Я найду тебя - Лиз Лоулер

Они повторяли это раз за разом. Но, как и ее мать, Эмили знала, что это не так.

Сложив грязное белье в черный пакет для мусора, она поставила его у задней двери, чтобы взять с собой, когда будет уходить. Если бросить его в стиральную машину родителей, скорее всего оно проваляется там всю следующую неделю и в конечном итоге заплесневеет.

Она пропылесосила наверху и внизу, до блеска вычистила ванную и кухню. Поставив пирог в микроволновку, установила таймер на пять минут и вытащила две чистые тарелки и столовые приборы. На кухонном подоконнике стояло выцветшее фото двухлетней Зои, сидящей в надувном бассейне-лягушатнике. Посеребренная рамка для снимка была куплена в «Вулворте» и на ней было написано: «Я люблю свою мамочку». Эмили подарила ее на День матери, в качестве подарка от обеих дочерей. Помнится, мать тогда жутко обрадовалась, хотя так ни разу и не спросила, почему на фото только Зои, и не заменила этот снимок на другой, с обеими дочерьми.

Примерно через полчаса, с запасным принтером на заднем сиденье машины, Эмили уехала, даже не попрощавшись с родителями. Вытирая слезы на щеках, она знала: причина этих слез – жалость к себе. Она целый день убирала их дом, они же постоянно давали понять, что не рады ей. Неудивительно, что она чувствовала себя больной и разбитой и хотела как можно скорее вернуться домой.

Эмили ушла от родителей два года назад, практически на той же неделе, что и Зои, решившая пойти по стопам старшей сестры и стать медсестрой. Впервые в жизни она ощутила себя свободной. Свободной от родителей, свободной от заботы о Зои. Эмили выросла в этом районе, в окружении хороших, честных, трудолюбивых людей. Она выросла в доме, который знала как свои пять пальцев: каждую травинку в маленьком заднем дворе, каждый уголок в каждой квадратной комнате. Она выросла в доме, в котором прожила бо́льшую часть своей жизни, но никогда не могла назвать его своим.

Если б ей не нужно было возвращаться сюда, она даже не пожалела бы об этом, но это было своего рода самонаказанием. Она знала, что вернется. Она будет возвращаться снова и снова и будет заботиться о них всегда или, по крайней мере, пока не найдется Зои. Как только этот день наступит, ее ноги здесь больше не будет.

Эмили надела желтый жилет, перекинула через плечо рабочий рюкзак и приготовилась уйти. Запах свежей краски бил в нос. Она подошла к окну гостиной и приоткрыла его на несколько дюймов. Вернувшись сюда утром, ей меньше всего хотелось лечь спать в запахе краски. Бледно-серый цвет стен делал комнату светлее. На его фоне белый потолок казался еще белее. В общем, она осталась довольна результатом.

Последние несколько дней своего больничного пребывания Эмили занималась обустройством квартиры. Переставила мебель, перевесила на другие стены картины, заменила лампочки и в целом навела порядок. Единственной комнатой, которой не коснулась ее рука, была запасная спальня, которую она называла «Комнатой Зои». Чтобы покрасить ее, нужно будет удалить со стен десятки ярких наклеек, которые она в свое время налепила, чтобы облегчить себе поиски сестры, – с написанными от руки именами, номерами телефонов, адресами людей, которых Зои знала, мест, где она бывала. Карта города была утыкана множеством разноцветных булавок. Ими были помечены места, которые Эмили уже обыскала – или где она повесила свои плакаты, или где жили друзья, или где якобы видели Зои, потому что находились люди, которые в ответ на призыв полиции сообщить о ее местонахождении клялись, что видели ее. – Эмили проверила их все до единого.

Все эти последние двенадцать месяцев, занимаясь поисками сестры, она каждый день с утра до вечера следила за новостями, в основном через доброжелателей на «Фейсбуке». Сколько раз неверная информация наполняла ее сердце надеждой, которая, увы, вскоре сменялась горьким разочарованием… Но душевная боль была платой за то, чтобы имя Зои по-прежнему было на слуху у людей. Сколько раз она проверяла десятки ложных сообщений в надежде на то, что хотя бы одно из них окажется правдой… Эмили мирилась с жестокостью людей, тративших ее время и не считавших зазорным оставлять комментарии по поводу исчезновения Зои или поливать помоями полицию за то, что та не нашла пропавшую девушку, – мирилась, рассчитывая на то, что кто-то наверняка располагает реальной информацией о ней.

Рядом с картой висели вырезки из газет, как местных, так и национальных, сообщавших об исчезновении Зои. Комната не только была посвящена поиску сестры, но и забита ее личными вещами. Коробки с одеждой, обувью, сумками, пластиковые пакеты с подушками, одеялами и мягкими игрушками… Джо связалась с Эмили через месяц после того, как Зои пропала, и сказала, что домовладелец с радостью сдаст комнату в аренду ее сестре – разумеется, за плату.

Эмили сумела наскрести денег на три месяца аренды, но в конечном итоге была вынуждена признать, что долго делать это не сможет, и в результате ее попросили вывезти все вещи Зои. С тех пор как вернулась на работу, она проводила все меньше времени в этой комнате, но поклялась себе, что продолжит поиски. Работа помогала ей не падать духом, освежала ум, помогала сосредоточиться на поисках Зои.

Последние несколько дней Эмили провела, не выходя из дома, и впервые за год почувствовала себя более-менее прежней. Бодрой, организованной и, если не совсем счастливой, то хотя бы спокойной. Она была готова вернуться к работе. Под лифчиком Эмили носила легкую повязку, чтобы нейлон не терся о заживающую рану. С момента операции прошло двенадцать дней, и шов был чистым и розовым, без признаков инфекции. Она была здорова и горела нетерпением вновь приступить к работе. Тем более что в полученном от сестры Бэрроуз электронном письме говорилось, что ее ждут. Выключив последнюю лампочку в квартире, Эмили закрыла входную дверь.

В зеркале на задней стене лифта она придирчиво оглядела себя. Лицо раскраснелось, темные волосы взлохматились от езды на велосипеде. Пожалуй, она успеет их причесать. Ее застукали за этим занятием – когда двери лифта открылись, там стоял Дэллоуэй. Правда, он тотчас отошел в сторону, давай ей выйти, и даже сердечно кивнул. Наверное, не узнал, подумала Эмили.

Коридоры на втором этаже пересекались, ведя в четыре зоны; лифт же располагался в центре. К каждой стене были прикреплены стрелки-указатели к палатам: Нэш, Остин, Аллен, Сулис. В коридорах было пусто и тихо. Время посещения истекло, и пациенты, если они еще не спали, вероятно, теперь возвращались в свои палаты. Дойдя до раздевалки персонала, Эмили ввела четырехзначный код и открыла дверь. В воздухе висел свежий запах дезодоранта. Со стуком захлопнулась дверь шкафчика. Затем послышались голоса. Эмили подошла к своему шкафчику.

Два медбрата готовились к смене: один натягивал через голову блузу, другой надевал кроссовки. Шелли сидела на скамейке, уставившись в свой мобильник. Она была единственной, кого Эмили узнала. Интересно, у тех двоих постоянные ночные дежурства?

Приветливо улыбнувшись, она открыла свой шкафчик.

– Привет всем, я Эмили. Это мое первое ночное дежурство. Я имею в виду, здесь.

Вперед шагнул симпатичный мужчина лет тридцати. Его длинные светло-каштановые волосы были собраны в короткий хвост.