Иероглиф счастья - Валери Стайл

Запланированное мероприятие прошло весело, в духе национального и сексуального братания, раскованности и всеобщей любви, изрядно подогретыми большим количеством японского виски "Сантори" и нескольких сортов сакэ, а также обильно сдобренных местным пивом. Лора взяла под плотную опеку своего кудрявого и усатого кремлевского брата по синологии, все время пытаясь примоститься к нему на Колени и требуя покатать ее по джунглям на русской тройке, запряженной сибирскими медведями, китайскими драконами или на худой конец японскими студентами. Она пару раз уже подходила к Сюзанне, намекая на грандиозные планы на вечер, ибо клиент уже почти готов, дозревает, и рекомендовала ей не торопиться с возвращением в общежитие, поскольку комната может оказаться занятой.

Потом все долго пели песни на разных языках, нестройно, но старательно и громко, в основном каждая команда свои национально-фольклорные. Умудрились даже дружно спеть куплет из сингапурского национального гимна на малайском языке, хотя его слов, кроме то ли первых, то ли последних "маджура, Сингапура", никто не знал. Кудрявый русский оказался к тому же хорошим гитаристом, с приятным бархатным голосом, чем окончательно добил Лору, которая все пыталась, в знойном нетерпении и с несомненным риском для жизни, утащить его куда-то в кишащие ядовитыми тварями кусты для более близкого знакомства.

Сюзанна во всеобщем веселье участия почти не принимала. Алкоголь, включая пиво, она плохо переносила. Дома родители вином не увлекались, за время учебы в колледже в студенческих вечеринках Сузи почти не принимала участия, считая их глупым, скучным и напрасным времяпрепровождением. Поэтому в самом начале торжеств она просто отошла в сторонку, захватив стакан с апельсиновым соком, и пристроилась на кирпичный парапет, окружающий клумбу с цветами.

Рядом с ней примостилась Дора, которая, видимо из-за неказистой внешности и занудства, была не избалована мужским вниманием, даже несколько побаивалась его и тоже сторонилась взбудораженного и разогретого напитками буйного общества. После пары стаканчиков сакэ ее понесло на исповедь. Невыразительным речитативом, бессвязно и пространно, она начала повествовать про свои злоключения в нью-йоркском университете для бедных, который в Штатах был известен своим постоянным безденежьем и низким уровнем подготовки.

Быстро устав от ее затянувшегося нытья, Сюзанна подумала, что, пожалуй, приличия уже достаточно соблюдены и можно бы исчезнуть по-английски, не прощаясь. Правда, если не учитывать пьяные намеки Лоры. С русским у нее, конечно, вряд ли что получится, ибо они там все под контролем, плотно друг друга охраняют от излишних и опасных контактов с империалистами и поджигателями войны, особенно женского пола. Так что можно рискнуть и удалиться, не испортив подружке личный праздник. Лучше посидеть у себя в комнате, заняться заполнением своего девичьего дневника или погонять на сон грядущий тропическую живность. У них в шкафу завелся огромный, с ладонь, черный мохнатый ядовитый и очень наглый паук, которого никак им не удавалось прогнать. Очень прыгучий и с хорошей реакцией, даже швабра его не брала. Лора предложила его назвать Стивеном, в память о первом настоящем мужчине, встреченном ими в тропиках. По ночам эта любознательная и вечно голодная тварь ползала по стенкам и могла даже в кровать забраться, поближе к человеческому теплу и крови.

А дневником действительно давно пора заняться. У нее с детства, с начальных классов школы, появилась устойчивая привычка регулярно записывать свои впечатления и мысли, навеянные происходящими событиями или прочитанным. Родители знали об этом, но, уважая ее самостоятельность, соблюдали приличия и не пытались прочесть не предназначенное для чужих глаз. Хотя, конечно, полной откровенности в записях Сюзанна не могла себе позволить и нередко ограничивалась иносказаниями и понятными только ей намеками.

Кстати, перед самым отлетом отец вручил ей в подарок толстую тетрадь в пластиковой обложке и предложил регулярно и подробно вести в ней записи о ее жизни за весь период сингапурского заточения. Причем порекомендовал писать только на китайском - и для практики, и для того, чтобы наглядно был виден прогресс в освоении родного языка. При этом пошутил, сказав, что, когда она станет известной, за право публикации ее дневников будут драться многие издательства.

Что ж, папочка, несомненно, большой оптимист, особенно что касается освоения ею китайского языка. Хотя, с другой стороны, в чисто литературном плане, может быть, он прав. Сюзанну и саму нередко посещали мысли попробовать себя на писательском поприще. Во всяком случае, то, что ложилось на страницы ее дневника, казалось ей вполне читабельным и для других. Какие-то первичные зачатки дарования в этой области у нее, видимо, все же были. А если талант в зародыше уже присутствует, то надо только его откопать и выпустить на свободу, а потом наращивать, лелеять и холить. Есть же специальные курсы для начинающих писателей, где не только обучают основам ремесла, но и дают предварительную оценку произведений. И еще найти хорошего литературного агента с широкими профессиональными связями, умеющего выжимать деньги из издательств.

Она представила себе не раз наблюдаемую по телевидению сцену. Организованная крупным издательством презентация очередного бестселлера. Она сидит за столом, пресыщенная славой, и снисходительно-устало подписывает титульные страницы, украшенные ее портретом. А у стола выстроилась нескончаемая очередь рвущихся к ней разноязыких и разновозрастных поклонников и поклонниц ее таланта, возбужденных и нетерпеливых, которых с трудом сдерживает вооруженная полиция. И все это под непрерывные блицы фотовспышек и стрекотание кинокамер назойливых корреспондентов. Может даже, с прямой теле и радиотрансляцией в эфир.

Да, явно настала пора попробовать себя в этом мире. Писательница все же звучит благороднее, чем фотомодель, или певичка, или даже актриса. И возраст на славу и заказы не влияет. Даже наоборот. По крайней мере, в этом доминантно-мужском мире не надо будет расплачиваться своим телом за каждую ступеньку в карьере, как это происходит, например, в шоу-бизнесе. Особенно в печально прославленном этим Голливуде, где придется переспать со всеми подряд, начиная от тощего и прыщавого семнадцатилетнего младшего ассистента седьмого оператора и до мохнатого ожиревшего семидесятилетнего борова - главного продюсера. А в результате станешь просто еще одной скаковой лошадкой на голливудском ипподроме, в лучшем случае на третьеразрядных, эпизодических и случайных ролях, с телом и душой, изъеденными наркотиками, алкоголем и вынужденным сексом.

Литература - это куда более достойный и высокий мир, по крайней мере в ее девичьих мечтах. Надо только отойти от привычного дневника и попробовать все это выразить в литературной форме. И начать нужно уже сегодня вечером, будучи вдохновленной пряными ароматами тропиков и первыми романтическими ночами на чужой земле. Что-то в стиле приклю-ченческо-развлекательных путевых заметок американской светской дамы китайского происхождения.

В этот момент размышлений и принятия исторических решений она вдруг заметила легкое движение сбоку. Рядом с ней на парапет молча примостился тезка домашнего паука, тоже со стаканом апельсинового сока в одной из верхних конечностей. Некоторое время он просто задумчиво смотрел перед собой, не произнося ни слова. Дора, что-то почувствовав, сообразила удалиться, пробормотав, что ей надо поговорить с Солом, худым, вечно печальным евреем с черной бородкой и ястребиным носом, ее соучеником по Нью-Йорку, таким же серьезным и обстоятельно-нудным, как и она сама. Можно сказать, весьма достойная пара, они идеально подходят друг другу.