Блюз ночного дождя - Анна Антонова

Он ничего не ответил, и она спросила:

– Антон, а можно всегда делать, что захочешь?

– Да… – начал он и запнулся, – но существуют моральные запреты, которые человек считает своим долгом соблюдать…

– А в один прекрасный момент обнаруживается: никаких запретов нет и можно делать, что захочешь, – проговорила Аля и сама удивилась, как будто от ее имени говорил кто-то другой.

Переходя дорогу, они чуть не попали под машину – она ехала, а они шли, и Але было совершенно все равно. Лишь ступив на тротуар, она перевела дыхание и нервно рассмеялась:

– Никогда так не переходила дорогу…

– Боишься машин?

– С тобой – нет.

Его голос сорвался:

– Машины – это слишком ничтожная часть нашей жизни, чтобы обращать на них внимание.

На концерте Аля согрелась, но пока они стояли на Арбате, успела замерзнуть по новой и теперь дрожала от холода.

– Аль, да не мерзни ты, – встряхнул ее Антон.

– Откуда ты знаешь? – смутилась она.

– Ну что же я, ничего не чувствую?

– Может, я не от холода… – совсем смешалась Аля.

– А от чего? – заинтересовался он.

– Все тебе скажи… – еле слышно пробормотала она.

Когда они вошли в метро, Антон спросил:

– Аль, карточка есть?

– Карточка? – она полезла в карман, но он сунул ей в руку карту:

– Держи.

На эскалаторе Надя вдруг во все горло закричала:

– Антон, ты проводишь Алю домой?

Аля чуть не свалилась со ступенек, а Антон послал Наде убийственный взгляд. Не хотела бы Аля, чтобы он когда-нибудь на нее так посмотрел! Но почему она молчит, ведь надо сказать, надо обязательно что-нибудь сказать…

В центре зала они остановились, но Надя не унималась:

– Антон, что ты стоишь?

– Смотрю, как мне ехать, – спокойно ответил он.

– Ты поедешь до Курской, потом до Павелецкой… В общем, с Алей!

Он подошел к ней и тихо сказал:

– Аль, ты не обидишься, если я не поеду тебя провожать? Мне просто сегодня надо…

Она заметила подъезжающий поезд, не дослушав, бросила:

– Пока! – и быстрыми шагами направилась к вагону.

Праздник кончился.

Следующим утром Аля отыскала свои солнечные очки и положила в сумку. Довольно глупо надевать их в марте, но другие же ходят, и ничего. Медвежонка она по-прежнему таскала в руке, словно боялась, что он куда-нибудь пропадет из кармана.

Аля не чувствовала неловкости из-за вчерашнего дня. Кажется, для Антона не стало сюрпризом ее программное заявление. Поэтому он никак не отреагировал, словно она не в любви ему призналась, а попросила домашку списать… Впрочем, а что она ожидала – он бросится ей на шею с объятиями, поцелуями и криками: «Да-да-да, ты мне тоже ужасно нравишься вот уже целых два дня»?

Не два дня, конечно. Два месяца. Ну да, все началось как раз после каникул. Причем внезапно! Что же случилось? Почему Антон вдруг так щедро одарил ее своими ухаживаниями, а она доверчиво растаяла, как забытое на блюдце мороженое?

До Нового года она не обращала на Антона ровным счетом никакого внимания – ну, болтается в ее команде странноватый оператор. Жаль, после каникул их команды по рекламе расформировали, ведь они проводили столько времени вместе… И все это время она страдала по их режиссеру Ваське, не особенно скрывая свои чувства. Антон тем временем охмурял других девчонок…

Стоп. Ничего подобного Аля припомнить не могла, как ни старалась. Но кого она тогда видела, кроме Васьки? Никаким Антоном она и близко не интересовалась, едва замечая его существование. Видимо, самолюбивого мальчика это задело – самая «не такая, как все» девчонка класса его игнорирует! – и он решил исправить положение. Вот и поехало: сначала концерт на двадцать третье февраля…

«Мне нравится экспериментировать над собой», – всплыли в памяти слова Антона, сказанные на той самой вечеринке. – «И над другими…»

Она – объект нового эксперимента? План сработал на все сто – она даже не дала себе труда задуматься, что это «ж-ж-ж» неспроста, как говаривал Винни-Пух. Радостно клюнула, причем на совершенно пустой крючок. Даже подсекать не пришлось!

Наверное, он не ожидал, что будет так просто. И, добившись моментального успеха, потерял к ней интерес. И она позволит ему наслаждаться победой? Нет уж, насладился вчера, и хватит. Теперь она на эту удочку не попадется… Что-то ее на теме рыбалки конкретно заклинило. Да и хватит уже самокопаться, действовать надо. Нет, наоборот, лучше бездействовать.

Ее решительного настроя хватило ровно до двери в класс – увидев Антона, она поняла, что бездействовать выше ее сил. Может, он приворот на нее сделал?

Аля прошла к парте и только там, почувствовав себя увереннее на своей территории, оглядела класс. Антон о чем-то увлеченно беседовал с Надей, словно и не метал вчера на нее испепеляющие взгляды в ответ на предложение «проводить Алю»… Аля сжала кулак, и медвежонок больно впился в ладонь. Почувствовав ее взгляд, Антон обернулся. Она отвела глаза, вспомнив, что забыла надеть очки, и успев заметить странный значок, приколотый к его куртке.

– Ребята из школы искусств в Щербинке снова приглашают вас в гости, – сказал в конце занятия Иосиф Петрович. – Надеюсь, в этот раз будет больше желающих.

Конечно, больше, заволновалась Аля. Если поедет Антон, то она на край света готова, не то что в Щербинку – знать бы еще, где она находится.

– И еще меня попросили передать, что последнего урока у вас не будет, – на прощание заявил Петрович.

Последним уроком была литература, и кто-то язвительно поинтересовался:

– Опять Марина Станиславовна на курсы повышаться отправилась?

– Не имею информации, – сухо заметил препод.

Собирая книги в портфель, Иосиф Петрович вдруг спросил проходившего мимо Антона:

– Вы что, решили поступить в октябрята?

– Ага, – с удовольствием подтвердил тот.

– Вам подходит, – хмыкнул препод.

Аля, незаметно оказавшаяся рядом, не пропустила из этого диалога ни слова и осталась в сильном недоумении.

После ухода Петровича никто не спешил расходиться. Народ рассредоточился по классу, вяло переговариваясь и строя планы.

– Пойдемте гулять! – звонко предложила Надя.

Погода со вчерашнего дня нисколько не улучшилась, поэтому гулять никто желания не выразил.

– Вчера погуляли уже, – мрачно заметил Васька. – Вы только посмотрите на Алю!