Ноктюрны. Пять историй о музыке и сумерках - Кадзуо Исигуро

— Нет, ты не поняла. Ты сказала, я сломаюсь, но если я стою на краю пропасти, то я свалюсь, а не сломаюсь.

— Ох, бедняга. — Эмили по-прежнему как будто не вдумывалась в мои слова. — От прежнего Рэймонда у тебя осталась одна видимость.

На сей раз я счел за лучшее воздержаться от ответа, и мы молча стали ждать, пока закипит чайник. Эмили приготовила чай на одного и поставила передо мной чашку.

— Мне очень жаль, Рэй, но я должна вернуться в контору. Там назначены два совещания, я не могу их пропустить. Если бы я знала, как с тобой обстоят дела, я бы не бросила тебя одного. Перенесла бы встречи на другое время. Но сейчас не могу. Меня ждут. Бедняга Рэймонд. Что же ты станешь здесь делать, один-одинешенек?

— Я отлично проведу время. Не сомневайся. Я, собственно, подумывал: почему бы не приготовить обед, пока тебя не будет? Ты, пожалуй, не поверишь, но из меня получился изрядный кулинар. Когда нужно было приготовить угощение на Рождество…

— Это очень мило с твоей стороны, что ты хочешь помочь. Но, думаю, будет лучше, если ты сейчас отдохнешь. В конце концов, готовить на чужой кухне — дело непростое. Давай-ка устраивайся как дома, прими ванну с травами, послушай музыку. А насчет обеда позабочусь я, когда приду.

— Ни к чему тебе после рабочего дня браться за кухонные хлопоты.

— Нет, Рэй, отдыхай давай. — Эмили положила на стол визитную карточку. — Здесь обозначен мой прямой телефон и мобильный тоже. Сейчас мне необходимо уйти, но ты звони в любое время. И помни: не взваливай на себя никакую работу, пока я не вернусь.

Дома, у себя в квартире, я как-то разучился отдыхать. Когда я сижу дома один, меня начинает одолевать беспокойство — все кажется, будто пропускаешь где-то какую-то важную встречу. Но стоит мне остаться одному в чужом жилище, меня охватывает приятное ощущение покоя. Самое милое дело — взять первую попавшуюся под руку книжку и расположиться на незнакомой софе. В точности так я и поступил, когда за Эмили закрылась дверь. Во всяком случае, я успел прочитать пару глав из «Мэнсфилд-парка»[20], а затем минут на двадцать меня одолела дремота.

Когда я проснулся, квартиру заливало послеполуденное солнце. Встав с софы, я принялся потихоньку совать нос туда-сюда. Может, пока мы с Чарли подкреплялись, тут действительно побывали уборщицы либо Эмили прибралась сама; так или иначе, большая гостиная выглядела безупречно. К чистоте добавлялись стильная отделка, современная дизайнерская мебель, предметы искусства — хотя недоброжелатель заметил бы, что все это слишком очевидно бьет на эффект. Я прошелся по книгам, осмотрел коллекцию компакт-дисков. Мне постоянно попадались на глаза рок и классика, но, немного поискав, я обнаружил в темном углу небольшое отделение, посвященное Фреду Астеру[21], Чету Бейкеру, Саре Воэн. Меня удивило, что Эмили заменила компакт-дисками лишь малую часть своих любимых виниловых пластинок, но я не стал об этом особенно задумываться, а перешел в кухню. Я стал шарить по шкафам в поисках сухого печенья или шоколада и тут заметил на кухонном столе небольшую записную книжечку. Ее пухлый пурпурный переплет резко выделялся среди ровных минималистских поверхностей кухонной мебели. Когда Эмили в большой спешке собиралась на работу, она вывалила на стол, за которым я пил чай, содержимое своей сумочки и потом сложила его обратно. Очевидно, записная книжка осталась на столе по недосмотру. Но тут же мне пришла другая мысль: эта пурпурная книжечка — что-то вроде тайного дневника, и Эмили оставила ее намеренно, чтобы я заглянул внутрь; по той или иной причине она не решилась открыться мне вслух и прибегла к такому способу поделиться своими переживаниями.

Я постоял, не спуская глаз с книжечки. Потом протянул руку, просунул указательный палец в середину и осторожно раскрыл страницу. Увидев убористый почерк Эмили, я отдернул палец и отошел от стола. Я говорил себе, что не имею права туда соваться, пусть даже Эмили, не подумав, оставила книжечку специально для меня.

Вернувшись в гостиную, я сел на софу и прочитал еще несколько страниц из «Мэнсфилд-парка». Но выяснилось, что в этот раз мне никак не сосредоточиться. Мысли возвращались к пурпурной книжечке. Что, если Эмили действовала не импульсивно, а обдуманно? Если она не один день об этом размышляла. Старалась, сочиняла, чтобы я прочитал?

Прошло еще десять минут, я вернулся в кухню и постоял, глядя на пурпурную книжку. Потом сел на то же место, где в прошлый раз сидел за чаем, потянул к себе книжечку и открыл.

Прежде всего я очень быстро понял: если бы это был дневник, которому Эмили поверяла свои сокровенные мысли, книжка лежала бы в другом месте. Передо мной был, самое большее, нарядный вариант еженедельника: под каждой датой Эмили заносила несколько заметок для памяти; в некоторых случаях это были скорее пожелания. Одна заметка, сделанная жирным фломастером, гласила: «Если ты еще не позвонила Матильде, ТО КАКОГО ЧЕРТА??? Звони!!!»

Другая: «Дочитай треклятого Филипа Рота[22]. Верни его Марион!»

Листая дальше, я набрел на запись: «В понедельник приезжает Рэймонд. О горе, горе».

Еще через пару страниц: «Рэй будет завтра. Как пережить?»

И наконец, под текущей датой, наряду с напоминаниями о рутинных делах: «Купить фруктов к приезду Кислого Фрукта».

Кислый Фрукт? Я не сразу понял, что эти слова относятся ко мне. Я пытался перебирать другие возможности — клиент? водопроводчик? — но, судя по дате и контексту, вынужден был признать, что иных серьезных кандидатур не имеется. Внезапно у меня захватило дух от самой несправедливости такого прозвища, и я, не сознавая, что делаю, смял в руке обидную страницу.

Я обошелся с ней не особенно свирепо, даже не разорвал. Я просто импульсивным движением сомкнул пальцы. Через мгновение я овладел собой, но, разумеется, было уже поздно. Разжав кулак, я обнаружил, что не только эта страница, но и две последующие пали жертвой моего гнева. Я попытался их разгладить, но они опять сворачивались, словно сделаться бумажным шариком было их заветным желанием.