Падение Хана - Ульяна Соболева

– Папаааа! – дочь бросилась к нему с радостным криком, и он невольно раскрыл ей объятия. Соскучился…Ужасно соскучился и сам себя возненавидел за то, что так долго скрывался от них.

– А Лан говорит несколько новых слов и начал кататься на велосипеде…и Гал…Гал…он принес мне мячик.

Галь не разговаривал, не контактировал ни с кем в семье кроме Эрдэнэ. Пока что это не напрягало, и все давали ему время, но если сравнивать старшего сына и младшего, то видна огромная разница в развитии.

Хан протянул руки к сыну, но тот сделал вид, что не видит его, а рассматривает обшивку на стенах. Наклонился к Тамерлану-младшему, но тот спрятался за Эрдэнэ. Хан поджал губы. Так ему и надо. Заслужил. Он чужой для них. Его здесь почти и не бывает…Дети просто не узнают и боятся его.

– Они…они просто давно тебя не видели. Лан стесняется, а Галь…он всегда так. Ты…ты надолго?

Вдалеке заскулила жалобно тигрица, и Хан вздрогнул. Подошел к окну и увидел, как продолжает метаться по клетке Джая. Определенно с ней что-то не так.

– Что с ней? – тихо спросила дочь.

– Не знаю. Нервничает. Раньше так было?

– Нет. Вот первый раз. Она спокойно себя вела до твоего приезда.

– Похоже, все в этом доме от меня отвыкли и особо мне не рады.

– А ты бы еще лет десять погулял и вернулся, может, тебя узнали бы по фамильным портретам.

Криво усмехнулся и посмотрел на деда.

– Еще живой?

– Живой. Назло всем даже жить хочется. В старости остаются одни радости – пакостить.

– И ты в этом преуспел. Или Костлявая такого зануду на хрен забирать не хочет, все мозги ей выжрешь.

– Ну кто-то водяру, кто-то мозги. У нас это семейное.

Эрдэнэ склонила голову, подставляя отцу макушку для поцелуя.

– Я пойду уложу мальчиков и сяду за уроки. Ты ведь останешься?

– Останусь.

Ответил и сам себе не поверил. Когда ушла, сел напротив деда и потянулся к графину с гранатовым соком. Налил полный стакан, осушил.

– Что за праздник нынче? Или абсент по всему миру закончился?

– Когда Дьявол партию привезет?

– Неужели не совсем мозг пропил и запомнил, что я говорил тебе перед отъездом?

– Запомнил.

– Завтра встреча с ним. Дорого хочет за услуги, шельма.

– Нашел наше ворованное и много хочет?

– Дьявол контролирует все нелегальные рынки сбыта и всех шахтеров-ниндзя. Все через его руки проходит. Без него двадцать процентов металла уйдут на черный рынок.

Дед погладил Генриха по перьям и скормил ему орех.

– Дьявол и Беркут должны быть в одной команде с нами…а они сами по себе.

– Вот и реши эту проблему. – дед откинулся на спинку плетенного кресла и размял отекшие руки. – По вечерам холодает, и суставы болят. Старость, сука, не радость.

– Когда и где встреча?

– На пароме. Хочешь сам поехать?

– Хочу! – потянулся за орехами и небрежно согнал Генриха со стола, сам съел остатки орехов, вытрусив жменю в широко открытый рот. Ворон косо посмотрел, но атаковать не посмел.

– Что за стремление влиться снова в дело? Нашел хорошего мозгоправа?

Хан встал из-за стола и направился к выходу.

– Или трахнул какую-то сучку?

– Не твое дело, старый хрыч!

Старик засмеялся, потом посмотрел на Генриха.

– Нет у тебя яиц, Геша. Трусливая ты воронья морда. Мог бы его и клюнуть разок другой. А ты…Он же все орехи наши сожрал.

А сам удовлетворенно погладил седую бороду. Внук вернулся. Наконец-то. По-настоящему. Правда, еще не время говорить ему о том, что кое-кто из семейства Дугур-Намаевых выжил и скоро вернется домой…

Самую дикую боль можно испытать лишь тогда, когда трогал мечту и счастье руками, губами, вдыхал вместе с воздухом аромат нежности, а потом вдруг у тебя это жестоко отняли. Отодрали с мясом. 

Шели. Слезы из Пепла Соболева Ульяна

– Хан вернулся.

– И…

Дьявол стащил с луки седла тушку косули и, закинув на плечо, понес ее в дом. Беркут шел следом, глядя, как капает на землю свежая кровь. Брат поехал на охоту без него. В степи на машине делать нечего. Только пешком или верхом. Степь не любит цивилизацию. Там свои законы.

– Он захочет встретиться.

– Что это изменит?

– Ты запросил слишком высокий процент, Луу. Мы семья. Это нужно учитывать!

Тархан посмотрел на младшего брата, и с яростью свалил тушу на голый кухонный стол.

– Неужели? А когда мы с тобой жрали крыс и тараканов, кто-то из них подумал о нас? Кто-то счел наш процент слишком низким или высоким? Семья? Мы всегда были Дугур-Намаевы лишь на бумажке и то, потому что дядька выбил эту бумажку из проклятого Скорпиона. Не забывай, они бросили нас подыхать, им насрать на нас, и при любом удобном случае старый мудак вырвет нам кадыки. Не обольщайся насчет нашей семейки…не забывай, что наш папаша родом оттуда. Так вот я не позволю…а еще я хочу, чтобы они вернули нам то, что задолжали. И это не только деньги.

– Не связывайся со Скорпионом. Ты же знаешь, что это опасно, он и Хан…

– Я их не боюсь! И они мне не семья! Они временно владеют тем, что я хочу взять себе! И возьму! С тобой или без тебя!

– Со мной!

– Значит, заткнись!

Дьявол утер пот тыльной стороной окровавленной ладони. Семья. Когда это стало нужно, когда их прижало, они вдруг решили быть семьей и даже разыскали братьев…Двух ублюдков, чья мать, неудавшаяся детоубийца, наложила на себя руки, потому что долбаный богатый сукин сын опозорил ее и пользовал, как последнюю шлюху, а потом выкинул на улицу.

Он помнил тот день, когда она повела их обоих к реке.

Расчесала, долго песню пела про перепелочку и охотника. Как перебил крылья перепёлочке, как она с одним крылом над рекой летела, гнездо в клюве несла…да не хватило силёнок, и упала в воду камнем. Сама утонула и детки вместе с ней.

– Грустная песня, мама.

– Грустная, – улыбается сквозь слезы, а сама волосы им чешет, чешет и себе чешет.

У них с Тамиром длинные волосы были. Так в семье их принято – злых духов отгонять. Чем длиннее волос, тем дольше проживет его хозяин. А мать с короткими волосами…приезжал тот страшный человек и волосы ей сжег…кричала она и плакала. Братья спрятались в чулан и смотрели в щелочку. Выбраться не могли – мать их на замок закрыла.

– Куда мы идем? – спросил Луу. Что в переводе означало Дракон.