Лисица в борделе - Дарина Кардашьян

Движения Мерсера стали судорожными, он вцепился в меня, оставляя синяки на моих ягодицах, а сам двигал бедрами все быстрее. Его стоны и тяжелое дыхание сводили с ума, и я сама стонала в ответ, желая разрядки и мечтая, чтобы она не наступала подольше — чтобы продлить это удовольствие, которое можно было сравнить только с огнем — обжигающим, испепеляющим!..

— Сейчас… кончу… — прохрипел генерал, схватив меня одной рукой за шею и заставляя посмотреть ему в лицо.

— Да!.. да!.. — шепотом крикнула я, утопая в человеческих глазах — кто бы мог подумать, что в них можно утонуть.

Люди… смешные и жалкие создания… слабые, безвольные, охочие до богатств и наслаждений… Но сейчас…

Взгляд человеческого мужчины возбуждал сильнее, чем движения разгоряченного члена. Я всхлипнула и откинула голову, уперевшись затылком о стену. Мир раскололся на тысячи золотых осколков и померк, а я на несколько секунд потеряла связь с реальностью, переживая самое мощное удовольствие, которое только выпадало за мою лисью жизнь.

Еще два толчка — и генерал закричал, вонзаясь в меня в последний раз. Я чувствовала, как горячее семя, выплескиваясь из его члена, ударяет в меня крепкой струей. Член внутри меня подрагивал, но был всё ещё большим и твердым. Очень большим….

Ну вот, а говорил, что не сможет кончить обычным способом…

Я скрыла улыбку, спрятав лицо на плече любовника. Мы оба прерывисто дышали и сжимали друг друга в объятиях, не в силах оторваться. Я первая пришла в себя и погладила генерала по плечу:

— Вам надо вернуться к гостям, — шепнула я, — они посчитают это неприличным — то, что вы бросили их.

— Молчи, — выдохнул он и поцеловал меня в губы.

Он поцеловал меня впервые, и было странно целоваться с мужчиной, который столько раз поимел тебя в разных позах. Его язык проник между моих губ, жадно окунулся в мой рот, скользнул по зубам, коснулся моего языка… Только что мужской член атаковал мое тело, завоевывая его, подчиняя, забирая в плен, а теперь генерал начал атаку языком — будто собирался завоевать и подчинить себе мою душу.

Я первая прервала головокружительный поцелуй, изнемогая, закрывая глаза.

Генерал опустил меня на пол, и я вынуждена была опереться о стену, чтобы не упасть — ноги дрожали, и во всем теле была приятная слабость. Хотелось улечься тут же, на полу, свернуться клубочком и подремать, укрыв нос хвостом.

Но когда я открыла глаза, сонливость пропала, как ее не было — в темноте коридора, на расстоянии шагов десяти от нас, я увидела господина Бринка. Он наблюдал за нами, и лицо у него было застывшим, как маска. Зато глаза горели таким же страстным безумием, как и глаза Мерсера.

Я ничего не сказала генералу, и только нежнее приникла к нему, без слов благодаря за доставленное удовольствие.

— Возвращайся в комнату, — сказал он, касаясь губами моего виска. — Я захочу тебя еще. Только выпровожу всех, чтобы никто не помешал.

— Буду ждать вас, господин, — пообещала я, одергивая платье медленным, чувственным жестом, чтобы позволить подглядывавшему из темноты Бринку насладиться видом моих бедер.

Генерал натянул штаны, застегнул ремень и проводил меня в комнату, будто я могла заблудиться, или будто в этом доме не было слуг.

Я умылась и упала на постель, широко раскинув руки и улыбаясь в потолок. Люди — странные существа. Ещё более жадные и бессердечные, чем лисы. И похоже, что вторая птичка тоже попалась в силок.

Прошло два дня, и Тюн примчался в мою комнату, едва не сломав дверь.

— Быстро! Быстро! — прикрикнул он на меня, чуть не подпрыгивая от нетерпения. — Там пришел господин, он хочет ту, черноволосую, с родинкой.

— Генерал пришел? — спросила я, принимая облик, схожий с обликом леди Сесилии.

— Нет! — Тюн таращил глаза так, что глаза готовы были выскочить из орбит. — Пришел господин Бринк, и он хочет тебя на всю ночь. Бринк — первый богач в столице! Делай всё, чтобы он был доволен тобой! Застав его раскошелиться!

Я отвернулась к зеркалу, скрывая улыбку.

Ах, люди… Как вы примитивно предсказуемы… Так и знала, что господин Бринк не выдержит и появится. Любопытно узнать, для чего он пришел. Но это мне скоро станет известно.

Когда я вошла в комнату для встреч, посетитель с любопытством разглядывал эротические статуэтки на каминной полке. Когда я вошла, он оглянулся и улыбнулся довольно и лениво, как сытый кот.

— Вот и ты, — сказал он, разглядывая меня с ног до головы, склонив голову к плечу и заложив руки за спину. — Значит, это ты свела с ума моего друга Фрэнсиса?

— Господин приписывает мне слишком большую власть, — промурлыкала я, глядя на него из-под ресниц. — Я всего лишь обыкновенная женщина, а не богиня небесная.

— Судя по тому, что он сбежал от гостей вместе с тобой, а пришел — весь зацелованный, ты не женщина, а самая настоящая колдунья, — сказал он и сделал по направлению ко мне несколько шагов, не торопясь приблизиться вплотную. — Как тебя зовут?

— Афаль, господин, — ответила я.

Генералу я так и не назвала своего имени, а этому — сказала. И это тоже было частью моего плана.

— Красивое имя, — похвалил Бринк. — И ты тоже красивая, — он обошел меня кругом, бесстыдно разглядывая, — и так похожа на мою жену, только… — он не договорил, но я догадалась, что он хотел сказать.

Только я — гораздо красивее.

Это было правдой, потому что лисе ничего не стоило принять облик красивой женщины. И даже чуть более красивой, чем оригинал.

— Благодарю, господин, вы очень добры, — застенчиво сказала я. — Что мне сделать, чтобы вы были довольны?

Он остановился, и на его губах появилась улыбка — коварная, немного жестокая… Для чего он пришел сюда? Конечно же, для того, чтобы отобрать у своего «друга» ещё одну женщину. Чтобы отобрать у него меня.

Что ж, пусть отбирает.

— Я видел, что Фрэнсис делал с тобой в коридоре, — сказал он и невольно облизнул нижнюю губу.

Ах-ах-ах! Он видел! Какая новость!..

Но я изобразила смущение и прикрыла лицо ладонью, покраснев.

— Не закрывайся, — сказал он мягко и вкрадчиво, как будто сам был лисом. — Я хочу тебя видеть. И хочу, чтобы ты сделала со мной всё так, как делала Фрэнсису.

— Как вам угодно, господин, — ответила я, опуская руку и глядя на него уже без страха. — Только позволено ли мне будет спросить…

Я сама подошла к нему и принялась медленно расстегивать пуговицы на его камзоле — одну за другой, легко касаясь ладонями мужской груди, ещё не лаская, но уже распаляя обещанием блаженства.

— Спрашивай, — позволил он, не мешая мне, пока я помогала ему снять камзол, а затем и рубашку.