Звездный ветер - Дарья Гусина

— Меня сюда родители… устроили.

— Ясно. Мне вот Пайк тоже всегда говорит: ты уже взрослая, подрабатывай. Пайк — это мой опекун. Тебе сколько лет?

— По факту?

— Да, в земном исчислении.

— Восемнадцать. А так шестнадцать.

— А, понятно — там, где ты жил, год больше.

— Как бы… да.

— Мне двадцать. У тебя еще куча времени, чтобы выучиться. Заработаешь на обучение, прилетай к нам на Эмерею. У нас много воды, еды и колледжей. И клубов.

— Спасибо за приглашение, — Эл кивнул с серьезным видом и удивленно посмотрел в окно.

Я сама слышала какие-то выкрики и скандирование.

— Что там? — поинтересовалась я, подходя к подоконнику.

Эл тактично отодвинулся и «завис» в Сети. Затем тряхнул длинной светлой челкой и сообщил:

— Санкционированный митинг. Против клонирования и киборгов. Заявлен еще неделю назад. Пока все прилично.

Я высунулась наружу. Так-так-так. Кажется, намечается веселье. Во дворе Института стояла кучка людей, окруженная кибер-копами. Митингующим явно было неуютно. Они жались друг к другу и робко выражали протест против засилья искусственного разума. «Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, ты обнаружишь, что стал киборгом!» гласил один из ретро-плакатов, явно нарисованный вручную и поплывший во влажном климате Лондонополиса. «Клоны людям не игрушки!» сообщал второй плакат. «Секс с живым человеком лучше!» было накарябано на третьем.

— Интересное утверждение, — задумчиво проговорил Эл.

— Старой бабушки сундук! — фыркнув, констатировала я. — Пойдем научим народ, как нужно митинговать. У меня черный пояс по протестам, — сообщила я удивленному парню. — Состою в семи экологических организациях и в трех течениях. Мой принцип: хочешь, чтобы тебя услышали — ори погромче. Да, Огурчик? — я принялась упаковывать муарманца в бумажный пакет, вытащенный из туалетного «набора» в одной из кабинок.

— Да не заматывай ты его, — сказал Эл, спрыгнув с подоконника. — Скажи всем, что это кибер-кактус, игрушка, для тех, у кого нет времени заниматься живыми цветами. Я видел похожие в магазине в Сети. Говорят, они излучение от комфонов впитывают.

— Точно! — восхитилась я. — Как я сразу не сообразила?

Мы вышли во двор со стороны «курилки». Там как раз с несчастным видом, наблюдая за мероприятием сквозь голопары́, дымили виртуальными сигаретами двое сотрудников. Митингующие не пытались прорваться в здание Института, а лишь вяло скандировали: «Даже генетика против!». «Отторгай и неотторжим будешь!»

— Расступись! — весело гаркнула я, подходя ближе. — Эл, сформулируй суть того, что хотел бы озвучить.

Эл призадумался и предложил:

— «Не хочу быть киборгом»?

— Старомодненько, но сойдет, — я прищелкнула языком и настроила свой комфон. Из него над головами митингующих поднялась большая голограмма с предложенными Элом словами.

— Мы же за аутентичность, — робко запротестовала прыщавая девушка слева, видимо, настолько аутентичная, что даже обычные средства от гнойников на лице категорически отвергались ею как элемент модификации.

— Нужно шагать в ногу со временем, — я строго ее пожурила. — Разумеется, не взваливая на себя антиэволюционный балласт. — Кто там, — я указала на здание Института, — заметит ваши бумажки?

— Правильно, — поддержала меня стоявшая справа дама в линялых джинсах. — Мы не против технологий. Мы за разумное их использование.

Несколько человек протянули свои комфоны. Я показала им нужное приложение, «плакаты» взмыли в небо, и с этого момента митинг пошел куда веселее. Постепенно во дворе Института скопились зрители. С неба протестующих снимал журналистский дрон, видимо, тоже санкционированный.

— Вы уверены, что контролируете свои творения?! — кричала я.

— Не хочу быть киборгом! — орал Эл.

— Занимайтесь любовью друг с другом, а не с машинами!!! — голосила прыщавая девушка. — Долой виртуалов!!!

Оживление нарастало. До того момента, как я заметила в толпе свою начальницу. Профессор Бронски рассматривала митингующих с непроницаемым видом. Взгляд ее задержался на мне и переместился на Эла. Тот замолк, бросив:

— Кажется, мне пора.

— Мне тоже, — пробормотала я, словно кролик под взглядом удава выходя из толпы и направляясь к профессору. К моему удивлению, Эл шел рядом.

— Мисс Лейнер? — ровным тоном спросила Мария Бронски.

— Да.

— Что вы делаете?

— Выражаю свою общественно-политическую точку зрения.

— В рабочее время?

— Я еще не в штате. Официально вы пока не приняли меня на стажировку. Я ждала, но вас не было в лаборатории.

— Ах да, верно, не в штате, — медленно произнесла профессор, изучая меня взглядом с головы до ног. — Что это? — она кивнула на муарманца, очень спокойно перенесшего шум и гам мероприятия.

— Это мой кактус. Он впитывает излучение от комфона.

— Он шевелится.

— Это кибер… кактус.

— А-а-а, — протянула профессор, мне было страшно даже представить, что подумала обо мне начальница. — А ты? — Бронски неожиданно обратилась к Элу.

— Он со мной, — храбро сообщила я. Гулять так гулять!

— Как это? — лицо начальницы вдруг сделалось озадаченным.

— Не ругайте Эла. Это я его позвала.

— На митинг против киборгов? — брови Бронски поползли наверх.

— Да. Мы с Элом разделяем одну общественно-политическую позицию.

Профессор помолчала, несколько секунд глядя на Эла с непонятным выражением, похожим на благоговейный ужас, и кинула мне:

— За мной. Нам с вами нужно поговорить. А ты в лабораторию, — велела она парню. — С тобой тоже будет… разговор.

Маша

Маша вышла из лаборатории в отвратительном состоянии, угрюмом и напряженном. Даже предстоящая встреча с сестрой не могла развеять хандру. И кто только разрешил проводить митинги на территории научного учреждения?

Их Институт со стороны выглядит как проходной двор. И финансирование так себе. Когда на третьем этаже проводились исследования Мацумото, здесь мышь не могла проскочить. Но профессор каждый год медленно, но неуклонно сворачивал свою работу, не боясь недовольства спонсоров и Отдела.

Восемь лет назад, когда Маша была еще студенткой, Мацумото официально заявил, что интегрирование человеческого сознания в мозг киборга невозможно. Это был печальный день для всех кибер-романтиков. После фактического признания своего поражения профессор занялся зарабатыванием денег для Института. Его клиенты — богатые люди с ОСОБЫМИ предпочтениями. Мацумото работал со спецзаказами — клонами известных людей, продавших или добровольно передавших свой генетический материал для последующей репродукции. С точки зрения Маши — грязная работа. Всегда одно и то же: секс, помешанность на кумирах, жажда обладания статусной игрушкой. Мысли Маши невольно обратились к Синклеру и Элу. Она с трудом заставила себе перестать думать о предстоящей пятнице. Что Мацумото знал о ее брате? И где сам профессор?