно готовясь к решительному движению… только она не знала к какому. Женщина глядела на Эстер, колеблясь между доверием и полной враждебностью к ней.

Укол острого физического страха пронзил тело мисс Лэттерли, заставив ее вздрогнуть. Они были одни на ступеньках лестницы, освещенной тремя маленькими лампами – наверху, внизу и той, под которой они стояли. Внизу разверзся колодец лесничного пролета, и нижняя площадка утонула в тени. Эстер рискнула продолжить:

– Я не знаю, какие доказательства у нее были. И не знаю, бывала ли она на таких операциях.

– Ее там не было! – решительно остановила ее Дора.

– Неужели?

– Нет, я знаю всех, кто был. Он был не настолько глуп, шобы позволить ей присутствовать – она знала слишком много. – Крупное лицо Парсонс нахмурилось. – Она же была пошти шо врач, вот шо! И знала побольше иного практиканта. И никогда б не поверила тому, шо он вырезает опухоли, и ничего больше.

– Но ты-то знала! А остальные сестры?

– Не, энти не отличат камней в почках от сломанной ноги, – в голосе рослой медички слышалось пренебрежение и легкая снисходительность.

Эстер заставила себя улыбнуться, хотя и понимала, что этот жест ей не удался – она просто обнажила зубы, – и попыталась сделать ей комплимент:

– Сэр Герберт, должно быть, относился к тебе с глубоким уважением…

В глазах Доры зажглась гордость.

– Ага, это так. Я никогда не предам его.

Эстер поглядела на нее. В глазах этой женщины была не только гордость, в них горел идеализм – преданность и пламенное уважение. Они преобразили грубые черты ее лица, лишив их обычного уродства и озарив некоей собственной красотой.

– Он должен знать, как ты уважаешь его, – выдохнула Лэттерли.

Ее охватил целый поток эмоций. Она выплакала столько слез над умирающими женщинами, у которых не оставалось сил, чтобы одолеть болезнь и потерю крови, поскольку тела их были истощены бесконечными беременностями! Девушка видела в их глазах безнадежность, усталость и страх за детей, которых они не могли воспитать. А еще она видела крошечных заморенных существ, исторгнутых из тощего материнского чрева уже больными…

В пятне света на лестнице Дора Парсонс молчаливо выжидала.

Но Эстер не могла забыть и Пруденс Бэрримор, ее отвагу и желание исцелять, ее жгучую жизненную силу.

– Ты права, – проговорила она, нарушив молчание. – Некоторые женщины нуждаются в более серьезной помощи, чем допускает закон. И нам следует восхищаться мужчиной, который помогает им, рискуя своей честью и свободой.

Дора расслабилась, и в ее позе теперь читалось облегчение. Она медленно улыбнулась.

Ее собеседница стиснула кулаки под складками юбки:

– Если бы он оперировал только бедных, а не богатых женщин, забывших про добродетель и страшащихся лишь позора, связанного с рождением незаконного ребенка…

Глаза Парсонс стали похожими на черные дыры.

Эстер вновь ощутила укол страха: неужели она зашла слишком далеко?

– Он не делал энтого… – медленно проговорила Дора. – Он помогал бедным, больным женщинам – тем, кто не мог терпеть…

– Он делал это для богатых дам, – серьезно и очень тихо, чуть ли не шепотом проговорила мисс Лэттерли, вцепившись в поручни, – и брал за это кучу денег. – Она не знала, было это правдой или нет, но зато хорошо знала Пруденс. Та не выдала бы хирурга, если б все было так, как утверждала эта великанша. – И сэр Герберт убил ее…

– Он не делал энтого, – ответила Парсонс жалобным тоном, и лицо ее дрогнуло, как у ребенка. – Он же не брал никаких денег! – однако сомнение в ней явно уже было посеяно.

– Нет, брал, – возразила Эстер. – Иначе почему Пруденс угрожала ему?

– Врешь ты, – огрызнулась Дора с полной убежденностью. – Я тоже ее знала. Она никогда не тащила его жениться, глупости все это… Его она не любила! У нее вообще не было времени для мужиков. Она хотела стать доктором, Господь упокой ее душу! А не могла – как всякая баба, какой бы умной она ни была. И если бы ты знала об энтом, то никогда бы не сказала подобной глупости!