Чёрные крылья зиккурата - Морвейн Ветер

Теперь, когда время потеряло счёт, она думала, что если легенда о двух намэ и правдива, то Вена давно уже сошла с ума.

К тому времени, когда Риана попала в плен, война длилась уже двадцать лет. «Никто не выдержит двадцать лет в этом Аду», — так думала она, пытаясь уснуть.

С того момента, как Риана согласилась выполнить приказ своего нового господина, она по крайней мере получила возможность смотреть, как сменяются день и ночь. В бараках для гладиаторов под потолком тянулось одно единственное на все блоки продолговатое окно. В него заглядывало солнце, перед тем, как должен был начаться бой.

Сейчас в окошко смотрела луна, и возможность смотреть на неё самую малость смягчала боль.

Ей почти нравилась арена, куда даэвы приходили смотреть, как она убивает других даэвов. Где, пусть на забаву, но она могла убивать своих врагов.

На рассвете пришли подручные Луцио. Пару раз пнули её сапогами, и отошли, тихонько переговариваясь о чём-то. Риана не заметила, как снова осталась одна.

Прежде чем занять своё место в ложе, Клемента обошла вестибюль и поздоровалась с каждым, кого видела хоть раз в жизни. Для каждого у неё нашлась улыбка, а некоторым она даже оказывала честь, протягивая руку для поцелуя.

Санта не было, и она позволила себе задержаться чуть дольше. Юный даэв с рубином на лбу постоянно подмигивал ей, и Клемента выкроила минутку, чтобы подойти ближе. Она опустила в его ладонь надушенный платок и скользнула прочь, к выходам из амфитеатра.

Едва она успела отвернуться и сделать несколько шагов прочь, как наткнулась взглядом на расположившихся на скамьях вокруг подноса с закусками братьев Флавиев. Сколько Клемента знала их, не могла понять, как двое чистокровных даэвов могут настолько напоминать боровов. Большинство представителей высшей расы обладали яркой внешностью, грациозными повадками и фигурой, которая в самом худшем случае выглядела просто худощавой. Можно было упрекать их в жестокости и бессердечии, но в уродстве и вульгарности — никогда.

Эти же двое, хотя и хранили не самую драгоценную руну — им покровительствовал Гермес — даже для восьмой патрицианской семьи были слишком страшны на лицо. Клемента поспешила отвернуться от них и поспешила удалиться прочь до тех пор, пока они не проявили к ней излишний интерес.

У самой двери её остановили уверенные горячие руки. Мужчина был абсолютно невоспитан. Клемента развернулась было, чтобы влепить ему пощёчину, но тут же расплылась в улыбке.

— Артемис, это вы?

Артемис был сыном виноградаря Албацо. Оба происходили из старой, исконно римской семьи. Одной из тех, что имела влияние ещё до прихода даэвов. И, пожалуй, последней исконно римских семей, сохранивших влияние до сих пор.

— Прелестная Клемента, рад видеть вас здесь и в одиночестве.

— А я рада доставить вам удовольствие, мой господин.

— Вас по-прежнему некому охранять? Где же ваш кавалер?

— Кого бы вы могли иметь в виду?

Артемис рассмеялся.

— Цебитара. Кого же ещё.

Клемента почувствовала укол горечи, но улыбка на её лице ничем не омрачилась.

— Вы же знаете, Артемис, у меня нет кавалера и я в нём не нуждаюсь.

— Очень жаль. Что не нуждаетесь. Тогда полагаю, судьба Маркуса вам безразлична?

— Конечно… — она замолчала. — А, собственно, вы о чём?

— Ну, вы же знаете, слухи…

— Да уж конечно, я знаю, что такое слухи. А Маркус то тут причём?

— Поговаривают, — он притянул её к себе за локоть и наклонился к самому её уху, так что острый кончик носа коснулся её виска. Сделав паузу, он втянул в себя воздух, вдыхая аромат розы и корицы, — поговаривают, Цебитара хотят убить.

Клемента рассмеялась и чуть отстранилась.

— Да уж, вы сообщили мне новость. А я хочу стать наместницей Британи, что ж с того?

— Я так и думал, что вы уже слышали эту нелепую сплетню. Маркус ведь поэтому не показывается на форуме, так?

Клемента нахмурилась.

— Вообще-то, сомневаюсь, что причина в этом. Скорее я поверю, что ему опостылел пустой трёп. Простите, — она неискренне улыбнулась, — это его мнение. Не моё.

— Я так и подумал, — Артемис наклонился и приник губами к её руке, — прелестная Клемента. Вы никогда бы не осмелились оскорбить наше общество, в отличие от вашего… друга.

— Ещё бы, — раздался за спиной Артемиса хрипловатый голос, — одно дело воротить нос, когда ты третий патриций Рима, другое… в общем, у вас другой случай, так, госпожа Церера?

— Не совсем поняла, что вы имеете в виду, патриций Сант, — Клемента вздёрнула носик и отвернулась, — простите, я не хочу опоздать к началу боя.

Луцио пританцовывал на месте. Его воодушевление бросалось в глаза издалека.

— Ну-с, господин мастер боёв, чем вы порадуете нас сегодня?

— А, прелестная… желаете снова взглянуть на Снежную Пантеру? Или пришли посмотреть на другого зверя?

Клемента закусила губу и отвернулась в сторону арены.

— Нет, Луцио, он сегодня не придёт. Да и что вам за дело до Маркуса, он никогда не делает ставок.

Распорядитель расхохотался.

— Он сам — ходячая ставка. Его присутствие вносит в моё расписание элемент непредсказуемости. Непредсказуемости, Клемента — даже для меня самого. Какую бурю он вызвал в прошлый раз… ставки скакали на ходу, когда всем казалось, что бой уже сделан. Мне пришлось снова открыть тотализатор, чтобы пари не прошли мимо меня. И этот рыцарский жест. Вам понравилось, Клемента?

— Нет, — отрезала гетера и сверкнула глазами из-под густых ресниц.

— Ну что вы, все поняли, кому предназначался его подарок, — поправился он, но тут же поспешил сменить тему. — А вчера вечером, представьте, он пришёл ко мне снова. Знаете зачем?

— Представления не имею, — и это было правдой. Клемента была убеждена, что вечер Маркус провёл с императрицей.

— Не поверите. Этот чудак… этот сумасшедший патриций пытался купить у меня моего лучшего бойца.

— Зачем она ему, — брови Клементы взлетели вверх, хотя на сей раз она сразу догадалась о ком речь. Догадалась и о том, что за каприз сподвиг Маркуса на эту попытку.

— Ума не приложу. Думал, вы прольёте свет на эту прихоть.

Клемента вспомнила, как завороженно следил Маркус за боем. И эта выходка в самом конце…

— Не знаю и знать не хочу, — она помолчала, — и что же, вы согласились?

— Что? Клемента, милейшая. Цебитар знатен и знаменит, но деньги… богатство не его сильная сторона. Он не смог бы предложить мне достаточно, даже если бы продал свой столичный особняк.

— Должно быть, он был сильно огорчён, — сказала она с некоторым ехидством.