Был у меня друг - Валерий Шкода

– Да, брат, – сочувственно произнес Алексей, – денек у тебя выдался – врагу не пожелаешь. Ну, да ладно. Пошли в палатку, я помогу тебе собраться. Вот ребята завтра удивятся, проснувшись!

– Спасибо за поддержку, – сказал Максим, медленно поднимаясь на затекших ногах.

– Не стоит, – был ответ.

Дела обычные и легкие – для толпы и обыкновенных людей. Люди же редкостные, героические и божественные идут на трудности, чтобы необходимость вынуждена была отступить….

Дж. Бруно

Максим провел указательным пальцем по мокрой от утренней росы броне БТРа, выводя причудливой формы рисунок, похожий на поднятую вверх куриную лапку. «Альгиз», – вспомнил он название руны небесной защиты. В далеком теперь уже детстве ему случайно попалась интересная книжка про древних норманнов, отважных воинов, веривших в могучего бога Одина. В бою у каждого из них на шее висел амулет в форме Альгиза, который напрямую связывал их с небом….

Когда десятки боевых машин, одновременно зарычав многосильными моторами, взорвали предрассветную тишину окрестностей, первая парашютно-десантная рота во всем своем боевом составе уже восседала на бронетранспортерах.

Выстроившись в ровную ниточку, колонна, выехав из парка и оставляя за собой густой шлейф сгоравшего в дизелях соляра, направилась в сторону КПП «Восточное». Выехав за пределы расположения бригады, боевые машины с солдатами на броне и в десантных люках неторопливо направились в сторону восходящего солнца, неторопливо всплывающего над острыми пиками высоких гор.

Максим и Алексей, сидя на броне третьего по счету БТРа, ежились от утренней сырости и плотно прижимались друг к другу плечами. Максим поднял воротник бушлата и, повернув голову на сто восемьдесят градусов, с надеждой посмотрел на идущий в авангарде колоны БТС – боевой танк саперов. Огромная железная машина, грозно рыча, мощно толкала впереди себя многотонный вращающийся трал, безжалостно рыхлящий огромными шипами спекшуюся землю. Хотелось верить, что «духовские» фугасы наверняка под ним сработают. Он поплотнее прижался к другу и, сладко закрыв глаза, задремал. Наверное, даже не задремал, а просто провалился в беспокойное забытье.

Прошедший день, пожалуй, самый тяжелый день в жизни этого восемнадцатилетнего парня, выжал из него остатки юности и детских иллюзий. Вчера впервые в своей жизни Максим, отказавшись от сладкой участи, сделал серьезный, осознанный выбор в пользу борьбы и новых испытаний, и поэтому сегодня он был уже совсем другим человеком. Люди обычные никогда не выбирают трудных дорог, им даже в голову не приходит, что теплый покой и уют можно осознанно поменять на холод и нечеловеческое напряжение. Вот почему небо любит героев!

Максим спал тревожно, но крепко, невзирая на ревущий где-то под ним многосильный мотор и подбрасывавшие громоздкую машину ухабы афганского бездорожья. И находился он далеко от своего тела, очень далеко, в мире сладких грез и упоительных иллюзий, где отсутствуют понятия расстояния и времени. А снилась ему Маринка, его первая и настоящая любовь. Он с ума сходил от ее длинных каштановых волос, а пьянящий аромат ее упругого тела даже во сне доводил его до полного умопомрачения.…

* * *

– Ты знаешь, а у меня кое-где есть родинка, – заявила Маринка, загадочно улыбнувшись и волшебно хлопнув при этом своими пушистыми ресницами. В ее квартире они были одни, потому как родители Маринкины отправились в гости. По ее загадочной улыбке и по тому, как она это сказала, Максим блаженно понял: родинка не на плече, уж точно.

– И где же, позвольте спросить, находится это наше «кое-где»? – ласково промурлыкал Максим, чувствуя прилив необычайно приятной энергии. Похоже, вечер зря не пройдет.

– А, вот! – еще более загадочно сказала она и сделала попытку перевести разговор на другую тему. Но не тут-то было. Максим, прошуршав потертыми джинсами по мягкому дивану, приблизился вплотную к девушке и осторожно положил руку ей на плечо.

– Маринка, так нечестно! Если уж сама начала разговор про свое родимое пятнышко, – продолжал мяукать он, поглаживая нежное плечико, – то я обязательно должен на него посмотреть и полюбоваться.

– Ты что, с ума сошел? Она у меня на таком месте,… – наигранно округлила глаза Маринка, сделав попытку отодвинуться от возбужденного парня.

Неожиданная догадка вмиг иссушила мужскую гортань, превратив ее в Сахару. Неужели на…?

– На каком? – проглотив сухой ком, с трудом прохрипел Максим и, закашлявшись, намертво прижал к себе девчонку.

Осознав, что сопротивление бесполезно, Маринка обмякла и, прижавшись к Максиму, прошептала:

– Я стесняюсь, Максимка….

– А ты и не говори, – набирая обороты, перебил ее Максим, – просто покажи, и все дела!

– Стесняюсь, и все, – отрезала Маринка.

– Ладно, давай тогда так, – перегруппировавшись, зашел с флангов «Багратион», – я на минуту закрою глаза, а ты в это время подготовишь родинку к показу. Когда можно будет посмотреть, ты мне дашь знать.

– Хитренький какой. Подготовишь к показу,… – передразнила его Маринка. – Чтобы ее увидеть, мне надо кое-что с себя снять….

Максиму показалось, что в комнате неожиданно иссяк кислород.

– Значит, надо снять! – неожиданно для самого себя выкрикнул он и, смутившись, закрыл себе рот свободной рукой.

– Я стесняюсь, – уже как-то неуверенно пролепетала Маринка, и ее аккуратная красивая головка нежно опустилась на сильное мужское плечо.

– Она у тебя там?.. – Максим взглядом попытался сориентировать Маринку на местности.

– Нет, не там, – тихо ответила она и уже шепотом добавила: – Она у меня на левой груди.…

О, боже! Мужское сердце рвалось наружу с такой силой, что, казалось, грудная клетка уже трещит по швам. Бездействовать Максим больше не мог, иначе он мог взорваться, как не выдержавший огромного давления паровой котел. Уже расстегивая на груди у этого чуда под названием Маринка ее тонкую кофточку, он знал наверняка: она всецело в его руках. И если он сильно захочет, то увидит не только родинку.…

* * *

БТР резко затормозил и остановился. Сонная голова откинулась назад и больно ударилась о железную башню машины. «Екарный бабай, неужели это был сон?» Автоматически растирая ушибленный затылок, Максим вернулся обратно в свое просыпающееся тело. «Да, – злорадно ответили ему чужие горы, – всего лишь сон!» Солдат сплюнул и холодно ухмыльнулся безмолвным вершинам.

– Кому стоим? – поинтересовался он у Алексея.

– Ты думаешь, мне кто-то докладывал? – стоя на коленках и внимательно изучая горизонт, ответил белорус. – Похоже, есть данные о минировании дороги, саперы там чего-то копошатся.

«Дороги…», – мысленно передразнил Максим друга и, развернувшись по ходу движения, неожиданно сощурился от уже достаточно набравшего силу солнца.