Я найду тебя - Лиз Лоулер

– Джим Лэннинг, – сказал он, пожимая ей руку. – Я из агентства [6].

– Я тоже, – добавил молодой человек рядом с ним, прикрепляя к блузе часы-брелок. – Я – Рикки. Работаю в основном днем, но коплю деньги, чтобы отправиться в путешествие по Америке, поэтому выхожу в любую смену.

Шелли улыбнулась, давая понять, что она ее узнала:

– Рада видеть вас снова.

Стук захлопывающихся дверок напомнил ей, что ей тоже нужно переодеться. Эмили направилась в туалет. Ее удивило, что в больнице общая раздевалка для мужчин и женщин. Здание было достаточно большим, чтобы в нем имелись две раздевалки. Вместо этого администрация просто разделила комнату четырьмя рядами шкафчиков в центре и женской и мужской зоной на каждом конце. Правда, были еще отдельные туалеты, душевая и кабинки для переодевания. Эмили не стеснялась переодеваться перед другими, но это был хороший повод заодно сходить в туалет. Когда спустя пять минут она вышла из кабинки, раздевалка была пуста – ее коллеги уже ушли. Бросив взгляд на настенные часы, она увидела, что опаздывает к началу своей смены, и поспешила в комнату для персонала.

Медсестры пододвинули стулья к столу, образуя полукруг, а за столом восседала сестра Бэрроуз. Она посмотрела на присутствующих поверх очков:

– Все здесь?

Эмили, как мышка, скользнула на последнее место и тихо извинилась.

– У нас сегодня не хватает персонала, а пациентов много. Двое коллег из вечерней смены согласились немного задержаться, чтобы помочь нам. Шелли, я поручаю их вам. Распределите их между четырьмя зонами. Те из вас, кто работал прошлой ночью, занимаются теми же палатами. Я возьму палату Сулиса. Медсестра Джейкобс, поручаю вам Аллена. Медбрат Лэннинг, отряжаю вас ей в помощь.

Эмили встревожилась. Ей дали вторую пару тренированных рук, потому что Бэрроуз сомневалась в ней?

– Сегодня вечером у вас самая загруженная палата – трое послеоперационных больных, плюс еще одна на операционном столе, а одна из послеоперационных нуждается в индивидуальном уходе. Медбрат Лэннинг, я поручаю вам взять ее на себя. Ей сорок четыре года, и ей была сделана гистерэктомия [7]. У нее слегка понижено давление.

– Разве ее не должны были перевести в палату интенсивной терапии? – спросила Шелли.

Бэрроуз чуть опустила голову и посмотрела на нее поверх очков:

– Мы вполне способны контролировать низкое кровяное давление. И в любом случае палата интенсивной терапии занята.

– Я понял, – сказал Джим Лэннинг слишком громко и серьезно, как будто ему предстояло ухаживать за пациентом, перенесшим серьезную операцию на сердце. Эмили слегка поморщилась.

– Надеюсь, – сухо ответила Бэрроуз. – Как только ее давление стабилизируется, вы поможете сестре Джейкобс с другими пациентками. – Она встала. – Итак, за работу. Уверена, дневной персонал мечтает уйти домой.

Медсестра, у которой Эмили принимала палату, была крайне дотошна. Она ознакомила свою сменщицу с историей болезни каждой из пациенток – какие операции те перенесли, каковы их показатели и самочувствие, – вселив в Эмили уверенность в том, что теперь она располагает всей нужной ей информацией.

Единственной пациенткой, о которой ей ничего не сказали, была миссис Харрис – та самая, с низким кровяным давлением, – наблюдение за которой поручили Джиму. Эмили была счастлива взяться за работу – отомкнуть замок на тележке и приступить к раздаче лекарств.

Через час она раздала бо́льшую часть пероральных препаратов, повесила на капельницы пакеты для инфузий, ввела внутривенные антибиотики и вставила одной из пациенток новую канюлю. Больная поморщилась, когда та наполнилась физраствором, и добавила, что лежит с ней весь день.

Эмили остановилась у двухместной палаты, той самой, которую она занимала в качестве пациентки, и сунула голову в дверь.

– Всё в порядке, Джим? Тебе что-нибудь нужно?

Пациентка в постели была неподвижна и спала. Кислород, вводимый через носовые канюли, подавался через трубки, закрепленные вокруг ее ушей.

– Да, всё в порядке. Я послеживаю. Она немного озябла. Ее температура тридцать пять и пять. Не захватишь еще одно одеяло, когда будешь проходить мимо?

– Давление все такое же низкое?

– Да, но ничего страшного.

– Может, мне стоит ее осмотреть? – спросила Эмили.

Джим посмотрел на нее так, как будто она сказала нечто возмутительное, и коротко ответил:

– Нет. – Но тотчас поспешил добавить: – Спасибо, я вполне способен оценить ее состояние.

Эмили, смутившись, отступила за дверь:

– Хорошо. Я просто принесу ей одеяло.

Следующая пара часов пролетела незаметно. Эмили постоянно была занята, особенно после того как из операционной привезли последнюю пациентку, сорокатрехлетнюю женщину, которой удалили желчный пузырь. Ее рвало – вероятно, от морфина, – и Эмили была вынуждена дать ей противорвотное средство. Женщина тотчас успокоилась.

Шум и звонки, постоянная беготня и наблюдение за пациентами на некоторое время прекратились. Эмили слушала тишину и думала, как же это не похоже на отделение экстренной медицинской помощи, где день и ночь сливались воедино и где никогда не бывало тихо. Непривычно ждать, пока сам пациент не позвонит…

Было три часа ночи. В отделении стояла тишина. Эмили зевнула. Шелли не напомнила о себе всю ночь. Эмили подозревала, что все решили: раз в палате работают два человека, то помощь ей не требуется. Хотя сама она не отказалась бы увидеть Шелли, чтобы минут пять поболтать. После своего последнего визита в палату Эмили оставила Джима одного и видела его сзади только раз, когда он выскочил в туалет. Она окликнула его и спросила, может, ей стоит понаблюдать за его пациенткой, но он лишь махнул рукой и, не оборачиваясь, покачал головой и выдал лаконичный ответ:

– Нет.

Странно. Тогда почему он все еще сидит в палате рядом с пациенткой и не удосужился выйти и помочь ей? Эмили встала со стула, решив, что заглянет к нему и спросит, не нужен ли ему перерыв, или чашка кофе, или даже подушка под голову, если он уже клюет носом. Джим мог даже лежать на другой кровати, кто его знает… Эмили это не беспокоило – ведь она этого не видела, – но она даст ему понять, что тоже не дура.

Сначала Эмили даже не заметила Джима, поскольку ожидала увидеть его стоящим у кровати или сидящим в кресле. Другая кровать оставалась пуста и была аккуратно застелена. Джим поднял голову от груди женщины, и Эмили увидела на его лице страх.