Уроки музыки и любви - Люси Монро

Он последовал. Его уверенные шаги, раздавшиеся сзади, свидетельствовали о том, что он намерен добиться своего. Она налила две чашки из кофемашины, которую поставила на таймер еще вечером.

– Сливки? – спросила она.

– Нет.

Кэсс поставила перед ним чашку, а затем, наполовину разбавив свой кофе сливками, положила в него две ложки сахара.

– Почему ты так на меня смотришь? – взглянула она на него. – Я не собираюсь подчеркивать свою мужественность, употребляя черный кофе.

– Замечательно. Тем более что ты обладаешь стопроцентной женственностью. – Он еще больше нахмурился. – Ты часто открываешь дверь в таком виде? На тебе нет ничего, кроме шелкового халата, который обтягивает твою фигуру!

Она смотрела на него целую минуту, прежде чем смогла произнести:

– Во-первых, под халатом у меня пижама.

Он фыркнул.

– Да, – настойчиво произнесла Кэсс. А затем расстегнула халат, который по цвету напоминал ей прекрасные лазурно-зеленые глубины океана на Гавайских островах. – Видишь?

Она купила этот комплект, когда поняла, что, наверное, уже никогда не увидит этих теплых волн. С кем она поедет на Гавайи? Она не любила путешествовать одна. И на гастроли она больше не ездит.

Его зеленые глаза угрожающе прищурились, когда он увидел на Кэсс пижаму, в которой она спала. Кэсс явно не понимает, что провоцирует его!

Застегнув халат, она с вызовом взглянула на него:

– Во-вторых, у меня не такая фигура, чтобы внушать какую-либо страсть. – По крайней мере, хоть это должно быть ясно ему. – В-третьих, я открыла дверь лишь после того, как выглянула в окно и увидела твою машину.

– Не забывай, Кассандра, ведь я мужчина!

– Это для меня совсем не секрет. – Она не понимала, что происходит внутри его. Все ее силы уходили на то, чтобы скрыть свою реакцию, которая всегда возникала в его присутствии… – Вообще-то я никогда не открываю дверь незнакомым людям в халате.

– Даже своему менеджеру?

И откуда у него берутся такие вопросы?

– Конечно нет. Боб всегда предупреждает меня, когда он придет, и я никогда не бываю застигнута врасплох: не выпив кофе, не приняв душа…

– Хорошо.

От удивления Кэсс широко раскрыла глаза:

– Я рада, что ты одобряешь это. А теперь, пожалуйста, пей кофе, а я хоть немного приду в себя. Я еще не проснулась окончательно и не в состоянии спорить с тобой.

– Разве мы собираемся спорить?

– Но ведь ты собираешься настаивать на том, чтобы установить охранные системы в моем доме?

– Да.

По крайней мере, он был честен.

Она встала и направилась к двери:

– Ты явно не хочешь позволить мне спокойно выпить кофе. Пойду наверх, приму душ и переоденусь.

Я вернусь назад, когда буду в состоянии общаться с тобой.

– Возвращайся скорее. Мы поедем в мой офис через полчаса.

– Ты можешь ехать, куда тебе угодно, но я не собираюсь принимать душ в спешке и…

– А я не собираюсь сидеть здесь три часа и ждать, пока ты приведешь себя в порядок! – рявкнул Нео.

– Неужели женщины, с которыми ты общался, так долго собирались по утрам? – Неудивительно, что он начинал злиться. Кэсс тоже не нравилась эта пустая трата времени.

– Ты хочешь сказать, что соберешься быстро?

– Я обычно не крашусь. Только чуть-чуть туши для ресниц и бальзам для губ. Как ты думаешь, сколько мне потребуется времени на это? – Кэсс любила стильно одеваться, но и стильную одежду можно было надеть так же быстро, как джинсы и футболку. К тому же если Кэсс спешила, она просто укладывала волосы на затылке во французский пучок.

– Ты уже потеряла пять минут из тех, которые могла бы потратить на сборы.

– Я не поеду в твой офис, Нео!

– Рабочие будут здесь в половине девятого. Выбирай: или ты остаешься дома, чтобы присматривать за ними, или едешь со мной.

Она шагнула к нему:

– Я не позволю растерзать мой дом, Нео. Я этого не допущу. Если кто-то притронется к кустам сирени, я вызову полицию!

А затем своего менеджера. А потом она устроит Нео взбучку за то, что он вовлек ее в эту неприятную историю. После того, как он выставит пришельцев из ее дома, Кэсс больше никогда не будет продавать свои уроки на благотворительном аукционе!

Должно быть, она пробормотала эти слова вслух, потому что Нео удивленно и даже немного сердито взглянул на нее:

– Мы обсудим это потом, более спокойно. – Нео взял ее за руку, словно предполагал, что она сейчас сможет выпрыгнуть из окна. – После того, как ты примешь душ и переоденешься.

Ей следовало возмутиться его предложением, но горло ее пересохло и губы не могли вымолвить ни слова. Они жаждали поцелуев. Его поцелуев…

Эта мысль привела Кэсс в шок. Что с ней происходит?

Но этот вопрос, заданный самой себе, не принес ей ответа и не вернул ее к реальности, которая стала ускользать от Кэсс. Она просто хотела, чтобы Нео ее поцеловал, и это было поразительно. Кэсс не знала, как справиться с этим. Не понимала, откуда возникло в ней это желание, но оно овладело ею.

Нео был так близко, но она хотела, чтобы он был еще ближе.

– Тридцать дюймов… – пробормотала Кэсс.

– Что значит – тридцать дюймов? – спросил он вкрадчивым, но настойчивым голосом.

– Расстояние между нашими губами.

Он не спросил ее, какое это имеет значение, не рассмеялся и не взглянул на нее так, будто она сошла с ума. Он не сделал ничего подобного. Просто склонил голову, медленно и неумолимо преодолев эти тридцать дюймов, а затем прикоснулся губами к ее губам.

Нео Стамос целовал ее. И это было восхитительно. Даже более чем восхитительно. Это было сказочно, изумительно, невероятно…

Это был ее первый поцелуй.

Небывалое наслаждение охватило ее теплой тропической волной. Губы Нео были твердыми, невероятно мужскими, уверенными и… нежными.

Кэсс ощущала запах его туалетной воды – дорогой мускусный запах, который заставлял подгибаться ее колени. Или это был его язык, дразнивший ее губы, желающий и даже требующий, чтобы они раскрылись?

Она застонала, изнемогая от незнакомого ощущения его языка на своих губах. Все было слишком восхитительным. Слишком ошеломляющим. Слишком выходящим за рамки всех знакомых ей ощущений.

Его руки блуждали по ее телу, гладили спину, бедра сквозь тонкий шелковый халат. Когда его большие сильные руки сжали ее ягодицы, Кэсс, задохнувшись, подалась навстречу ему, и губы ее приоткрылись, впуская его внутрь.

Он мгновенно впился ей в рот. Наверное, он целовал так всех своих женщин, которых менял каждую ночь.