Блюз ночного дождя - Анна Антонова

Все послушно перевели взгляды на Алю, которая все-таки нацепила темные очки, но она нимало не смутилась. Кажется, она начала понимать, зачем Антон их таскает – за темными стеклами очень удобно прятаться. Впрочем, если бы не очки, и прятаться бы не пришлось…

– Может, в мафию? – предложил Рома.

– В мафию? – встрепенулась Аля.

Мафия – это хорошо, в мафию она согласна!

– Да ну твою мафию, – забраковал Васька и эту идею. – В прошлый раз наигрались до одури.

Так ничего и не придумав, народ стал потихоньку расходиться. Аля для вида покопалась в сумке и, убедившись, что Антон вышел из класса, тоже направилась к выходу. Ушел народ недалеко – на лестнице она увидела Ирку и Антона. Ревновать к подруге она не собиралась, тем более та, завидев ее, поинтересовалась:

– Аль, какие планы?

– А пойдемте ко мне, – неожиданно для себя сказала она. – Я тут живу недалеко…

Она замерла – сейчас Антон скажет, что не может, и все кончится плачем Ирке в жилетку.

– Пойдемте, – отозвался он.

Аля, как будто и не ожидала другого ответа, кивнула. Она так измучилась от переживаний, что ничего не почувствовала.

– Подождите, я сумку возьму, – сказала Ира и вернулась в класс.

Они остались на лестнице вдвоем. Повисла неловкая пауза. Чтобы хоть чем-то ее заполнить, Аля спросила:

– Антон, а о чем Петрович говорил? – и, поймав его недоуменный взгляд, пояснила: – Ну про значок твой? При чем тут октябрята?

– Это октябрятский значок, – снисходительно пояснил Антон и принялся рассказывать: – Октябрята – детская организация для младших школьников в советское время. Они носили вот такие пятиконечные значки с портретом Ленина. А потом октябрят принимали в пионеры.

– Молодец, хорошо историю учил, – похвалила Аля, внимательно прослушав лекцию.

Антон смешался, а она возликовала – наконец-то она его хоть в чем-то уела!

– Только ты-то тут при чем? Первый раз в первый класс?

– Мама вещи старые разбирала и свой значок в шкатулке нашла, – пояснил Антон прежним самоуверенным тоном. – Я смотрю: клевый такой, ну и взял поносить. Она еще рассказала, у них всякие прикольные девизы были, типа: «Октябрята – дружные ребята», «Только тех, кто любит труд, октябрятами зовут»…

– Да, – невозмутимо кивнула Аля и констатировала: – Петрович прав.

Снова повисла пауза, а потом Антон обескураженно спросил:

– Аль, а в чем Петрович прав?

– Да прав он, – не расслышав, подтвердила она.

– Нет, ну а в чем прав? – не отставал он.

Аля смущенно хихикнула, думая, как бы необидно объяснить, что он ведет себя как избалованный ребенок: получил одну игрушку, и она тут же стала ему не нужна, захотелось новую. Странно, что это просек Петрович, но, видимо, он со своим нехилым актерским опытом уже видит людей насквозь.

Молчание затянулось, но положение спасла вышедшая из класса Ира.

– Ой, вы знаете, я с вами не смогу, – озабоченно заявила она, уставившись в экран телефона. – Мама написала, чтобы я срочно домой ехала и с братом посидела.

– Подожди… – растерялась Аля.

– В другой раз как-нибудь, – пожала плечами подружка.

Она не подмигивала, хитро не улыбалась, не посылала ей заговорщицких взглядов, но Аля все поняла и грустно усмехнулась: на какие ухищрения приходится идти!

– Так что? – переспросил Антон.

– Идем, – вздохнула Аля.

Она не чувствовала никакой радости, добившись цели слишком легко, притом с неожиданной посторонней помощью. Теперь ей казалось, что ничего сверхъестественного не произошло. Ну идет Антон к ней в гости, подумаешь!

На улице оказалось не так уж и холодно. Могли бы и погулять, машинально отметила про себя Аля. А вслух сказала:

– Ты не возьмешь мою сумку?

Антон послушно постарался привесить ее на плечо, но не удержал и уронил.

– Так я и знала, – грустно проговорила она, наблюдая, как он поднимает сумку и отряхивает от пыли – к счастью, снег на тротуаре уже убрали, и было сухо.

– Переноской кирпичей подрабатываешь? – вяло огрызнулся он.

– Это Библия, – с достоинством отозвалась Аля.

– Что? – изумился Антон.

– По литре задавали, – снисходительно пояснила она. – Не слышал?

– Э-э-э… Ну, слышал… А разве надо с собой приносить?

– Надо, – подтвердила Аля.

– Видишь, какой я молодец, – расплылся в улыбке Антон. – Чувствовал, что литературы сегодня не будет!

– Да уж, ты молодец, – протянула Аля и испугалась: не примет ли он это за намек?

Вспоминать вчерашний день совершенно не хотелось, гораздо проще сделать вид, что ничего не было сказано и сделано. Похоже, Антон придерживался того же мнения, и разговаривали они без неловкости и недомолвок.

– А у тебя дома есть кто? – поинтересовался он, когда они зашли в подъезд.

– Мама, – с удовольствием ответила Аля.

Если он на что-то рассчитывал – на поцелуйчики там какие-нибудь, – то извините. Облом-с.

Она тут же одернула себя: какие поцелуйчики, ведь он даже не ответил, когда она сказала, что он ей нравится! Аля вдруг особенно отчетливо ощутила себя подопытным кроликом. Зачем он вообще согласился пойти к ней – для продолжения эксперимента? Ну уж нет, больше она не позволит…

Двери лифта закрылись, но он остался стоять на месте.

– Сломался? – занервничала Аля.

Не хватало только застрять! Вот тебе и «есть кто дома»…

– Нет, – хмыкнул Антон. – Просто ты на кнопку не нажала, а я не знаю, какой этаж.

Нет, положительно пора спускаться на землю, иначе перспектива забыть где-нибудь голову, регулярно озвучиваемая бабушкой, имеет все шансы стать реальностью!

Скрывая смущение, Аля нажала на кнопку с цифрами «16».

– Высоко, – присвистнул Антон.

И далеко, мысленно добавила Аля. Подъем на предпоследний этаж и правда занимал много времени, что было особенно заметно, когда в лифте встречался кто-то из соседей. Разговаривать с малознакомыми людьми Аля не любила, поэтому повисало неловкое – по крайней мере, так ей казалось – молчание, и она начинала рыться в сумке, доставать ключи, расстегивать куртку, чтобы как-то избавиться от этого тягостного ощущения. Она сознавала, что страдает этими глюками в одиночестве, остальным плевать, но ничего не могла с собой поделать.

Вот и сейчас Аля испытывала сходное чувство. Она стесняется Антона? Нет, просто вдруг пропали все темы разговоров, и он тоже не спешил завязать светскую беседу.