Киндер-сюрприз для зэка - Павел Светличный

Дядюра уже закончила мыться, но продолжала плескаться под душем, с торжеством поглядывая на, приплясывавшую перед ней, намыленную Жанку и других девчонок, которых подруги Тоньки выгнали из кабинок. Вдоволь потешив своё самолюбие, она наконец царственно вышла, небрежно бросив при этом:

— Ладно, заходите, кто хочет.

Торжественность момента оказалась несколько смазана тем, что при этом Натаха поскользнулась на мокром полу и чуть было не загремела на глазах у столпившихся одногруппниц. Она судорожно взмахнула руками, словно собираясь взлететь, выгнулась в одну, а затем в другую сторону и чудом удержала равновесие, ухватившись за край оказавшегося рядом умывальника. Кто-то из девчонок громко хихикнул, но тут же замолчал, опасаясь получить по шее.

Дядюра сделала вид, что ничего не услышала, но багровая краска расползлась по её щекам, стекая вниз, на грудь, неровным полукругом. Она осторожно шагнула раз, затем второй по направлению к Тоньке, которая намыливала мочалку, с усмешкой глядя на неё. По лицу Натахи было видно, что она мучительно ищет, что могло бы отвлечь внимание присутствующих от сцены, которая выставила её в смешном виде.

— А у нас пришлая есть! — вдруг непривычным для себя тонким голосом выпалила она Потеряхиной.

— Да? — без особого интереса подняла, густые по-мужски, брови Тонька. — Ну, и как она?

— Чмо чмом, — с видимым удовольствием сообщила Дядюра. — Маменькина дочка.

— Вы её уже встретили как полагается?

— Уже, — подтвердила Натаха, приходя в себя. — Но, ещё не по полной программе.

— Чё это вы так? — удивилась Потеряхина. — А ну, давай её сюда.

Дядюра приосанилась, повела выпуклыми глазами по сторонам, выхватила взглядом новенькую, склонившуюся над дальним рукомойником, чтобы привлекать к себе как можно меньше внимания, ухмыльнулась, показав дырку во рту, там, где выпал молочный зуб, и громко крикнула:

— Эй, Чума! Быстро сюда.

Новенькая вздрогнула, будто её стеганули хлыстом, втянула голову в плечи и начала преувеличенно усердно намыливать руки.

— Не слушает, — объявила Потеряхиной Наташка. — Учу-учу её, а она не слушает.

— Значит, плохо учишь, — лениво процедила Тонька, в глазах которой загорелся зловещий огонёк интереса.

— Во, сейчас цирк начнётся, — тихонько произнесла стоявшая рядом с Птицей Катя Волошина.

Птица не ответила. Краем уха она прислушивалась к происходящему, но занята была куда более важным делом — аккуратно, так, чтобы не просыпать ни крошки, развязывала кулёчек, в котором находились две столовые ложки стирального порошка «Гала», сэкономленных ею во время вчерашнего вечернего мытья панелей.

Наташка Дядюра, звонко шлёпая широкими ступнями по полу, направилась к Чуме, на лице которой опять появилось уже привычное ей затравленное выражение.

— Ну, ты чего? Не слышишь, что ли? — с нажимом спросила Натаха. Говорила она громко, играя на публику.

Чума попыталась выпрямиться с независимым видом, но от этого только стало заметнее, как дрожат её руки.

Дядюра мстительно улыбнулась и хотела было ударить её ногой, но в последний момент вспомнила о своём недавнем конфузе и, вместо этого, сильно толкнула Чуму в плечо.

— Иди, давай, — скомандовала она, сопровождая это ещё одним, довольно увесистым толчком в спину.

Выскочившая сбоку Танька Нечипоренко подставила Чуме ножку, чем вызвала смех у наблюдавших за этой картиной девчонок.

— Во дела, а? Во дела! — восторженно проговорила Волошина, вертя стриженной головой. — Линка, смотри — сейчас Чуме вкатают таких трелей…

— Отстань, — отмахнулась Птица, но тоже невольно стала следить за происходящим.

— Ты чего-жо не слушаешь, что тебе старшие говорят? — угрожающе спросила Чуму Потеряхина.

Глаза у новенькой скосило ещё больше, нос заострился и побелел. Она стояла молча, не зная, что отвечать.

— Тебя как зовут? — требовательно спросила Тонька.

— Вита, — еле слышно ответила новенькая.

Потеряхина вдруг, с силой размахнувшись, ударила её по лицу. Чума, не удержавшись на ногах, полетела на пол, но тут же поднялась, держась за щеку.

— Какая, на хер, Вита? — закричала Тонька, с наслаждением вглядываясь в часто моргающие глаза новенькой. — Ты — Чума! Поняла? И Чумой теперь будешь до конца своей жизни…

Она поддела двумя пальцами Чуму за подбородок, задирая её лицо вверх. Та моргала всё чаще и чаще, но пока ещё держалась без плача, лишь губы мелко дрожали, да дёргался подбородок.

— А жизнь у тебя может быть долгая или короткая, — продолжала, между тем, Потеряхина. — Ты какую выбираешь?

Чума ничего не ответила и лишь со свистом втянула носом воздух.

— Отвечай, — Тонька ещё раз дёрнула её подбородок вверх. — Отвечай, сучка!

Дрожащие губы Чумы расползлись в стороны, она раскрыла рот, будто хотела что-то сказать, но так и не произнесла ни звука.

Потеряхина оставила в покое её подбородок. Чума облегчённо опустила голову, но Тонька тут же схватила её за волосы и рывком снова запрокинула вверх.

— В глаза смотри! — с надрывом крикнула она.

Чума стояла, неловко задрав голову, и переступала босыми ногами по кафелю. Было видно, что стоять так ей очень неудобно, но Потеряхина не ослабляла хватку. По её лицу, с россыпью красных прыщей на щеках, ясно читалось, с каким удовольствием она раздумывает над тем, как поступить со своей добычей.

— Ну и грязная ты, — с наигранным презрением сказала она наконец. — Надо тебя отмыть.

И, дёрнув несчастную Чуму за волосы, она резко наклонила её и окунула головой в таз, полный грязно-серой мыльной воды, в котором несколько девочек уже успели постирать свою одежду.

Чума дёрнулась, но Тонька крепко держала голову девочки. Силы Чумы не шли ни в какое сравнение с Потеряхиной, которая была в два раза крупнее, поэтому она лишь беспорядочно размахивала руками да дёргала ногами, высоко задирая в воздух маленькие жёлтые пятки. Девчонки засмеялись. Наташка Дядюра гоготала громче всех, рядом с ней визгливо подхихикивала Танька Нечипоренко.

Стриженная Катька Волошина хлопнула себя по коленям, согнувшись пополам в приступе беззвучного хохота. Даже Птица, поддавшись общему настроению, стала посмеиваться, глядя на телодвижения Чумы. В какой-то момент в её голове вдруг родилась мысль, что точно также конвульсивно дёргалась собачка Фроська, лохматая добродушная болонка, любимица всего интерната, когда на неё наехал грузовик, привозивший в их столовую овощи. Сравнение было неприятным, но Птица не могла остановиться и продолжала нервно смеяться вместе со всеми.

На поверхности воды вспухли два пузыря, и Тонька рывком выдернула голову Чумы из таза. Та жадно задышала, хватая воздух открытым ртом и издавая при этом полукрики-полустоны. Выкатившиеся глаза Чумы казались неестественно большими и бешено вращались, каждый в свою сторону, что снова вызвало приступ веселья у окружающих. Впалая грудь девочки вздымалась и опадала, словно кто-то вставил ей внутрь кузнечные меха.