Этюд в сиреневых тонах - Тиана Соланж

преподаватели ей прочили хорошее будущее, и не важно, что поступить она мечтала совсем на другое отделение. И как она сразу увидела суть моего наброска?

— Слушай, Лиз… а что там у Жилякова? Знаешь? — решила спросить старосту, да и сменить тему хотелось.

— Да, что там знать, — вздохнула девушка, откладывая в сторону карандаш.

Оказалось, что дело в приюте, в котором работает сестра Ивана Валериевича, да и он сам помогает в свободное время. Земля, на которой он находится, раньше принадлежала какому-то их дальнему родственнику, и вдруг оказалось, что она продана несколько лет назад. Выкупившая землю мелкая фирма сейчас находится на стадии банкротства, а ее долги перекуплены другой фирмой. Все бумаги бывших хозяев этого клочка земли оказались неверно оформленными, и прав Жиляковы на эту землю не имеют.

— Теперь им дали двадцать дней, чтобы оспорить судебное решение, ну, или выселиться в другое место, — тихо проговорила Лиза. — Я уже показывала копии решения папе, он у меня юрист, не по земельным спорам, конечно, но там, и правда, не подкопаешься…

— Подожди, — я задумалась, представляя то место. Нет, там я никогда не была, но недаром я дочь своего отца. Пусть мне не нравилось то, чем занимается папа, но иногда мне приходилось присутствовать в его кабинете.

Частенько приходя к нему за очередной просьбой купить что-то, я слушала, чем он занимается, когда он по телефону выяснял подробности о каком-либо объекте. Или смотрела карту новых застроек, что вела фирма отца. Мне единственной было разрешено входить святая святых — папин кабинет — в его отсутствие. Ну, и еще его помощнице Арине, которая работала в папиной фирме уже много лет.

Арина мне нравилась, наверное, тем, что за все годы, что она проработала с отцом бок-о-бок, она ни разу не попыталась запрыгнуть в его постель. Мы с ней отлично ладили с первого дня знакомства, и иногда я могла что-нибудь ей поведать о себе. Я знала, что Арина не замужем, но воспитывает дочку, которую я сначала приняла за ребенка отца. Но священный ужас, написанный на лице личного помощника — и никак иначе ее называть нельзя! — после моего вопроса не сыграла бы и самая одаренная актриса. Хотя нет, моя мать бы смогла, но это лирика. Для Арины мой папа был кем-то вроде небожителя, с которым ей, словно главной жрице Храма Металла и Стекла, ну, то есть строительной фирмы, приходилось общаться ежедневно. Ко мне она относилась с уважением, даже больше как к приятельнице, чем к дочери босса, но всегда держала дистанцию. Иногда помогала, находя слова, чтобы ободрить после очередной ссоры с папой, когда я выбегала из его кабинета в слезах. С ней можно было обсудить что-то из одежды или новинок моды, и Арину я воспринимала, скорее, как еще одну подругу, хотя Кристину, надо сказать, она не переносила на дух. В ее присутствии она превращалась в неприступный айсберг имени Арины Викторовны Ветровой.

— Эй, ты чего? — толкнула меня локтем Лиза, и я встрепенулась, вспомнив тему разговора, и где нахожусь. Я немного прижалась грудью к столу, чтобы Жиляков не заметил, что я отвлеклась на его предмете.

— Извини, так вспомнилось кое-что, — я покраснела, понимая, что, задумавшись, упустила нить разговора, а еще совершенно не понимала, что мне сдавать преподу в конце занятия. — А, кстати, что в том месте раньше-то было? Я совсем не помню это место на карте…

Вопрос мой, если и удивил старосту, то она вида не подала. В группе многие знали, кто мой отец и чем он занимается в городе.

— Да старый поселок какой-то, — пожала она плечами, — людей давно расселили, а те, кто не захотел уезжать…, — она грустно развела руками. Ну да, видимо, поэтому документы на землю оказались у совсем других людей.

— А как там приют тогда могли организовать? — удивилась я, совсем ничего не понимая.

— Раньше, те, кто оставались, забирали к себе всех беспризорных собак. Кормили, лечили их. Кто-то помогал строить вольеры, студенты иногда работали там волонтерами. Опять же, местные жители присматривали. Я не знаю, как им удалось оформить на том месте приют для животных, но документы были, а теперь…

— Студентки, я вам не мешаю? — раздался ворчливый голос Ивана Валериевича. Вот же, заметил все-таки! Мужчина сейчас оторвался от телефона и строго смотрел на нас. В аудитории раздались тихие смешки, и студенты разом повернулись в нашу сторону.

— А мы закончили, Иван Валериевич, — выдала Лиза, поднимаясь со своего места и направляясь к столу преподавателя со своим наброском. Вот же… нехорошая староста!!! Ну, кто ее просил говорить за нас обеих? А я что теперь должна предоставить в качестве доказательств? Запыхтела, аки разозленный после длинной спячки, ежик.

— Мило побеседовали, — холодно прокомментировала Кристина, тоже поднимаясь со своего места и не дожидаясь звонка. Не поняла, а она-то чем недовольна?

— Тин, ты чего? — удивилась я, смотря на рассерженную подругу.

— Решила примазаться к старосте, в надежде получить допуск к зачету? — пропела подруга, складывая в сумку свои вещи, а затем мазнула по моему лицу брезгливым взглядом, — вряд ли у тебя получится. У Жилякова так это не прокатит, — она спустилась к преподавателю, вручая работу, и тут же вышла из аудитории. Мне оставалось только проводить ее спину недоуменным взглядом. Вот те на! а в чем я провинилась-то?

Пока сидела и переваривала то, что сказала подруга, студенты по одному сдавали свои работы и уходили, иногда оглядываясь на меня с интересом. Я все чего-то ждала. Хотя нет, мне-то понятно чего, я хотела поговорить с преподавателем, а вот со стороны… а и пусть их! Пусть думают, что хотят!

— Ну-с, госпожа Сокольская, — с нотками издевки произнес мужчина, жестом подзывая меня к своему столу, — покажите, что вы там… написали!

Ох, и «любит» же меня Жиляков! — со вздохом подумала я, поднимаясь с места, и поплелась к кафедре «сдаваться». Преподаватель следил за моим приближением с особым интересом, поглядывая на мои руки, сжимавшие альбом.

— Показывайте! — милостиво кивнул он на мой альбом, но я не спешила, обдумывая, как начать разговор. — Ну, что вы мнетесь, Сокольская? Кажется, вы не слишком были увлечены темой урока, наверное, все сделали. Александра? — его бровь приподнялась в наигранном удивлении, а я разозлилась.

Нет, не знаю, почему у нас с ним с первого курса взаимная «любовь»? Я не замечала, чтобы у него было похожее отношение к кому-то другому, но со мной… Возможно, всему виной моя «звучная» фамилия, которую вряд ли кто-то не знал или не слышал в этом городе.