Полоса препятствий - Елена Владимирова

Максим засмеялся:

— Не мучайся, закажи, какое тебе нравится.

Санька любил с орехами.

Сам Максим предпочитал чистый пломбир.

Санька вышел из подъезда и огляделся по сторонам. Лёху он увидел издали. Они уже давно, не сговариваясь, выходили из дома с таким расчётом, чтобы идти в школу вместе. Лёха помахал рукой.

Прямо перед ними тронулся с места старенький автомобиль. Сделал он это с ужасающим рёвом, какого нельзя было ожидать от такой маломощной машинки. Приятели остановились, провожая его взглядом.

— Ну и тазик, — проговорил Лёха. — Ещё и дырявый.

Он указал под ноги. От протёкшего бензина на влажном асфальте расплывалось радужное пятно, похожее на перо гигантского павлина.

— И за рулём чайник, — определил Лёха. — Заметил, как он газанул?

— Тебе виднее, — уклончиво ответил Санька.

Лёхин отец работал инструктором по вождению, к тому же заведовал автошколой. Лёха за свою жизнь успел насмотреться на разных водителей, да кое-какой опыт имелся у него самого. Так что он вряд ли ошибался.

— Я сегодня кроссовки собирался посмотреть, — сказал Лёха. — Они у меня будто горят. Не хочешь со мной?

— Хочу. У меня тоже обувь летит. Тем более я со второго этажа собираюсь начать прыгать.

— Тебе рано со второго, — рассудительно отозвался Лёха, балансируя на бордюре.

— Почему это?

— Ты ещё свою тысячу с первого не напрыгал.

— Ну и что? Думаешь, я на большее не способен?

— Способен, но не всё же сразу.

— Да я уже готов!

— Ты готов, а твои ноги — нет. Перегрузишь конечности — менисцит обеспечен.

— Что обеспечено? — не понял Санька.

— Воспаление мениска, — Лёха похлопал себя по коленке.

Санька фыркнул.

— Вы что, с Максимом сговорились, что ли?

— Тут и сговариваться нечего. На самом деле только так у тебя голова с телом друг за другом поспевают. Ты не только тренируешься, но и созреваешь. Это лишь кажется, что медленно. Макс плохого не посоветует. Он своё дело знает.

Санька согласно кивнул.

— Да я понимаю, у него опыт и всё такое…

— У него не опыт, — перебил Лёха. — У него нюх. Он многие вещи каким-то десятым чувством определяет.

— Он что, ясновидящий?

— Иногда мне кажется, что да. Ну, например, Серёгу Суворина в Москву, можно сказать, именно он отправил. Я уже рассказывал, они всегда втроём тусовались: Дэн. Макс и Сергей. Не было ещё ни тренировок этих совместных, ничего. Серёга как раз учёбу заканчивал. И вот, прямо незадолго до его выпуска, на Макса что-то надавило, и он говорит: надо тебе отсюда сваливать, чем раньше, тем лучше. Серёга в непонятках: с чего это вдруг, он и работу себе уже подыскал, и девчонка у него здесь. Но у Макса какие-то свои тараканы в голове. Сказал и замолчал. Только когда уже диплом обмывали, он ещё раз повторил: рви, мол, отсюда когти! Серёга опять не послушал. А немного погодя на него как посыпалось! Мы, конечно, все время от времени бьёмся. Но тут прямо травма за травмой. И ведь Серёга вроде трейсер со стажем…

Лёха замолчал. Они остановились у перехода. Санька опустил глаза. Он избегал смотреть на светофор, когда там горел красный человечек. Тот имел свойство отпечатываться на сетчатке и потом преследовать Саньку не менее получаса. Зелёный так не поступал. Пока они шли через дорогу, он тоже смотрел себе под ноги.

— Ты чего? — обернулся к нему Лёха.

Санька прерывисто вздохнул. Он не боялся машин, когда они ехали своей большой дорогой, а он шагал по тротуару. Но, как только он ступал на переход, машины казались ему сворой необузданных животных, готовых броситься вперёд по первому сигналу светофора, и растоптать, раздавить, закатать в асфальт, даже не очень сознавая, что перед ними кто-то есть.

— Ну, — потребовал Санька, когда они миновали перекрёсток.

Лёха продолжил:

— Серёга поехал в Москву учиться на каскадёра. Родители, конечно, в шоке: карьера — в топку! Но Сергей доволен. Осваивает профессию, успехи делает. Получается: это Макс ему напророчил.

— Бывает же! — восхитился Санька. — А сам-то Макс чему учился?

— Да ничему. Когда ему было учиться? И у кого?

— Как это?

Лёха пожал плечами:

— Ты «13-й район» смотрел?

— Конечно!

— Ну вот, он такой же, как Лейто. Парень с улицы.

— Максим? — не поверил Санька.

— Ну. А что, он, по-твоему, больше похож на пай-мальчика из приличной семьи?

— Не похож, — согласился Санька.

— Нет, он такой, знаешь, дворовый пацан. Он нам как-то рассказывал, как от него соседи вешались. Да и предки тоже.

— А сейчас не вешаются?

— Сейчас нет. Сейчас он, кажется, вообще один живёт, без родителей.

— Ну он уже взрослый. А тут хоть домой не возвращайся, — вздохнул Санька.

— Да! — вспомнил Лёха. — Мне твой отец вчера звонил. Случилось что-нибудь?

— А! — Санька отмахнулся.

Обсуждать вчерашнее ему не хотелось.

Лёха понимающе замолчал.

— Знаешь, Сань, я так думаю: взрослые на то и взрослые, чтобы нам жизнь мёдом не казалась. Особенно предки. Наших ребят хоть возьми: никого нет, чтоб всё в ажуре было. Обязательно что-нибудь не так. У Илюхи батя поддаёт — будь здоров. У Дэна оба вечно в разъездах. Максим тоже не от хорошей жизни от своих ушёл. У Ника отдельная история.

Санька вспомнил встречу Никитки с отцом. А ведь и в самом деле…

— А что у Ника? — спросил он.

— У Ника вообще родители приёмные.

— Правда?

Лёха кивнул.

— Значит, — соображал Санька, — значит, и Стёпка ему не родной брат?

— Не-ет. Стёпка как раз родной. Они их обоих из детдома взяли. Только Стёпку — потому что его и хотели, а Ника — в придачу. Упросили их как-то, чтобы пацанов не делили. Они и повелись, забрали обоих. А теперь на Стёпку они надышаться не могут, а Ника не любят.

— Я заметил, — сказал Санька.

Лёха развёл руками.

— А в общем, всё это фигня. Пусть живут своей жизнью. Я родителей имею в виду. А мы будем — своей.

То, что Лёха рассказал про Никитку, заставило Саньку по-новому взглянуть на товарища. Надо же, как жизнь с людьми обходится. После такого кидалова можно вообще весь мир возненавидеть. А он, идиот, ещё ходит и всем улыбается. Теперь понятно, почему даже Максим относится к нему по-особому. Такого блаженного только пожалеть можно.