Звезды – холодные игрушки - Сергей Лукьяненко

Вокруг челнока разгоралось свечение ионизированного воздуха.Нос корабля начал медленно приподниматься, принимая основной удар плазмы набронированное брюхо. И все равно на сверхпрочном жаростойком стекле переднегоиллюминатора плясали огненные змеи.

– Приплыли, дружок, – сказал я, повернувшись к счетчику.

Это – судьба.

И она, наверное, права. Исправляет мои ошибки, моюслабохарактерность. Не пускает на Землю врага, сумевшего заморочить головунеопытному пилоту…

Счетчик улыбался. Словно его не пугали ни огненная бурявокруг, ни неминуемое крушение при посадке, ни дикая ошибка в отработанныхпрограммах приземления…

Ошибка в программах?

– Гад! – завопил я, рвясь из кресла. – Скотина!

Самый простой способ миновать контроль космопорта –приземлиться за его пределами.

Сумей я сейчас встать, я разорвал бы счетчика на кускиголыми руками. Но перегрузка уже давила, вырывая из ремней, стремясь бросить нахрупкую начинку пульта.

Нет уж.

Нет.

Но на что он может надеяться, чешуйчатый инопланетянинКарел? Удар при посадке будет слишком силен…

Впрочем, откуда я знаю, какую перегрузку способно выдержатьэто тело?

В рвущемся огненном саване «Спираль» неслась к Земле.

Счетчик скосил на меня глаза. Ему приходилось куда хуже –вместо удобного анатомического кресла с широкими ремнями – стальной трос черезталию…

Дисплей замерцал – оранжевым призывным светом. Я посмотрелна экран – поверх траекторных расчетов медленно плыли строчки:

«Петр, все хорошо. Говори, но не обращайся ко мне лично. Унас не будет времени на повторную чистку записей».

Как ни странно, но я подчинился.

– Челнок не может приземлиться вне космодрома, – сказал я.

«Ты сможешь».

– Нет, это невозможно!

«Ты хороший пилот».

– Двадцать тонн! Нужна специальная полоса!

«Молчи! Молчи!»

Я замолчал. Челнок трясло – не слишком сильно, привычно. Виллюминаторах бился огонь. Как правило, в такие минуты делается не по себе –теплозащита надежна, но уже дважды шаттлы гибли при посадке. Прогорал какой-тоучасток или отслаивалась керамическая плитка и плазменная струя врываласьвнутрь.

Но сейчас мне угрожала куда более реальная беда.

За всю историю космонавтики челнокам не приходилось садитьсяна неприспособленные площадки. Лишь специальные полосы, лишь лучшие из военныхаэродромов – для аварийных посадок, лишь выглаженные самой природой гладипересохших соляных озер.

Но не дорога.

Я вспомнил старую, советских времен комедию, гдепассажирский самолет опустился на шоссе. Эту сцену снимали на аэродроме –обычное дорожное покрытие не выдержало бы.

В чем я сейчас удостоверюсь на практике.

Как странно все происходящее ныне в мире. Межзвездныеполеты, чужие цивилизации стали реальностью. И ничего – ничего не изменилось!Те же раздолбанные шоссе, по которым ползут «КамАЗы» и «жигули», те же мыльныеоперы по телевидению, протекающая сантехника и сопливые по весне носы.

Будущее коснулось настоящего, снисходительно потрепало поплечу и улеглось отдыхать.

Двадцать процентов населения Земли работает на космос.Строит корабли, готовит топливо, сооружает смехотворные орбитальные крепости,пытается справиться с обезумевшей от ракетного бума экологией.

А мне предстоит садиться на оплывший от жары асфальт.

– Прощай, – сказал я счетчику. Тот промолчал – не тольковслух ничего не произнес, но и к компьютеру подключаться не соизволил.

Ладно.

Огненный шторм вокруг челнока уже утих, теперь мы простонеслись в стратосфере, на высоте двадцати с небольшим километров, словнообычный сверхзвуковой самолет… с неработающими двигателями. Я отключилавтоматику, взялся за штурвал. Осторожно качнул челнок – он слушался рулейнеплохо, на такой скорости давление набегающего воздуха компенсировалоразреженность.

Будь в баках хотя бы обычный резерв горючего, я бы попыталсясманеврировать и сесть на космодром. Но баки были почти сухими.

Минут через десять мы уже спустились до облачного слоя, и вэтот момент восстановилась связь.

– «Трансаэро», ответьте… – устало повторял диспетчер.

– Я на связи.

– Борт тридцать шесть – восемнадцать! Видим вас!

– Очень рад, – сказал я.

– Петр, вертолеты в воздухе, в точке твоей посадки дорогарасчищена. Ты идешь прямо по направлению трассы, у тебя неплохой шанс.

Я не стал уточнять проценты этого шанса. Не лучшее время дляругани.

– Что советуете, Земля?

– Петр, на связи Александр Данилов, – сказал диспетчер И тутже в разговор вступил другой голос. Немного мне знакомый. Лучшего пилота«Трансаэро» Данилова я видел раза три. Сейчас он водил «Бураны», но начинал со«Спирали».

– Петр, времени на соболезнования нет, – начал он. – Ипостараемся, чтобы они не понадобились. Через десять минут ты пролетаешь надкосмодромом. Еще через две, на высоте около пяти километров, оказываешься наддорогой.

По крайней мере он не сказал «над магистралью»…

– Дорога хреновая, – безжалостно сообщил Данилов. – Я по нейездил. Но тот участок, где ты снижаешься до нуля, относительно в порядке… тамчасто ездят китайские торговцы, маленько подлатали покрытие. На автоматикурассчитывать не приходится. Какой у тебя опыт полетов?

– Два с инструктором, семь самостоятельных. Все на«Спирали». – Я сглотнул и добавил: – Все посадки на автоматике…

– Это я знаю. Военный налет?

– Девять полетов.

– На чем летал?

– На «сушке», тридцать седьмой.

– И то хорошо. Запомни, «Спираль» все-таки управляемавручную, очень медленно слушается рулей на посадке, но все возможно. Я садилсявручную дважды.

– Дорога широкая? – спросил я. От ровного злого голосаДанилова оцепенение проходило.

– Пять метров. Могло быть и хуже. Если опустишься четко, токолеса в кювет не попадут. Прокатись хотя бы метров сто, чтобы сброситьскорость. Тогда у тебя все шансы уцелеть, когда скатишься с шоссе.

– Люди есть на дороге?