Дочь мента - Елена Рахманина

N - город студентов, здесь много университетов, много приезжих из других регионов и даже стран, поэтому количество развлекательных точек гораздо больше, чем в любом ином городке с аналогичной численностью населения. Но слухи про это место долетали даже до меня. Едва переступив порог, я поняла – в «Токио» всё по-взрослому, число девушек в красивых и откровенных нарядах на квадратный метр превышало все разумные пределы, и на контрасте с ними я поняла, что выгляжу очень скромно. Однако большее удивление вызывали взрослые мужчины, которые, как мне казалось, не посещают подобные места. 

Пока я с интересом осматривала интерьер, Мила щупала меня за бок, чтобы я не забывала закрывать рот. Музыка, раздававшаяся из динамиков, забиралась под кожу и продолжала играть свою мелодию по моим внутренним органам. Всеобщее расслабленное состояние заразило и меня, а когда в руки вложили первый бокал какого-то алкогольного напитка, по вкусу больше напоминавшего сок со льдом, моё настроение сразу заиграло такими же яркими красками, как и цветомузыка, освещавшая это место.

С нами за столиками всего человек десять, в основном одногруппники, некоторые из них пришли с парами. Сидевший рядом со мной Вася, положив влажную ладонь мне на плечо, рассказывал, перекрикивая музыку, какую-то историю. Мне не было его слышно, но из вежливости я улыбалась и кивала, не зная, как убрать его длань с себя, не обидев. 

Идти танцевать я стеснялась, поэтому с восхищением наблюдала за отплясывающей на танцполе в окружении парней Милой. Она двигалась не всегда в такт музыке, но раскрепощённо и энергично. Заметив мой взгляд, подруга, качаясь на высоченных каблуках, пробралась ко мне и без спроса дёрнула с дивана, затащив в эпицентр танцующей толпы. Лишь когда я поднялась на ноги, до меня дошло, насколько же я пьяна: мир вокруг размазался в огромную кляксу, утратив чёткость, но внутри меня образовалась такая лёгкость, что я просто упала в пучину музыки, покачиваясь на её волнах. 

Один из тех молодых людей, что минутой ранее оказывал знаки внимания подруге, переключился на меня, пытаясь танцевать в непосредственной близости, но симпатии у меня не вызывал, и я лишь отрицательно качала головой, когда ко мне тянулись руки. Кто-то из парней на фоне алкоголя, прибавившего ему смелости, обнял меня со спины, я в ужасе затрепыхалась, не зная, как отделаться от этих пьяных объятий, которые сопровождали пары алкоголя и пота. 

В это же мгновение, ещё не успев избавиться от докучливого ухажёра, мой взгляд падает на парня, прислонившегося к колонне прямо напротив. Он не танцует, стоит со сложенными на груди руками, взирая на мои нелепые телодвижения. Я сразу обращаю внимание, что его будто обходят стороной, ибо вокруг него зона отчуждения, а сам он больше похож на ночной сумрак, в своей чёрной рубашке и джинсах, чем на человека.

Я даже не сразу узнаю его, хотя Богдана сложно с кем-то спутать. Но выглядит он совсем иначе, и тот образ, что сформировался в голове о нём, сейчас, как разбитое стекло, с треском осыпается к ногам. Он смотрит на меня поглощая, приглашая в свой мрак, и я не способна оторвать от него взгляда. В его глазах обещание и угроза, и под этим гипнозом я готова идти за ним, даже если он приведёт меня прямо в ад.

Люда, вступаясь за меня перед парнем, разрывает наш со Скуратовым зрительный контакт и развеивает наложенные им чары, возвращая в эту реальность, где от меня наконец отклеиваются чужие руки. 

Я, оборачиваясь, пытаюсь понять, не привиделось ли мне, но, вероятно, это был лишь эффект от крепких алкогольных коктейлей, ибо Богдана на том месте уже нет. 

Разочарование неприятно укололо, заставляя озираться в поисках чёрной рубашки, и я запиваю это чувство ещё одним бокалом, глубже погружаясь в состояние опьянения. Мне так хочется расслабиться, отпустить события минувших дней и не думать о том, что ещё ждёт меня впереди. Забыться. 

Подруга вновь утягивает меня за собой, на этот раз в дамскую комнату. Из отражения зеркала, пока я мыла руки, на меня смотрела совершенно незнакомая девушка. Её глаза блестели, немного растрёпанные волосы едва касались плеч. И я изучала себя, знакомилась с собой, не зная себя настоящую. Будь у меня мама, какой я была бы сейчас? Защитила бы она меня от гнёта отца? 

Покинув уборную, я останавливаюсь, так как ожидала найти Люду у входа. Но её и след простыл. Чья-то рука, сжав моё запястье, потянула в свою сторону. Темно, из-за алкоголя в крови мне не сразу удаётся разглядеть, откуда исходит угроза, пока я не впечатываюсь в Богдана. Его лицо оказалось в каких-то паре сантиметров от моего, и я резко втягиваю в лёгкие воздух, разглядывая льдинки в серых глазах.

– Развлекаешься, Бэмби? – задаёт он вопрос, а я не понимаю, почему он меня так называет. Всё тело покалывает от его близости, и кажется, он не планирует меня отпускать, поглаживая кончиками пальцев мой позвоночник, монотонными движениями: медленно вверх и медленно вниз. Нега и слабость окутывают меня вслед за этой нехитрой лаской.

– Бэмби – оленёнок-мальчик, я не мальчик, – пьяно объясняю ему. 

– Ты не мальчик, Бэмби, – губы Богдана изгибаются в улыбке, которую я никак не могу расшифровать, но, когда он опускает ладонь на мою попу, я начинаю понимать её значение. 

Опьянение притупляет мою реакцию, и я запоздало совершаю бесполезную попытку вырваться, но вместо того, чтобы отпустить, он разворачивает меня к стене, упираясь об неё ладонями, чуть выше моей головы. 

Сквозь алкогольный дурман я вбираю в себя его запах. Он пахнет морозным вечером, сигаретами и лаймом с нотками крепкого чистого спиртного напитка. А ещё я чувствую запах свежей рубашки, мужчины и желания. 

Губы немного онемели, и я их облизываю, замечая, что Богдан не отрывает взгляда от моего рта. 

– Скуратов, что ты делаешь? – спрашиваю, когда его рука ложится на мою талию и скользит вниз, по бедру, туда, где заканчивается моё коротенькое платье.

– Хочу забрать то, что ты мне уже отдала, – отвечает, пока его пальцы добираются до тонких капроновых колготок. Он приподнимает моё платье и скользит под ним вверх по бедру. Ткань моего наряда так облипает тело, что платье задирается всё выше и выше по мере движения его руки.

– Я не понимаю, – мой мозг совершенно отказывается функционировать. Всё, на что я сейчас способна, это чувствовать его дыхание и прикосновение губ к изгибу шеи, то, как его пальцы оставляют огненный путь по моим ногам, и как бесстыдно я себя ощущаю, ведь мы находимся на всеобщем обозрении и я представляю, что в данный момент мои одногруппники могут наблюдать за этой сценой. Но, боже, мне совершенно это безразлично. Я не хочу, чтобы он останавливался, я не хочу, чтобы сегодняшний вечер заканчивался.

–  Сейчас покажу. Пошли. 

Богдан сжимает в своей огромной ладони мои пальцы и уводит куда-то. Мы проходим мимо столика, за которым сидят мои друзья, но я не хочу поворачиваться и замечать удивлённые взгляды. Лестница ведёт наверх, там второй зал, но, как объяснила Люда, пускают туда лишь избранных, и рядом с Богданом я себя именно такой и ощущаю. На втором этаже несколько другой интерьер, в ещё более тёмных тонах, стоят столики, за которыми сидят мужчины в возрасте, что-то обсуждают и курят тяжёлые сигареты. Я замечаю их лишь мимоходом, потому что Богдан подводит меня к двери, отворяет её и пропускает меня вперёд.