Корги-детектив: жестокие вкусняшки - Милдред Эбботт

Я бы с удовольствием посмотрела, как дочери-близняшки Барри учат маму пользоваться социальными сетями.

Барри ухмыльнулся:

– А помнишь, как ты случайно запостила фотографию, на которой я голый? Тебя же чуть не забанили.

Мама закатила глаза и раздраженно вздохнула:

– Я просто примеряла к фотографии разные фильтры. Они и вправду делают снимок в тысячу раз лучше. – Она похлопала Барри по руке: – Но тебе конечно же никакие фильтры не нужны. – Она снова взглянула на меня: – Клянусь, в наши дни эта страна могла бы быть чуть менее пуританской. Пенис есть у половины жителей земли, и я не понимаю, что в этом такого.

– Нет, нет, нет! – Я стала размахивать руками, издавая что-то между смехом и криком. – Достаточно того, что я наткнулась на труп сегодня. Мой бедный мозг не выдержит еще и этого!

– А хочешь посмотреть фото, которое мы с твоей мамой сделали сегодня утром? Мы его отправим в следующем месяце в качестве рождественской открытки. Мы там в шапках, как у Санта-Клауса. – Барри не смог сдержать улыбку: – Я имею в виду: в одних только шапках.

– Аа! – Я снова замахала руками: – Клянусь, вы все моей смерти желаете! Скажите, пожалуйста, что вы пошутили. – Барри хотел было ответить, но я остановила его: – Ничего не говори. Лучше я не буду знать об этом. И, пожалуйста, удалите меня из списка вашей новогодней рассылки.

Барри пожал плечами:

– Хорошо. Тебе присылать не будем. – Он перевел взгляд на Ватсона: – Но тебе отправим обязательно. Ты же не хочешь остаться без рождественской открытки, правда?

Увидев, что Барри обращается к нему, Ватсон спрыгнул с дивана и поспешил за ласками и почесываниями.

Место у моих бедер, где он только что лежал, внезапно стало неуютно прохладным.

Пока эти двое были заняты друг другом, мама обратилась ко мне:

– С другой стороны, пока тебя не пускают в магазин, мы можем все вместе заняться домом. Я знаю, что твои вещи прибудут еще через пару недель, но я помогу тебе прибраться… и, может быть, мы сходим и купим тебе что-то новое, пока ждем доставку. Начнем все с чистого листа.

Меня расстраивало, что открытие магазина придется отложить, но мама была права. Было бы здорово привести дом в порядок настолько, насколько это было возможно.

– Я не думаю, что нам нужно будет что-то покупать. Дом гораздо меньше того, в котором я жила в Канзас-Сити. Мне придется избавиться от доброй половины своих вещей.

Мама сделала протестующий жест:

– Как я уже говорила, тебе нужно было все оставить там, чтобы начать новую жизнь здесь. Я бы выбросила все, чего когда-либо касался Гаррет. Зачем нести эту негативную энергию сюда, в Колорадо?

– Почему ты так со мной поступаешь? Ну что плохого я тебе сделала? – Я потерла виски. – Сначала Агата, потом ты пугаешь меня вашей рождественской обнаженкой, а теперь еще и мужа моего бывшего вспомнила!

– Что? Я просто говорю: у тебя столько ран, которые нужно залечить, что шалфей и кристаллы не помешают. – Мама пожала плечами: – Но если ты не хочешь начинать все заново – пожалуйста! Это твой выбор. Но я все равно принесу кристаллы, чтобы окурить их травами и устранить негативную энергию.

Я ухватилась за смену темы, скорее уже от отчаяния:

– Если уж и говорить о жизни с чистого листа, то я безумно благодарна вам за то, что вы убрались в таксидермической мастерской. Не могу передать словами, как я боялась иметь дело с мертвыми животными.

Мама с Барри переглянулись, и потом оба повернулись ко мне. Мама смотрела на меня в недоумении:

– О чем ты говоришь, дорогая?

Я не знала, что и ответить.

– Ну, только то, что я сказала. Спасибо, что убрались в магазине. Я понятия не имела, что делать со всеми этими чучелами, которые… – я вспомнила имя, – оставил Сид.

Барри медленно покачал головой:

– Мы же тебе сказали, дорогая. У нас не было времени на магазин. Мы едва успели прибраться в доме и повесить занавески.

Я смотрела на них и ничего не понимала. Это шутка?

– Серьезно? То есть это не вы избавлялись от таксидермии?

Они снова отрицательно покачали головой, и мама сказала:

– Нет. Ты говоришь, там ничего не было утром, когда ты заходила?

Прежде чем я успела ответить, раздался громкий стук в дверь.

Мы втроем подпрыгнули, а Ватсон подбежал к двери, грозно гавкая.

Барри захохотал:

– Клянусь, пока не увидишь этого милаху, можно подумать, что у тебя дома живет огромный сторожевой пес. – Он пересек комнату, погладил по голове Ватсона и открыл дверь.

Мы с мамой вытянули шеи, чтобы посмотреть, кто пришел, и у меня перехватило дыхание, когда я увидела на пороге силуэт сержанта Векслера.

Он зашел в дом, слегка поморщился и кивнул мне, когда наши взгляды встретились, а потом обратился к Бари:

– Мистер Адамс?

Барри кивнул:

– Да, сэр, чем могу помочь?

Сержант Векслер снова поморщился:

– Мне очень жаль, но вам придется пройти со мной в отделение полиции, чтобы мы могли допросить вас в связи с убийством Агаты Гарбл.

Если бы я не осознавала, что нахожусь в провинциальном городке, посещение полицейского участка прояснило бы мне это. В те времена, когда я приходила в папино отделение в Канзас-Сити, это место было похоже на дурдом: суета, шум и хаос. И в центре всего этого стоял мой папа – сильный, высокий и готовый принять любой вызов.

Пока мы сидели в холле и ждали новостей, в маленьком полицейском участке Эстес-Парка царила тишина, как в приемном покое больницы. Иногда она нарушалась звонками телефонов. Там даже висел один из тех вдохновляющих постеров с котом на ветке, которые были популярны, когда я училась в школе. По потрепанным пожелтевшим уголкам было ясно, сколько этому постеру лет. Если бы не офицеры в униформе, я бы, наверное, вообще не смогла определить, где мы находимся.

Я держала маму за руку, ощущая, насколько хрупкой она стала за последние шесть лет. Я замечала эти изменения в моменты наших редких встреч, но сейчас была шокирована тем, что ее кожа стала тонкой, как бумага, а кости казались не толще, чем у птички. Мама подняла на меня покрасневшие от слез глаза:

– Это никогда не закончится. Да это смешно! Можно подумать, что Барри убил кого-то!

Я сжала ее ладонь:

– Мы же наблюдали это миллион раз, мама, только были тогда по другую сторону баррикад. Я уверена, что это просто протокол.

На столе стояла открытая коробка с пончиками. По мере нашего ожидания, они потихоньку исчезали.

– Кажется, здесь вообще никто никуда не торопится. А также здесь никто не заботится о том, что еду следует оставлять в комнате отдыха.