Пора созревания - Барбара Фришмут

Подали форель. С поджаренной корочкой, с белыми глазами, выкатившимися из орбит, — все как положено. Мы застучали приборами. Первым делом в качестве разминки перед сложной процедурой разделки филе, съели щеки — нежнейшее мясо, пожалуй, единственное место во всей рыбине, которое легко срезать.

Я невольно подумала о Незими, с которого живьем содрали кожу как раз из-за буквенно-цифровой переписки. Палачам не удалось заставить его покориться: как ни в чем не бывало поэт закинул на плечо содранную кожу и ушел в бессмертие.

— Возьмем, к примеру, рыбу, — гудел Унумганг. — В древнееврейском она обозначается буквой «нун», или «н», а также цифрой 50. Полное значение слова: 50-6-50, иначе говоря, «нун» — «вав» — «нун». В древнееврейском алфавите числовые значения букв перепрыгивали в прогрессии после буквы «тет» на исчисление в десятках, а после «цаде» — на сотни. Это так, для справки… — Профессор пожевал, но не так-то легко оторваться от академических рассуждений. — Однако в общем и целом рыба представляет собой жизнь в воде, то есть — абстрактнее — жизнь вообще, жизнь как таковую. А как гласит предание — и это вполне согласуется с Фридрихом Вайнребом, — Вселенная покоится на спине рыбы. Значит, буква «нун» — основа мира. Вспомните о месте рыбы в Новом Завете, люди, имевшие с ней дело, — главные действующие лица.

Подошел хозяин ресторанчика. Он поприветствовал нас как старых знакомых и спросил о Лизль. Узнав о ее болезни, сочувственно покачал головой и попросил передать, дескать, пусть скорее поправляется, ибо он всегда рад видеть ее в своем заведении.

Хозяин «Рыбацкой хижины» выиграл больше всех от ажиотажа вокруг озера: посетителей прибавилось. Кроме того, он сам стал экспертом, был в курсе всех вновь открывшихся фактов, вплоть до того, что знал о торпеде, которую в свое время разработали в испытательной лаборатории военно-морских сил на Топлицзее, — сведения он почерпнул из диссертации Маркуса Кёберля, как, собственно, и я. Создатели окрестили торпеду «Урсула». Впрочем, это название имеет общее не столько с барсуками,[13]сколько с медведями[14]и лошадьми: ведь Урсула была богиней саксов, и ей была посвящена лошадь. Да и к тому же в животе «Урсулы» не могло лежать никакой переписки, потому что его уже наполнили взрывчаткой.

Кажется, я заразилась от профессора страстью выискивать аналогии.

— Если вдуматься в тайный смысл, — опять затянул профессор, когда хозяин отправился засвидетельствовать свое почтение следующим гостям, — что открывается посвященному через букву или, наоборот, скрывается за ней, то можно вообразить с определенной долей вероятности, сколько разных толкований или, лучше сказать, вариантов расшифровки может быть у целой рукописи!

Одним ловким движением мне удалось отделить мясо от скелета, другим, не менее изящным, перекинуть последний на тарелку для костей. А профессор никак не мог справиться с рыбиной. Конечно, ведь невозможно быть первым во всем!

Глядя, как он кромсает спинку форели, я решила поставить свечку, если он сегодня не подавится. Памятуя о том, что на наших совместных ужинах Лизль всегда разделывала две рыбины, и о той опасности, которую несут острые кости, я предложила профессору свою помощь. Надо сказать, он принял предложение как должное: без единого слова извинения за беспокойство или хотя бы смущенной гримасы подвинул ко мне тарелку.

И пока я, как наметку из подола, вытаскивала кости из его рыбины, Унумганг по-прежнему теоретизировал по поводу расшифровки рукописи:

— Прежде чем выбрать числовой код, я советую всякому задаться парадигматическим вопросом: как должно выглядеть неизвестное, исходя из того немногого, что известно?

Рыбья спина, истерзанная Унумгангом, распалась на кусочки, мелкие кости отломились — пришлось их выуживать из мяса. У профессора появилось дополнительное время для лекции.

— Католическая аббатиса, что предполагает наличие изрядного образования, которая из Трунзео, точнее из монастыря Траункирхен, а это, в свою очередь, значит, что она была бенедиктинкой и, следовательно, подчинялась строгим правилам ордена, с монахинями, позже прозванными лейслингинками, в тогда еще поистине дикой удаленной местности основала собственную обитель… И заметьте — где-то в конце XIII века. Теперь спросите себя: что же женщина, так сказать, явно склонная к мистике и экзальтации, что в определенном смысле одно и то же, — так что же она, этакая средневековая powerwomen, уж позвольте мне подобный термин, могла написать поэту вроде Незими, навстречу которому ее, возможно, толкали как собственная вздорность, так и поиски новых спиритических источников? В чем тут соль? И вообще, можно ли обнаружить что-нибудь стоящее в ее излияниях? Незими с младых ногтей вращавшийся среди инакомыслящих, без сомнения, понимал, что церковный мейн-стрим воспринимает его как еретика. Скорее напрашивается мысль, что он, будучи достаточно свободомыслящим, разносторонним человеком, вступил в дискуссию с монахиней об именах Бога или, например, о понятии любви относительно живых существ и предметов. Загадка заключена в Вендлгард. И в несовпадении сроков. О чем она писала Незими? И что означает расхождение во времени — может, банальная ошибка в вычислениях?

Наконец-то! Я победила рыбину. Полив филе распущенным сливочным маслом, я вернула тарелку профессора. Тот зачастил вилкой, похоже, не соображая, что делает, хотя рот открывал аккурат в тот момент, когда подносил к губам очередной кусочек.

А может, временной сбой объясняется просто? Некие события, те, что летопись не зафиксировала как параллельные, — в сущности, это же просто даты на бумаге — происходили синхронно? И вообще, насколько летописцы заслуживают доверия? Разве кто-то там не утверждал, мол, все Средневековье — сплошная фальсификация и никакого Карла Великого никогда не было? Или ученый, бравшийся доказывать, что христианство, корни которого он выводил из шумерского культа гриба, много старше иудаизма?.. Достославный XIII век отличался разного рода прорывами, и если Вендлгард фон Лейслинг действительно существовала, то она делила его с Франциском Ассизским и Джалаледдином ибн Бахаиддином Руми. Совет профессора — сначала выяснить, что содержится в письмах, — хорош, только как его выполнить?

Не ставим ли мы себя изначально в узкие рамки, цепляясь за готовое решение и не задумываясь о других? Пусть меня удивят: посмотрю, как заинтересованные лица подступятся к разгадке. Хотя дело, безусловно, касается и меня: слишком много ниточек лежит явно или скрыто вокруг меня.

Мы подчистили тарелки. Официантка принесла меню, о чем ее не просили, профессор закурил.

— В любом случае, очень любопытно, кто из вас первым придет к финишу!

Я метко попала впросак. Унумганг злобно покосился на меня:

— Вы всерьез полагаете, что я буду участвовать в гонках?

— Мне показалось, вам не терпится расшифровать манускрипт.

— Ну да. Если бы вы передали мне его лично и эксклюзивно. А так…