Трижды преданный - Кирилл Казанцев

– Осипов и Титов говорят, что нож был у тебя в руках, ты вылез с ним из машины…

– Врут, – оборвал его Олег. Ситуация нравилась ему все меньше, он достал мобильник и принялся крутить его в руках, прикидывая, как быть дальше. Уходить, конечно, и уже дома попытаться разобраться, что происходит. Отцу лучше пока ничего не говорить, может, потом, если дело далеко зайдет. Чирков глянул на мобильник, на Олега, перевел взгляд куда-то в сторону и произнес:

– Я вижу, ты меня не понял. Последний раз говорю: пиши чистосердечное, и на первый раз получишь немного. И не выделывайся, тебе же хуже будет.

Все, дальше можно не продолжать, диспозиция ясна, как божий день. Чирков требует у него деньги, это и кошке ясно, выворачивает дело наизнанку, подчистую перекраивая его на свой лад. Это ж надо – инвалида какого-то приплел, свидетелей, мирно смотревших на звезды. А платье Наташке кто порвал, а порез на ребрах откуда?

– Я напишу, – поднялся со стула Олег, – напишу, не переживай. Сегодня же, в прокуратуру.

И шагнул к двери. Но его опередил второй, спокойный приятный юноша оказался на пути, посмотрел Олегу в глаза и сделал короткое резкое движение. То ли инстинкт сработал, то ли вшитые в подкорку навыки помогли, Олег успел поставить блок, пусть с опозданием, но все же. Отшатнулся, и тут свет померк от боли. Первый удар пришелся по почкам, второй – по ребрам, по тому самому шраму, третий в пах. Дальше все слилось в белесую душную муть, от боли Олег задохнулся, ему не хватало воздуха, он не успел ничего сделать, когда все было кончено. В лицо ему сунули нашатырь, хлестнули по щекам, он понял, что сидит на том самом стуле, что руки скованы за спиной, а перед ним стоят Чирков и тот, второй, с черной дубинкой в руках.

Впрочем, Чирков почти сразу исчез из виду, второй скинул куртку, замахнулся, и в комнате снова вырубили свет. Удары сыпались один за другим, перед глазами все плыло, звуки доносились точно с потолка, Олегу казалось, что он слышит чей-то смех. Потом в лицо плеснули чем-то горячим, мрак рассеялся, и он понял, что из носа у него идет кровь. Откуда ни возьмись, появился Чирков, посмотрел на Олега, поморщился, повернулся к второму:

– Блин, Макс, давай почище, что ли, нам же тут потом убирать. Авдеев не простит, что мы на его территории свинарник развели.

– Ну, извини, – пробурчал спокойный юноша, – так получилось. Тряпку какую-нибудь найди, а мы пока потолкуем. И ударил Олега носком ботинка по голени.

У того перехватило дыхание, на лице выступила испарина, от следующего удара стало жарко, а кровь пошла сильнее – уже из прикушенной губы.

– Подписывать будешь, – спросил Макс, постукивая дубинкой себя по бедру, – или до утра тут париться хочешь? Я ж тебе еще и сопротивление сотруднику полиции могу устроить…

Вернулся Чирков с мокрой тряпкой, кинул ее Олегу на лицо и зажал ладонью нос и рот. Держал, пока не надоело, и когда Олег уже почти перестал дышать, отпустил, сорвал тряпку, спросил деловито:

– Не надумал?

– Пошли к черту, – кое-как проговорил Олег. – Ничего я подписывать не буду.

Макс и Чирков переглянулись, Олег криво усмехнулся, и тут капитан врезал ему ногой по ребрам, стул перевернулся, и Олег оказался на полу. Подняться он не мог, даже голову прикрыть руками не было возможности, успел напрячь пресс, но и только. Били его двое, били остервенело и деловито, совали под нос нашатырь, когда терял сознание, давали отдышаться и продолжали. Час, два, три – Олег давно потерял счет времени, не понимал, день сейчас или уже ночь, в комнате было темно, правда, под потолком слабо горела лампочка, но это ничего не значило. Перед глазами плавали алые и багровые кольца, переливались причудливо, свивались в спирали, боль не давала дышать, не давала собраться и дать отпор. Да и как со связанными руками отбиваться от двух здоровых откормленных мужиков, да еще когда лежишь на полу, еле живой от боли и унижения?

– Вот скотина! – Макс пнул Олега носком ботинка под ребра и плюхнулся на стул. Чирков перегнулся через стол, поглядел на Олега, на часы, откинулся на спинку стула. Время шло, временами накрывало беспамятство, черное и ледяное, от холода сводило скулы, но в этой тьме не было боли. Звуки стали глуше, краски померкли, мрак затягивал Олега в себя, но нашатырь выдернул на поверхность. Он снова сидел на стуле, голова клонилась к груди, пол покачивался, драный линолеум ходил волнами, точно море в шторм.

– Надумал? – донеслось откуда-то со стороны. В глаза ударил свет, и Олег увидел перед собой Чиркова. Тот стоял напротив, и держал его двумя пальцами за подбородок, не улыбался, смотрел пристально и зло.

– Иди ты в задницу, – проговорил Олег, – вместе со своим инвалидом. Я ничего подписывать не буду…

Чирков разом побледнел, отдернул руку, отошел на шаг назад и вдруг с силой врезал Олегу кулаком в висок. Снова стул полетел на пол, Олег приложился затылком о металлический сейф и отключился. Но ненадолго, сознание вернулось само, без нашатыря, его подняли, поставили на колени, ударили в живот, по пояснице, но Олег не чувствовал боли. Гигантская воронка будто всосала в себя свет, легкие сжались, их стенки сошлись вплотную, голова стала тяжелой и гулкой, пошла вниз, и Олега вывернуло на пол.

– Мать твою! – Его потащили в сторону, бросили к стене. – Вот сука, тварь паскудная!

Бесновался Макс, крыл Олега последними словами, глянул на Чиркова, а тот смотрел на Олега, мокрого от пота, прижавшегося к стене.

– На сотряс похоже, – сказал он, – когда тошнит – первый признак. Тем более, у него уже было. Хватит пока, надо тут прибраться. Уведи его.

Макс поднял Олега на ноги, тот кое-как сделал два шага и оказался в коридоре. Дальше его втолкнули в крохотную уборную, он привалился плечом к отбитой плитке и тяжело задышал. Макс открыл воду, заставил Олега наклониться и сунул его голову под кран.

– Ублюдок чертов, чтоб ты подох. Хорош выделываться, – бормотал он, не давая Олегу выпрямиться. От удара по почкам Олег рухнул на пол, врезался подбородком в раковину и едва не захлебнулся кровью из прокушенной губы.

Макс в бешенстве пнул его еще несколько раз, от злости вошел в раж, Олега снова стошнило на пол, и тут все закончилось.

– Хватит! – донеслось из коридора. – Черт с ним, надоел. Пусть тут полежит, а мы пока с девкой его потолкуем, в смысле, позабавимся. Ты, Макс, как, «групповуху» уважаешь?

– Не очень, – отозвался тот, – но ради разнообразия готов поучаствовать. Третьим кого возьмем?

– Саньку, пожалуй, он под двести весит. Твоей ляльке понравится, Покровский.

Чирков присел на корточки рядом с Олегом и с насмешкой смотрел ему в лицо. Улыбался так радостно, точно все состояние Рокфеллера урвал.

– Не переживай, жених. Мы «групповушку» нашу на телефон снимем, а потом тебе покажем, все подробности. Кино тебе будет про чистую и светлую любовь.

Макс заржал, перешагнул через Олега и пошел в кабинет, оттуда раздался негромкий писк телефонных клавиш, потом голос: