Падение Хана - Ульяна Соболева

Только руки уже впились в нежное тело, вспомнили вкус адского наркотика, и пальцы не разжимались. Он не мог ее выпустить. Хотел. Понимал, что…ошибся и нужно отпустить. Но когда она сбежала, осознал, что отпускать не собирается. ОН ХОЧЕТ ЕЕ СЕБЕ! СЕГОДНЯ! СЕЙЧАС ЖЕ!

***

– Да, сходство есть, но нах она сдалась тебе?

Арсен вытирал пот с его лба, промакивал разбитые губы. Его тренер, его доверенное лицо и человек, который выполнял для него любое задание. Преданный настолько, что мог разрезать себе горло ради Хана.

– Через час хочу знать, кто она, чем дышит, как зовут. Через два хочу сидеть у нее дома. Через три хочу везти ее в своей машине.

Сказал и понял, что да. Он этого хочет. Что сегодня впервые у него во рту не было комков земли, и он не запихивал в глотку пальцы, чтобы их достать.

– Ну если Хан хочет, значит все будет!

Сказал Арсен и достал из кармана спортивных брюк сотовый, набирая чей-то номер.

У него дежавю. Как она стоит перед ним, дрожащая, испуганная и…чужая. Только тогда не было больно, а сейчас от этой боли дрожит все тело. И не только от боли. От ненависти и презрения тоже дрожит. К ее семье…

Едва он вошел, как увидел этот страх. Этот суеверный ужас на их лицах и раболепное преклонение. Он сразу понял – они согласятся на что угодно. Монголы. Справки навел еще заранее. Переехали сюда полтора года назад. До этого их особо никто не знал. То ли из Монголии, то ли еще откуда. Он сильно не интересовался. Ему было на них насрать.

Только поинтересовался – откуда девчонка. Удочерили. Сидят, смотрят на него. Боятся. Обещают, что скоро она домой приедет с дочерью их. На стол носят угощения, выпивку наливает. Он не пьет. Сегодня ему пить не хочется. У него адреналин шкалит без выпивки.

Свой допинг он увидел вживую. Это было похлеще абсента, круче дозы наркоты…Он бы присел на этот яд, но что-то удержало. Наверное, мысли о детях и о смерти. Под наркотой ринг станет ему недоступен. А он хотел заглядывать суке в глаза. Ему нужно было ощущать ее дыхание рядом и приближаться так близко, чтобы требовать от костлявой шлюхи честный обмен.

В дом когда вошел, они засуетились. Шамай и жена его. Запах деликатесов и пряностей. Явно к чему-то готовятся.

– Кого ждете?

Спросил и кивнул на накрытый праздничной скатертью стол.

– У нас скоро гости. У дочери…

– Отменяй своих гостей. Я твой гость. Самый главный.

Шамай глазами шлепает, нервничает.

– Так уважаемые люди придут. Подарки принесут. Праздник ведь.

– Без подарков обойдешься. Отменяй гостей, переноси на другой день.

Закивал, руки молитвенно сложил.

– Как скажет господин.

Раболепное ничтожество. Он уже по глазам видел – отдадут и не моргнут. Будь он на их месте – вышвырнул бы такого гостя нахрен. Даже ценой своей жизни.

– Чего хочет наш почтенный гость?

– Заткнись!

Взмахом руки, и они замолкают. Надолго. Только смотрят на него и воняют липким потом ужаса. А он ждет. В предвкушении, в дичайшем возбуждении. Его зверь расправил плечи и ведет носом, принюхиваясь к ее запаху. Он здесь есть. В этом доме.

– Почему так долго? – с раздражением, поглядывая на хозяина дома.

– Гуляют…сегодня праздник и..

– Позвони – пусть домой едет.

– Сотовый отключен. Луси звонила.

Он ее, как зверь, учуял. Еще в дом не вошла, а у него уже в висках запульсировало, и нервы натянулись внутри, как струны. А когда вошла, кипятком обдало. Похожа. Так похожа, что его трясет, как в лихорадке. Когда в комнату ушла, он за руку Шамая схватил.

– Не выйдет сюда – я здесь один пепел оставлю.

– Выйдет.

Уверенно ответил Шамай, и Хану захотелось свернуть ему шею. Продал, как овцу. И поторговаться не забыл. Жадная тварь. А девчонка явно согласна, потому что за них боится…Дура.

Ангаахай когда-то такой же была. Сердобольной.

И правда, вышла. Испуганная, бледная. А у него внутри кипящая лава разливается. Он в эйфории. Отодвигает и гонит мысли о том, что это копия. Сейчас ему плевать.

Он хочет суррогат, иллюзию, хочет похожий вкус. Ему надо. Жизненно необходимо.

В дом везет. В тот самый… в свое убежище, логово. Единственное место, где может существовать, где может орать и выть, где может превращаться в зверя. Никого раньше не привозил. Шлюхи не возбуждали, любовниц не было. Пытался найти похожую. Даже кружил по вокзалам и злачным местам. Выискивал. Несколько раз возил в гостиницу. Разденет, и член падает. Они сосут, трут руками, грудями, задницами, а у него не стоит.

Думал, дело в алкоголе, но на трезвую вообще не мог. Тошнило от них. Как будто со смертью Ангаахай в нем умер мужчина, и остался злобный, дикий и сошедший с ума зверь.

Нет, он кончал, он напивался, представлял ее себе и кончал. С ее образом, с ее запахом, с ее голосом. Включал записанное с автоответчика сообщение, швырял на постель ее свадебное платье и, зарывшись в него лицом, яростно и быстро дергал рукой, зажав каменный член в кулак, сцепив зубы и зажмурив глаза. Пока образ не исчез. Потом орал от злости и разочарования.

«Ты сегодня когда будешь дома? Я жду…я так соскучилась, я так изголодалась по тебе, Тамерлан…Хочу, чтобы ты приехал и сделал мне хорошо…языком, руками…членом»

Единственное сообщение. Такое откровенное. Но оно для него, как реликвия.

Но сейчас этот голос…он похож. Потом он заставит ее говорить и сравнит их. Но сейчас. У него стоял, у него яйца буквально разрывало от возбуждения. Первая эрекция на живую женщину, спустя столько времени.

Тащит ее, как в пещеру, чтобы закрыть, чтобы посадить на цепь. Его игрушка. Словно сделанная на заказ.

Сейчас ему нужно только одно – содрать с нее тряпки и взять. Ощутить ее целиком. Войти в женское тело. Он даже не слышит, что она кричит, ему плевать на сопротивление. Он голоден, он настолько голоден, что кажется, может кусать ее тело до крови. Чтобы запах стал сильнее, чтобы пить ее, жрать, трахать.

Но…но он слишком похож. Ее голос. Он мешает. Он не дает взять. Ему хочется ударить ее, чтоб заткнулась. Перевернуть на спину и закрыть глотку ладонью. Протиснуться между ее ног, между розовых складок и…

– Отпустите меня…зачем…зачем… я вам?

Эхом, плетью по самому сердцу. Оно, оказывается, там есть…оно есть, и оно вскрывается, оно начинает кровоточить. Хан сжимает ее лицо и всматривается в него. Ему нужно увидеть…найти искорку, зацепиться…

– Скажи это еще раз, – хрипло приказал и сильнее сдавил скулы, – повтори слово в слово.

– Зачем… я вам?

Ангаахай когда-то спрашивала то же самое. И он знал, зачем она ему. Он ее захотел. Захотел так, как не хотел ни одну женщину до…и как не смог хотеть ни одну женщину после. Кроме этой. Которая так похожа. Которая каким-то дьявольским образом пахнет, как она, говорит, как она, и дышит, как она.