Жизненный цикл программных объектов - Тед Чан

Ана отправляет Лисме запрос и получает автоматический ответ с обещанием информировать Ану, когда остров будет готов. У Аны нет возможности создать локальную инстанцию обстановки «ООПП Земля», но у нее есть другой вариант. В течение часа она конфигурирует свою систему, чтобы запустить абсолютно локальную инстанцию движка Нейровзрыв. Без портала «ООПП Земля» ей приходится загружать сохраненное состояние Джакса вручную, но в конце концов ей удается активизировать Джакса в робо-теле.

— …выключили телевизор? — Он умолкает, осознав, что его окружение изменилось. — Что случилось?

— Все в порядке, Джакс.

Он видит тело, в котором находится.

— Я во внешнем мире. — Он смотрит на нее. — Ты меня выключала?

— Да, прости меня. Я говорила, что никогда не буду этого делать, но мне пришлось.

Он жалобно спрашивает:

— Почему?

Ана смущена своими чувствами — тем, как крепко она обнимает тело робота.

— Я стараюсь обезопасить тебя.

Месяцем позже «ООПП Земля» получает свой апгрейд. ФСИ снимает с себя всякую ответственность за то, что делают гриферы с опубликованной Фронтом информацией, заявив, что в любой свободе содержится потенциальная опасность злоупотреблений ею, и добавив, что в настоящее время они намерены заняться другими проектами. По меньшей мере на некоторое время публичные континенты на «ООПП Земля» снова безопасны для дигитантов, но вред уже был причинен. Невозможно отследить все копии, которые запускаются частным образом, и даже если никто никогда не выпустит копии с пытками дигитантов, многие обладатели существ с геномом Нейровзрыва не желают даже думать о том, что подобное может повториться; они насовсем выключают своих дигитантов и покидают группы пользователей.

В то же самое время другие в восторге из-за доступности скопированных дигитантов, особенно таких, которых обучили чтению. Члены ассоциации исследователей ИИ не раз задавались вопросом: смогут ли дигитанты сформировать собственную культуру, если их оставить в инкубаторе, — но раньше у исследователей не было доступа к дигитантам, которые умели бы читать, а исследователи не хотели тратить силы и время на то, чтобы самостоятельно воспитывать таких дигитантов. Теперь же они собирают все доступные для них копии «грамотных» дигитантов — в основном дигитантов Оригами, поскольку им легче других питомцев давалось чтение, но в подобранную исследователями группу включили и несколько дигитантов Нейровзрыва. Дигитантов расселяют на частных островах с текстовыми и программными библиотеками, где они работают с той же скоростью, с какой обучались в «инкубаторах». Форумские дискуссии полны рассуждений и догадок о городах в бутылках, о микрокосмосе на столе.

Дереку вся эта идея кажется смешной: толпа заброшенных детей не станет толпой самоучек, сколько бы книг ей не оставили, так что он не удивился, прочитав о результатах, — каждая тестовая популяция в конце концов дичает. В дигитантах недостаточно агрессии, чтобы скатиться до жестокости в стиле «Повелителя мух». Они просто разбиваются на неиерархические группки. Поначалу распорядок дня в каждой группке поддерживается силой привычки: они читают или пользуются обучающими программами, когда наступает время занятий, или идут играть — но без побуждения и закрепления все эти виды активности расстыковываются и расплетаются, как дешевая бечевка. Каждый предмет становится игрушкой, каждая пядь пространства — игровой площадкой, и постепенно дигитанты теряют все навыки, которые у них были. У них развивается некое подобие собственной культуры, вероятно, такой, какая выработалась бы у диких дигитантов, если бы они выросли в биомах, предоставленные сами себе.

И как бы оно ни было интересно, все это невероятно далеко от того, чего пытались добиться исследователи, поэтому они решают перепроектировать острова. Они пытаются максимально разнообразить тестовые популяции, обратившись с просьбой к владельцам «образованных» дигитантов пожертвовать им копии. К удивлению Дерека, они действительно получили от владельцев несколько таких дигитантов — владельцев, которым надоело платить за уроки чтения и они удовлетворились тем, что одичавшие дигитанты не будут страдать. Исследователи изобретают различные стимулы — все автоматизированные, чтобы не возникала необходимость общения с дигитантами в режиме реального времени, — чтобы поддерживать мотивацию дигитантов. Они затрудняют дигитантам существование, с тем чтобы лень и праздность не оставались безнаказанными. И хотя несколько скорректированных тестовых популяций избежали одичания, ни одна из них не поднялась до уровня технологической изощренности.

Исследователи вынесли заключение, что в геноме Оригами чего-то недостает, но, по мнению Дерека, вина лежала на самих исследователях. Они не желали понять простой истины: сложные умы не могут развиваться сами по себе. Если бы такая возможность существовала, одичавшие дети не отличались бы от остальных своих «домашних» ровесников. Разум не растет так, как растут сорняки, которые благополучно процветают при безразличном к ним отношении. В противном случае все дети в сиротских домах преуспевали бы. Для того чтобы разум раскрыл все свои возможности, ему нужна помощь в развитии со стороны других разумов. Именно такое развитие он старается дать Марко и Поло.

Марко и Поло время от времени ссорятся, но сердятся друг на друга не долго. Однако несколько дней назад они поскандалили из-за того, было ли справедливо, что Марко инстанцировали раньше, чем Поло, — и ссора почему-то разгорелась не на шутку. С тех пор дигитанты не разговаривали друг с другом, и Дерек испытывает немалое облегчение, когда они подходят к нему вдвоем.

— Приятно видеть, что вы снова вместе. Помирились, ребята?

— Нет! — говорит Поло. — До сих пор сердитый.

— Мне жаль это слышать.

— Мы два хотим твою помощь, — говорит Марко.

— О’кей, что я могу сделать?

— Хотим, чтобы ты сделал откат в прошлую неделю, до нашей ссоры.

— Что? — Он никогда не слышал, чтобы дигитант просил вернуть его к последнему чекпойнту. — Но почему вы этого хотите?