Музыка ветра - Карен Уайт

Лорелея протянула руку к галстуку.

– Вот этот галстук мне хорошо знаком. Где-то я его раньше видела.

– Очень распространенная расцветка, – заметил Гиббс. – Наверняка такой отыщется и среди моих галстуков.

– Да. Его еще называют «итонским галстуком». Обычно такие галстуки носят выпускники этой престижной школы. – Неожиданно для себя самой Лорелея вдруг почувствовала внезапный приступ тошноты, который на сей раз не имел никакого отношения к ее проблемам с желудком. – Возможно, я ошибаюсь, но… – начала она неуверенным тоном и тут же оборвала себя на полуслове.

– Что «но»? – переспросил у нее Гиббс.

Лорелея возбужденно вздохнула.

– Одна из тех кукол, пассажиров разбившегося самолета, что лежат в мансарде… на ней точно такой же галстук. И, между прочим, на его коленях лежит приклеенный клеем несессер с мужскими туалетными принадлежностями.

У Гиббса забилась жилка на подбородке. Вокруг вдруг стало тихо-тихо. Даже насекомые умолкли или переключили свой стрекот на минимальную громкость, словно давая им троим возможность поразмышлять над столь странным совпадением.

– Пойду взгляну сам, – сказал Гиббс. – Как только мы разберемся со всем этим.

Лорелея, любопытствуя выяснить, от чего взялись красноватые разводы на трусах, придвинулась поближе и стала слегка ворошить стопки с бельем, под которыми оказались влажные на ощупь и пожелтевшие от времени носовые платки. Каждый носовой платок был украшен монограммой, вышитой гладью большими красными буквами. Лорелея вытащила платки из чемодана и стала разглядывать каждый.

– Наверняка машинная вышивка, – констатировала она негромким голосом через пару минут.

– Что там вы нашли? – оторвалась от своих поисков Мерит. Сама она как раз обыскивала боковые карманы в чемодане. Она глянула на Лорелею и в ту же минуту застыла на месте. Такое впечатление, что она только что заглотнула большой кусок фруктового мороженого и от холода у нее немедленно отшибло все мозги.

– Носовые платки, – ответила Лорелея и протянула падчерице один из них. – Говорю, что наверняка это машинная вышивка. Взгляни! Какие ровные все стежки: стежок к стежку.

– Что не так, Мерит? – воскликнул Гиббс, взглянув на побелевшее лицо молодой женщины. Она была бледна как смерть.

Мерит взяла протянутый ей платок, поднесла его почти к самому лицу, расправила ткань и уставилась на монограмму безумными глазами, словно ожидая, что вышивка исчезнет сама по себе.

Когда она наконец оторвалась от созерцания и взглянула на Гиббса, глаза ее были полны ужаса.

– Я когда-то видела один из этих платков, – начала она заплетающимся языком, после чего безвольно уронила руки себе на колени и повернулась к Лорелее. – Помните, я вам рассказывала об этом? Ну, в тот самый день, когда вы купили мне швейную машинку. Я вам тогда еще сказала, что мы с бабушкой любили заниматься рукоделием вместе.

Мерит замолчала. По тому, как бурно вздымалась и опускалась ее грудь, стало понятно, что ей просто не хватает воздуха для того, чтобы продолжать говорить.

Вместо нее это сделала Лорелея.

– А потом ваша бабушка получила по почте странную бандероль. В ней был такой же вот носовой платок и письмо.

Мерит с отвращением сбросила носовой платок со своих колен, будто это было какое-то гадкое большое насекомое.

– Да, так все и было. Она прочитала письмо, снова затолкала его в пакет… вместе с носовым платком… и швырнула пакет в мусорное ведро. После чего зачехлила машинку и унесла ее в другую комнату. И больше я ту машинку не видела.

Медленным движением Мерит стянула со своих рук резиновые перчатки, и они упали на землю, когда она поднялась с корточек.

Она снова взглянула на Гиббса. Ее руки тряслись.

– Но как?! Как такое возможно?

Он тоже встал во весь рост и попытался взять ее за руки. Но она вырвала свои руки и стала возбужденно расхаживать вокруг чемодана, всячески избегая смотреть на него.

– Моя догадка такова, – начал Гиббс рассудительным тоном. – Чемодан упал нам в сад с неба, с того самого самолета, после того как на его борту случился взрыв. А потом бабушка его нашла.

Мерит стала нервными движениями тереть руки о юбку, словно желая уничтожить малейшие следы грязи на них, оставшиеся от соприкосновения с этой диковинной находкой, пролежавшей столько лет в земле.

– Но у вашей версии есть и продолжение, – проговорила она тихо. – Ваша бабушка наверняка открывала этот чемодан, прежде чем избавиться от него таким непонятным образом. Такое предположение более чем правдоподобно. Иначе откуда ей было знать про расцветку галстука, который она нацепила на одну из своих кукол? То есть она точно знала, что на борту того злополучного самолета, модель которого она пыталась соорудить у себя в мастерской, находился пассажир, у которого в багаже был именно такой галстук. И носовые платки она тоже видела. Адрес она узнала по багажному ярлыку. Вот она и отправила бандероль моей бабушке в Мэн: носовой платок плюс коротенькое сопроводительное письмецо. Но это письмо произвело такое убийственное впечатление на бабушку, что, прочитав его, она почти мгновенно стала другой. Совершенно изменилась, замкнулась, ушла в себя, забилась в свою раковину с головой и больше оттуда не высовывалась до самых своих последних дней.

Мерит судорожно обхватила голову обеими руками, словно боялась, что она вот-вот взорвется и разлетится в разные стороны на тысячи кусков, которые потом будет уже невозможно собрать воедино.

– Но как такое возможно?! Не представляю себе! Чемодан моего дедушки, если, конечно, Генри П. Холден и есть мой дедушка, зарыт в саду дома, в котором рос мой муж. С которым я, в свою очередь, познакомилась за тысячи миль от его родного дома. Что за странная связь… Не могу сказать, что мне так уж хочется узнать всю правду и докопаться до первопричин. Чемодан зарыли… схоронили в земле. Значит, кто-то постарался, чтобы его никогда не нашли.

Она остервенело затрясла головой. Глядя со стороны, можно было подумать, что это не голова, а ком снега, из которого человек хочет вытрясти все слова и мысли, терзающие его.

– Мы обязательно все выясним, – заверил ее Гиббс. – И сделаем это вместе.

Но Мерит лишь повернулась к нему спиной и молча побрела к дому.

– Я хочу побыть сейчас одна, – обронила она, не поворачивая головы. – Мне надо сначала самой во всем разобраться.

Она взбежала по ступенькам крыльца, громко хлопнув за собой дверью, ведущей на кухню.

Гиббс молча проследил за тем, как Мерит исчезла в доме, а потом повернулся к Лорелее:

– И что это было?

Лорелея из последних сил пыталась удержаться на ногах, тяжело опираясь на спинку скамейки.

– Она просто не привыкла выплескивать свои эмоции наружу. А сейчас у нее случилось сильное потрясение… Чувства, самые разные, переполняют ее и рвутся наружу, требуя немедленно выхода. Конечно, в такие минуты трудно совладать с собой. Пусть побудет немного одна, разберется сама со своими эмоциями, а заодно и поймет, что сейчас она уже, слава богу, не одинока и рядом с ней есть близкие люди.