Война и люди - Василий Песков

— Вы знаете, все, кто воевал, помнят крылатую фразу тех лет: «Где Жуков — там победа!» Так и было. И познавали армия и страна талантливого военачальника с первых наших удач.

Есть в этом узнавании одна особая веха. Генерал Д. И. Ортенберг, бывший редактор «Красной звезды», в своих воспоминаниях пишет, как Сталин осенью 1941 года приказал опубликовать в газете фотографию Жукова. Это примечательный факт. Это значит — Верховный Главнокомандующий хотел, чтобы оборонявшие Москву знали, кто ими командует. За плечами Жукова к этому моменту войны были: Халхин-Гол, Ельня, стабилизация положения в Ленинграде… Оборона Москвы показала: Жуков способен успешно решать самые сложные, самые ответственные задачи войны. Авторитет его после московской битвы стал громадным…

Да, Жуков был строг, даже суров – время было строгое и суровое. Слухи об этой строгости доходили, конечно, до солдат и до лейтенантов. Но могла ли эта строгость быть огорчительной для рядового труженика войны? Наоборот, солдат думал: с начальства строго спрашивают, значит, порядка будет больше и, значит, ближе успех. Примерно так и я воспринимал тогда Жукова.

– В общих чертах биография Жукова и путь Жукова-полководца известны. Что нового, неожиданного узнали вы, собирая материал для книги? — Особых неожиданностей, пожалуй, не было. Но кое-что все-таки остановило внимание. Например, образование маршала. Официальное образование — кавалерийские курсы — не бог весть что. Но Жуков образован был по высшему классу военной науки. Каким образом? Самообразование! Неустанная самостоятельная учеба. Талантливому целеустремленному человеку такая учеба дает очень много. Примеры: Горький, университетом которого была жизнь, и можно назвать целый ряд других людей-самородков. Жуков принадлежал к этому ряду. Учился он жадно до войны и во время войны. Одного таланта для успеха в гигантском столкновении сил было недостаточно. Для оценки возникающих и быстро меняющихся ситуаций войны, для принятия безошибочных решений стратегического масштаба нужны были глубокие знания. И Жуков имел их. Знания в сочетании с волей и ярко выраженным талантом военного стратега и полководца сделали Жукова самой яркой фигурой минувшей войны.

– Документальное повествование ставит перед писателем жесткие рамки… — Да, приходится строго держаться фактов. И тут работа сильно отличается от работы над художественной повестью или романом. Но не следует думать, что эта работа скучна для писателя, а следовательно, и для читателя. В документалистике заложены громадные возможности. Отбор фактов, их комментарии и осмысление, преодоление конъюнктурных и субъективных трактовок — есть творчество. Мозаика из разного рода документальных материалов может быть выразительной и яркой, с острыми драматическими и даже трагическими моментами. Однако роль лишь «композитора» фактов меня не устраивает. Работая над «Полководцем», я искал в повествовании и место художнику. «Лирический герой», то есть я сам, — участник событий, имеет право по тому или иному поводу на сердечный ответственный разговор с читателем. Не выходя за рамки фактов, важно показать свое личное толкование происходившего. Стремление к выразительности, эмоциональная окраска тех или иных моментов не противопоказаны документалистике. Но чтобы действовать безошибочно, я должен досконально, глубоко знать характер своего героя и суть событий.

– О характере Жукова… Какие черты его вы считаете главными? — Твердость, железная воля, целеустремленность. Верно определив цель, Жуков всегда ее достигал. Этот человек не знал чувства растерянности. Чем сложнее была обстановка, тем собраннее и решительнее он был… Особо надо сказать о мощном интеллекте Жукова. Его способность в короткое время перерабатывать громадное количество информации — думать и за себя, и за противника — отмечают все, кто знал Жукова на войне.

– Владимир Васильевич, вряд ли кто-нибудь внимательнее, чем вы, читал книгу Георгия Константиновича «Воспоминания и размышления». Ваше отношение к ней? — Это хорошая книга, ценнейшее свидетельство о личности автора и о войне. У меня она, как видите, на самом почетном месте. Но я обязан видеть и то, чего книга коснулась и чего не коснулась. Как все мемуары, «Воспоминания и размышления» неизбежно несут на себе печать времени, в которое они писались и издавались. Жуков был человеком прямым и честным. Но существовали редакторы, правщики, консультанты. Во всех мемуарах они свой след оставляли. Иногда это был след мужества, а иногда трусости. Это надо не упускать из виду. Кроме того, человек, пишущий мемуары, часто не может посмотреть на себя со стороны. Мемуарист обязан быть сдержанным, когда явно в том или ином случае заслуживает похвалы… Мне кажется, я должен сказать то, что Жуков не мог сказать сам о себе, причем и хорошее, и отрицательное. Как в каждом человеке, было в нем и то, и другое.

– Жуков и Сталин. Это были большие личности. Известно их столкновение в первый период войны. Потом понимание и сотрудничество до Победы. Потом Сталин снова отдалил от себя Жукова. На какой основе это происходило? Каким будет ваш взгляд на послевоенное положение маршала? Руководили Сталиным соображения высокого порядка либо это был акт произвола, продиктованный, возможно, просто человеческой завистью к громадной популярности Жукова у народа?

— Ответить на этот вопрос безошибочно мне сейчас трудно. Не все еще знаю, не все как следует еще осмыслил. Для меня самого этот вопрос еще остается вопросом. Но я твердо стою на том, чтобы не обойти горькие моменты послевоенной судьбы моего героя.

Если заглянуть в дали истории, мы увидим: Жуков не первый из полководцев, испивший чашу несправедливости. Но та же история свидетельствует: все со временем неизбежно становилось на свое место. Неизбежно! Я думаю, мы сейчас находимся на рубеже, когда все будет становиться на свое место.

– Да, честность и гласность касаются не только текущих моментов нашего бытия, по также истории. В своей работе, Владимир Васильевич, выступая биографом Жукова, вы неизбежно будете и историком Великой Отечественной войны. Какие перекосы, искажения в толковании разных моментов войны вам хотелось бы поправить и уточнить?

— Хочется обо всем написать так, как оно было. И я думаю, что буду действовать в согласии со всеми, кто считает: приписывание после войны всех заслуг в достижении Победы только Сталину — это несправедливость и искажение правды. С другой стороны, после «развенчания» делали вид, что Сталин не играл решающей роли в руководстве войной, — это тоже неправда.

Позже пристрастное толкование некоторых моментов войны также шло вразрез с истиной. И это не безобидное дело. Искажение истории в угоду кому бы то ни было всегда приносит нравственные убытки. Мы все знаем истоки этих ошибок и должны наконец научиться их избегать. Все ведь, как видим, неизбежно становится на свое место.

– Немецкие военачальники… Среди них были тоже небесталанные. На каком этапе войны они заметили Жукова? Есть ли какие-нибудь письменные свидетельства признания, что в той или иной операции им противостоял человек, с выдающимися способностями которого надо было считаться?

— Как фронтовой разведчик, могу сказать, немецкой разведке в качестве важнейшей задачи вменялось узнать: не находится ли в войсках на этом участке фронта Жуков? Его присутствие означало переход в наступление и нанесение главного удара именно здесь. Ну и руководство сражением, они понимали, будет у нас находиться в крепких руках. Чтобы не дать врагу важной для него информации, Жуков появлялся на фронте под другой фамилией.