Дитя господина Лина - Филипп Клодель

Когда женщины провожают Лина домой, уже поздно и темно. Идти на прогулку нет смысла. Барк, наверное, давно покинул скамейку. Наверное, не понимает, что стряслось. Наверное, волнуется.

Прежде чем оставить старика, переводчица говорит:

– Завтра мы вас переселяем, папаша. Так что здесь вы ночуете в последний раз. На новом месте вам будет в сто раз спокойнее, удобнее и лучше.

Господин Лин в панике.

– Но как же так! Мне и здесь хорошо! Я не хочу уезжать…

Девушка переводит для женщины с берега. Несколько секунд они совещаются.

– Мне жаль, но мы не можем поступить иначе, – говорит переводчица. – Мы всех расселяем, это помещение скоро закроют. К тому же новое жилье совсем недалеко. Это ведь не другой город.

Последние две фразы немного успокаивают старика. Он не уедет из города. Значит, сможет видеться с другом. Он объясняет девушке, в чем дело. Словно просит не разлучать его с Барком.

– Конечно же, вы сможете видеться! Будьте завтра наготове! Мы за вами придем.

В голове у господина Лина все путается. События происходят слишком быстро: сначала – врач, теперь – переезд.

– Вы ведь не отберете у меня внучку? – вдруг вскрикивает старик, прижимая девочку к груди. Он за нее и в огонь, и в воду, будет биться, кусаться, царапаться – из последних сил.

– Папаша, что за нелепая идея! Вы всегда будете заботиться о внучке, не сомневайтесь в этом!

Господин Лин успокаивается. Садится на краешек матраса. Молчит. Женщины стоят над ним в течение нескольких секунд. Затем переводчица напоминает:

– Не забудьте про завтрашнее утро!

И дамы уходят.

Спит старик плохо. Малютка рядом с ним тихонько посапывает, но его это не успокаивает. Он вспоминает последнюю ночь на родине, ночь, проведенную во тьме и в страхе.

Покинув деревню, от которой остался лишь прах, он много дней скитался, шел к морю с внучкой на руках. На берегу он встретил других крестьян, тех, что выжили, – у многих не было ничего, даже одежды. Господин Лин тогда почувствовал себя самым удачливым человеком. Он бежал не с пустыми руками, у него была Сандью, его кровь и плоть. И худенький чемоданчик со старой фотографией да матерчатым мешочком с землей, черной илистой землей, которую Лин всю жизнь пахал, а до него – его отец и дед. Эта земля кормила его семью и принимала в себя мертвых.

Всех беженцев согнали в бараки, сколоченные из досок. Сотни людей. Они жались друг к дружке, молчали, прерывисто дышали, боялись шелохнуться, сказать слово. Некоторые шептали, что скоро за ними придут: перережут им горло, бросят здесь умирать, а последние деньги, отданные паромщикам, пропадут.

Господин Лин всю ночь прижимал внучку к груди. Вокруг царили страх и трепет, ужас, ночной кошмар. Затем наступило утро, и все озарило белым сиянием. А к вечеру вдали появился корабль – дни и ночи он плыл по волнам, под палящим солнцем, которое жгло палубу, обдавало огнем тело корабля, и только на исходе дня, поздно-поздно, падало в море, подобно мертвой звезде.

Господин Лин слышит, как мужчины играют в карты в глубине спальни, шепотом рассказывая разные истории – о сокровищах и несметных богатствах, о больших глиняных кувшинах, доверху наполненных золотыми монетами и зарытых в родной земле где-то далеко-далеко. Мужчины мечтают вслух, обрушивая одну карту на другую. Старик размышляет над услышанным. Думает о том, что значит настоящий клад и что значит родная страна. Крепче прижимает к себе малютку. Засыпает.

На следующее утро господин Лин собирает чемодан и аккуратно складывает подаренные ему вещи. Ждет. Он готов. Девочка тоже готова и одета – по-простому, в хлопковую рубашку, свитер, колготки и штанишки, пожертвованные конторой по делам беженцев. Платье принцессы покоится в чемодане рядом с фотографией и мешочком с землей.

К десяти часам приходят женщина с берега и переводчица. Приветствуют старика.

– Мы за вами, папаша! – говорит переводчица.

Старик встает. Голова у него тяжелая. В общей спальне с другими семьями было не очень-то уютно, но что поделать – Лин привык и, в конце концов, почувствовал себя здесь хорошо. Он словно выстроил вокруг себя невидимый мир из воспоминаний о былой жизни.

Господин Лин прощается с тремя женщинами, которые наблюдают за его уходом, и с мужчинами, склонившимися над игрой в карты. Женщины глупо смеются: «Да-да, до свидания, папаша, удачи! Хорошенько заботьтесь о малышке! Дети – хрупкие создания!» Мужчины машут руками, не глядя на старика. Вот и все.

В машине господину Лину не по себе. Он не узнает мелькающие в окне улицы. Идет проливной дождь. Картинка размыта, краски смазаны, формы вытянуты, все тонет, все выглядит неестественно.

Поездка долгая. Старик не думал, что город столь велик. Он бесконечен. Женщины время от времени обмениваются репликами, затем смолкают. Переводчица улыбается Лину, словно желая его ободрить. Шофер молчит. Лавирует в автомобильном потоке.

Наконец, добрались. Машина остановилась перед диковинными железными воротами. Водитель сигналит. Из маленькой дверцы в стене рядом с воротами появляется человек, которому водитель, опустив стекло, что-то говорит. Человек кивает, исчезает за дверцей, и спустя несколько секунд, как по мановению волшебной палочки, ворота открываются. Машина выезжает на длинную дорожку, петляющую в огромном парке, и по гравию медленно взбирается на холм – к замку. Дождь кончился. Выйдя из машины, господин Лин поднимает глаза на величественные башни замка, словно парящие в небе. Строение великолепно.

– Здесь ваш новый дом, папаша, – говорит девушка, пока старик всматривается в облака.

– Здесь? – недоверчиво переспрашивает Лин.

– Да, здесь вам будет хорошо. Смотрите, какой парк. Можно много гулять! А с другой стороны внизу видно море. Вам понравится. Тут чудесно!

– Море… – неосознанно повторяет господин Лин.

Женщина с берега берет старика под руку и ведет в дом. Холл размером с целый город. Там гостей встречает человек, которому женщина с берега что-то объясняет, указывая на господина Лина. В углу в горшке стоит пальма. В другом углу в креслах сидят три старика в синих домашних халатах из плотной ткани. Они смотрят на господина Лина мертвыми глазами, будто все в них умерло.

Старик прижимает внучку к груди. Вспоминает о своем друге, человеке-горе, ему безумно хочется, чтобы тот вдруг появился из ниоткуда. Лин был бы счастлив! Но Барк не появляется, вместо него к гостям выходит женщина в белой форме. Встречающий мужчина что-то ей говорит, она кивает, затем обращается к женщине с берега и к переводчице:

– Пойдемте, папаша, вам покажут вашу комнату.

Женщина в белом хочет взять у старика чемодан, но Лин мотает головой и крепче сжимает ручку своего бесценного груза. Женщина не настаивает. Все следуют за ней, минуют множество коридоров и лестниц. По дороге встречают стариков, мужчин и женщин, одетых совершенно одинаково – в синие халаты, – медленно и безмолвно шаркающих по неведомому замку. Старики смотрят на Лина потухшими глазами. У многих из них палочки, костыли и странные штуковины на колесиках, которые они толкают перед собой и на которые опираются.