Двери в песке - Роджер Желязны

Так что я попытался развить в себе стоицизм, одновременностараясь получше рассмотреть зверя. Он дотронулся до моей правой ноги, и яконвульсивно дернулся, хотя и не почувствовал никакой боли. Прошло некотороевремя, и зверь перебрался к левому боку. Может, он съел мою онемевшую ногу?Интересно, понравилась она ему?

Спустя еще несколько секунд существо вновь повернулось идвинулось наверх, вдоль моего левого бока, а я, наконец, сумел его рассмотреть– это был маленький сумчатый зверек, довольно глупый на вид, в котором я узналвомбата[3] – безобидного, любопытного и совершенно несобирающегося употреблять в пищу мои конечности.

Я вздохнул и немного расслабился. Он мог нюхать меня,сколько ему заблагорассудится. Когда вы собираетесь умирать, даже вомбатпокажется вам приятной компанией. Я вспомнил о повисшей у меня на спине тяжестии о том, как здоровенный подонок, не обращая внимания на своего лежащего наземле приятеля, заломил мне руку и, усевшись на меня верхом, сказал:

– Единственное, что мне от тебя нужно, это камень. Гдеон?

– Камень? – произнес я с вопросительнойинтонацией.

Давление на мою руку усилилось.

– Камень Байлера. Ты знаешь, о чем я говорю.

– Да, знаю! – согласился я. – Только не надотак сильно давить на мою руку, ладно? Тут нет никакого секрета. Я все расскажу.

– Давай, – лениво отозвался здоровяк, чуть-чутьослабив хватку.

Тогда я рассказал ему все, что мне было известно о нашемпресс-папье и о том, как оно к нам попало. Я выложил ему все, что знал об этойпроклятой штуке.

Как я и опасался, он не поверил ни единому моему слову.Более того, его партнер оклемался, пока я говорил, тоже пришел к выводу, что ялгу, и с видимым удовольствием проголосовал за продолжение допроса.

Чем они и занялись незамедлительно и с большим энтузиазмом,а когда прошло несколько весьма запоминающихся красных, электрических минут иони остановились перевести дух и помассировать костяшки пальцев, высокий сказалтяжелому:

– Очень похоже на то, что нам рассказывал Байлер.

– Похоже на то, что Байлер говорил, что этот типрассказывал ему, – поправил его другой.

– Если вы уже встречались с Полом, – вмешалсяя, – то вряд ли я смогу сообщить вам что-нибудь новое. Как мне показалось,Пол Байлер имел некоторое представление о том, что происходит, – чего немогу сказать о себе, – а я доложил ему все, что мне было известно о камне:то же самое я только что рассказал вам.

– О да, мы поговорили с Полом Байлером, –доверительно сообщил высокий, – а он с нами. Можно даже сказать, что оноткрылся нам… в буквальном смысле слова.

– Однако тогда мы не были уверены, являются ли егослова правдой, – со вздохом проворчал толстяк. – Теперь же я и вовсесомневаюсь в том, что нам наплел твой дружок. Что ты сделал, как только Байлеротбросил копыта? Направился туда, где он провел не один год и начал копаться вземле. Вот как я все это понимаю: вы были с самого начала заодно и заранеедоговорились, что рассказывать. Я думаю, камень спрятан где-нибудь поблизости.У меня нет ни малейшего сомнения, что ты только и ждешь подходящего случаяналожить на него руки. Так что ты нам все выложишь, приятель. Можешь сделатьэто сразу или после некоторых мучений. Выбирай.

– Я уже говорил вам…

– Как угодно, – заявил он.

Последовавший за этими словами промежуток времени не принесудовлетворения ни одной из заинтересованных сторон. Мои мучители не получилиничего из того, на что рассчитывали, – впрочем, я тоже. В тот момент я большевсего боялся какого-нибудь увечья. От любых побоев я со временем оправлюсь. Авот если кто-нибудь захочет отрезать мне пальцы или выколоть глаз, вопрос ожизни и смерти встанет куда более остро.

Но когда подобное дело начато, остановиться уже невозможно.До тех пор, пока жертва продолжает сопротивляться, допрашивающий долженпридумывать что-нибудь новенькое; и тогда, рано или поздно, наступает момент,когда смерть становится более привлекательной, чем жизнь. Когда допрос подходитк этой грани, между сторонами начинается соревнование; одна стремится к смерти,а другая пытается получить необходимую информацию.

Конечно, очень важным фактором здесь является уверенность втом, что допрашивающая сторона готова идти до конца. В данном случае я несомневался, что они на это способны – ведь мне было известно о судьбе Байлера.Толстяка, совершенно очевидно, не устраивала история, рассказанная Байлером.Если я достигну той самой поворотной точки, а потом выиграю соревнование, онопять останется ни с чем. Так же толстяк не желал поверить в то, что я и всамом деле ничего не знаю, он, должно быть, пришел к выводу, что у меня естьнекий запас стойкости. Именно поэтому он и решил действовать осторожно, что,впрочем, никак не могло изменить окончательного результата.

Все это я сообщил ему в качестве преамбулы к его заявлению:«Давай-ка положим этого типа на солнце и понаблюдаем, как он превратится вбольшую сладкую изюмину». В предвкушении моей реакции он принялся тщательновытирать лоб своим шелковым платочком. Однако их ждало очередное разочарование.Тогда они оставили меня на солнышке подсыхать, видимо, дожидаясь, пока янальюсь сахаром и потемнею, а сами решили наведаться в холодильник своегоаэробиля. Потом они удобно устроились в тени моей палатки, время от временипроводя для меня персональную рекламу холодного пива.

Так прошел день. Позднее они решили, что ночь на ветру подзвездами среди песка просто необходима для моего быстрейшего обращения в изюм.Достав из аэробиля спальные мешки, мои гости плотно поужинали и сталиустраиваться на ночь. Если они думали, что от запаха пищи мне захочется есть,они ошибались. Меня от всего этого просто тошнило.

Я внимательно наблюдал за тем, как день перемещался назапад.

Не знаю, как долго я был без сознания. Со стороны лагеря недоносилось никаких звуков, там было совсем темно. Вомбат отполз вправо ииздавал оттуда негромкие ритмичные звуки. Он слегка касался моей руки, и ячувствовал, как он двигается и дышит.

Мне до сих пор не были известны имена моих обидчиков, к томуже мне не удалось узнать ни одного нового факта, касающегося предмета ихрасследования – звездного камня. Правда, особого значения это не имело, развечто в академическом смысле. Во всяком случае, на данном этапе звездный каменьменя не очень занимал. Я не сомневался, что жить мне осталось совсем не долго.Ночь оказалась холодной, зубы у меня стучали не переставая, а если со мной непокончит холод, это сделают мои мучители.