Новая Зона. Территория «Вятка» - Юрий Евгеньевич Смирнов

– Как это? – выдавил Птенец. – Я же видел, что за сараем ровно такой же лес, как и везде!

– Вот это фокус, – восхитился Сложный, стараясь лучше разглядеть открывшийся пейзаж через стекла противогаза. – А на других Территориях ничего подобного не было, там все попроще, без телепортаций.

– Такой переход и впрямь можно назвать порталом на «Вятку», – кивнув, прокомментировал Волкогонов. – Правда, вернуться обратно этим же путем, просто открыв дверь сарая, уже не получится. Итак, мы на маршруте. И сейчас нам придется миновать «Бежин луг», пройти его насквозь.

– «Бежин луг»? – хохотнул Птенец. – Как у Тургенева?

– Тургенев здесь виноват лишь косвенно, – заверил клиента Николай. – Название локация получила с легкой руки своих первооткрывателей. Главная опасность кроется в цветущих растениях, которые источают, насколько нам известно, столь сладкий аромат, что обычно люди, вдохнув единожды, никак не могут надышаться. Ну и в итоге, одурманенные до эйфории, отправляются к праотцам. Крайне не рекомендую снимать противогаз и проверять это.

Проводник первым пошел по полю, по пояс утопая в цветах, а пыльца растений, сбиваемая ботинками, оседала на одежде.

– Если почувствуете сладкий привкус, немедленно дайте мне знать, – предупредил проводник, – возможно, ваш противогаз не так герметичен.

– Все равно чертовски красиво! – Птенец крутил головой, думая, что экспедиция по Территории ничем не отличается от обычной прогулки по весеннему лесу, хотя на Большой земле его отчаянно пугали рассказами о «Вятке».

Стоило им пройти несколько сот метров, утопая в луговом разнотравье, как Волкогонов замер на месте, буквально наткнувшись на мумифицированное человеческое тело. Даже на сморщенном от обезвоживания лице мертвеца можно было различить блаженную улыбку.

– Если у кого-то еще остались сомнения насчет опасности, можете полюбоваться, во что «Бежин луг» превращает самонадеянных людей.

– По крайней мере, на его лице отсутствуют следы страданий. Легкая смерть. Многие бы о такой мечтали, – подметил Борис, равнодушно перешагивая через мумию и следуя дальше за проводником. А вот Птенец завис у ног человека, рассматривая улыбающееся лицо, которое поразило его до глубины души: раньше ему не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.

– Не стоит здесь задерживаться, – окликнул Птенца проводник, – фильтров надолго не хватит, а противогазы нам еще понадобятся.

Впереди виднелся лес, деревья с густыми широкими кронами устало перешептывались на осеннем ветру. Время от времени нечаянно оторванный с ветки листок уносился в круговерти собратьев далеко-далеко, пока наконец не достигал земли, где умирал окончательно.

– А это, наверное, «Дубрава Пушкина» или еще что-то в этом роде? – поддел проводника Борис; он двигался пружинистыми шагами, с легкостью неся свое поджарое тело; его дыхание даже не сбилось. А ведь тот же Волкогонов, ходивший на «Вятку» много лет, никак не мог привыкнуть к перемещениям в противогазе. «Похож на бывшего военного, – отметил Волкогонов, беря курс на деревья вдалеке и придерживаясь выбранного темпа. – Причем на уволенного в запас совсем недавно. Уж больно хорошо подготовлен. А вот второй, видать, даже срочную службу не проходил…»

– «Бежин луг» можно назвать прихожей Территории, – продолжил свой рассказ проводник, когда они достигли первых деревьев и стали углубляться в чащу. – Если миновали «Бежин луг», значит, «Вятка» вас приняла.

– Странные вы ребята, – скептически хмыкнул Борис. – Говорите про кусок земли, как про живого человека.

На это замечание Волкогонов ничего не ответил, лишь знаком показал, что можно освободиться от средств защиты, первым сорвал противогаз с головы, убрал в сумку.

– Сюда запах цветов не добирается? – поинтересовался Птенец.

– Локации Территории порой имеют строгое разграничение, – объяснил проводник. – Можно было снять противогазы еще сто метров назад, но я решил перестраховаться.

– Резонно. – Сложный почесал взъерошенный ежик волос. – Куда дальше?

– Это прозвучит несколько странно, но пойдем туда, куда нас пустит «Вятка».

– Иваныч, горазды вы жути наводить, скажу я тебе! – засмеялся Борис. – А между тем пока все напоминает прогулку по Диснейленду.

Волкогонов не стал разубеждать Сложного, что порой «Вятка» специально выставляет себя в таком выгодном свете, чтобы чуть позже показаться во всей красе, проникнуть в душу каждого посетителя и вывернуть из ее глубин такие вещи, о которых клиент не имеет даже отдаленного представления. Так и подмывало полюбопытствовать: а что, дескать, разве на других Территориях, где уже довелось побывать Сложному, дела обстоят иначе? И там нет места ни жути, ни ловушкам, ни испытаниям, ни странностям? Тогда в чем же их аномальность, как это проявляется? Не то чтобы Николая это всерьез интересовало, но если Территории объединены как минимум общим названием, стало быть, у них имеются и общие признаки, верно? А коли так, опытный «турист» не может не знать, что легкая прогулка в мгновение ока оборачивается настоящим адом. Но начни сейчас Волкогонов задавать Сложному вопросы о схожести и различиях Территорий, преимущество тотчас перейдет от ведущего к ведомому. Поэтому проводник не стал тратить время на пустые разговоры, он лишь мельком взглянул на часы и побрел вглубь леса.

Сразу стало заметно, что Борис недоволен поведением проводника: ему хотелось, чтобы тот признал авторитет Сложного и считался с его мнением, как это происходило на Большой земле, где он был в своем кругу далеко не последним человеком.

Птенцу совсем не нравилось соседство с попутчиком, норовившим вступить в спор с проводником по каждому малозначительному поводу. Борис вел себя как опытный, бывалый ходок, хотя оказался на «Вятке» впервые. Для Петра же все было в новинку – и чудной цветущий луг со смертельно опасными цветами, и дверь в другое измерение, как в фантастических рассказах, да даже дорога на поезде оказалась для него настоящим приключением, но поделиться своими впечатлениями оказалось не с кем. Волкогонов был слишком немногословен и мрачен, а Борис даже не станет слушать его восхищений по поводу «Вятки».

Лес казался клиентам вполне обычным, такой можно было встретить в средней полосе. Дубы сменились липами, липы высокими березами, березы постепенно смешивались с соснами и елями, а земля под ногами становилось то каменистой, то топкой, то мягкой от внушительной подушки мха. Только Волкогонов знал, какой коварной может быть Территория, усыпляя человеческую бдительность. Ходоки перемещались в такой тишине, что проводник слышал тиканье часов на своей руке и непроизвольно пытался попадать шагами в такт секундам.

Краем глаза Николай начал замечать неясные образы – они, будто призраки, прятались за деревьями и не спешили показываться «туристам». Проводник мотнул головой, пытаясь отделаться от навязчивого морока, полагая, что это может быть индивидуальная игра разбушевавшегося воображения.

Неожиданно справа мелькнула тень, и Волкогонов тут же метнулся за березовый ствол. А вот Борис повел себя совсем иначе: