Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова - Андрей Венков

И юный Бакланов перестал «чудесить» не потому, что пожалел свою спину или престарелого родителя или же оного родителя убоялся, а потому что корпусной командир, генерал Рот, лично благодарил его за подвиг, и ему, юному Бакланову, не надо было теперь ни себе, ни другим ничего доказывать. Он самоутвердился.

От Камчика русские войска двинулись за Балканы, перешли главный Балканский хребет и 10 июля стали спускаться в долину, перенося военные действия в самое сердце турецких владений.

Начальник штаба армии граф Толь писал на Дон атаману Кутейникову, что донские казаки дерутся прекрасно, особенно хвалил полки Бакланова, Ежова, Борисова, Ильина и Чернушкина.

На пути нашего авангарда по правую сторону речки Инжакиой стояли 7 тысяч сераскера Абдурахмана-паши. Но авангард это не смутило. 4-я уланская дивизия и два донских полка, Ежова и Бакланова, атаковали. Турки побежали. Уланы свернули к показавшемуся морскому берегу (лошади мореные, и надо было русский флот разглядеть), а казаки гнали бегущих 10 верст, захватили 7 знамен и 400 пленных. 11 июля с боем прошли Мисемврию и Ахиоль. 12 июля полк Бакланова выступил на рекогносцировку к Бургасу. В городе, знали казаки, большие запасы, сам город большой.

Навстречу казакам вышли из Бургаса 700 турецких кавалеристов. Старый Бакланов, Петр Дмитриевич, не сомневаясь, бросил своих казаков в бой. Опрокинули турок, ворвались на плечах бегущих в город, взяли, захватили орудия. Под юным Баклановым в этом бою убили лошадь, и он последним вошел в сдавшуюся крепость. Вскоре подошли гусары. Спор вспыхнул, кто взял город. Отец, не уступая, направил рапорт по команде и своего добился. Наградил его Государь за лихое взятие Бургаса орденом Святого Георгия 4-й степени.

Гусары, участвовавшие в той кампании, кстати сказать, не понравились и прапорщику Торнау, которого мы здесь часто упоминаем. Они показались юному немчику «отуманенными чадом разгульной жизни». Бросились в глаза их «необузданное нахальство, готовность заводить ссоры, стреляться за ничто и безумная трата денег, чтобы показать преимущество над пехотными».

Бегущие турки оставили генералу Роту 10 орудий (кроме найденных в крепостях), 11 знамен и до 3000 пленных, убитыми же потеряли 1500.

Но и сами победители из-за палящего зноя, плохой воды и пристрастия к неспелым фруктам теряли сотни и тысячи заболевшими. Особенно много гибло молодых рекрутов, прибывших с дальнего севера в совершенно непривычный для них южный климат. К августу в строю оставалось тысяч 25, не более.

Торнау вспоминал, что чума, от которой до того времени успели уберечь главные силы армии, охватила Болгарию, Молдавию, Большую Валахию. Курьеров, проскакавших через эти земли, и их бумаги окуривали хлором. Почтовые станции опустели, ямщики, пережившие заразу, прятались в лесах, их лошади паслись без надзора около воды. Встречались маркитантские телеги, переполненные товаром, вином и съестными припасами. Около них лежали мертвые лошади и тела хозяев, умерших от чумы. Никому и в голову не приходило присвоить осиротевшее добро. Проходящим войскам было приказано сжигать все, что будет найдено на дороге: повозки, платье, товар.

Города замолкли и опустели, две трети лавок были наглухо затворены, дома оцеплены чумными караулами, повсюду дымились навозные кучи, встречные далеко обходили друг друга. Одни русские офицеры и солдаты беззаботно прохаживались по безлюдным улицам, где можно было, и заходили в лавки и трактиры, будто были застрахованы от смерти.

За Балканами, если судить по воспоминаниям Бакланова, полк в серьезных сражениях больше не участвовал. Казаки стояли на морском берегу, разглядывали паруса русских кораблей, которые белели и при лунном свете. Восточнее генерал Редигер с боем брал Айдос, а генерал Шереметьев бил турок у Ямболя. Затем сражались у Сливно и наконец пошли на Адрианополь.

6 августа казаки Бакланова в составе отряда Жирова вошли в Ханли-Энеджи.

Казаки генерал-майора Жирова заняли посты свои по высотам, окружающим город, а ребята из полка Ильина доходили и до Царьградской дороги.

8 августа армия без боя вошла в Адрианополь.

Войсковой старшина Константин Ханжонков, служивший в полку Бакланова с 9 июля 1829 года, в своем послужном списке упоминает 6 августа сражение с турецким отрядом Ибрагим-паши близ реки Провидие, а уже затем «занятие 2-й столицы Турецкой империи Адрианополя». Так что в Адрианополе полк Бакланова побывал.

«Веселое, беззаботное время проживали мы тогда посреди трудов, лишений и вседневных болезней, имея перед собой неприятеля, а за собой чуму», – вспоминал Торнау.

Разбитые, павшие духом турки просили мира. У них отобрали кавказское побережье с Анапой и Поти и Ахалцихский вилайет. Все завоевания на Балканах и за Балканами так и не удержали. Турция лишь признала независимость Греции и даровала автономию Сербии, Молдавии и Валахии. На сетования недовольных сведущие люди объясняли – у нас в Адрианополе, когда мир подписывали, в строю оставалось 7000…

Молодежь миру не обрадовалась. Что ждало войска в России? Скучные стоянки по деревням, кордоны по берегам пограничных рек. Многие еще не навоевались, война им не надоела, и, незнакомые с политическими комбинациями, мечтали юные офицеры о взятии Царьграда, в виду которого остановилась русская армия.

Обошлась война России в 80 000 жизней. Из войск, перешедших Прут в апреле 1828 года, домой вернулось меньше четвертой части.

В этой войне, как мы знаем, Яков Бакланов открыл счет своим наградам. 30 мая 1829 года – орден св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость» («…за отличие при разбитии армии верховного визиря при с. Кулевичи»). 11 июля 1829 года – орден св. Анны 3-й ст. с бантом («…за отличие в делах при покорении турецких городов Месемврии и Ахиолло»).

Постепенно командование стало отводить войска с занятых турецких территорий. 8 ноября 1829 года полк выступил на зимние квартиры в Румилию и, судя по послужному списку того же Ханжонкова, 16 ноября остановился зимовать в селении Керменьли.

В конце 1829 года всем донским полкам присвоили номера. Полк Бакланова получил № 14.

21 апреля казаки двинулись походом через Балканы и Дунай в Бессарабию и стали по Пруту, где и несли пограничную стражу с 29 июня 1830 года по 14 августа 1831-го.

За участие в прошедшей кампании полку пожаловали знамя «За отличие в турецкую 1828—29 войну». Знамя было синего цвета с изображением государственного герба в центре полотнища и с вензелями Николая I по углам. Все это, конечно, в полку отметили. Но в целом служба тянулась скучная. Севернее, в Царстве Польском, шла война, сыпались на тщеславных юношей чины и награды. И славный главнокомандующий Дибич-Забалканский там же был. Но закончили усмирение Польши без полка Бакланова № 14. Да и Дибич от холеры помер. Накануне своей неожиданной кончины промочил он ноги, прогуливаясь по лагерю, за ужином неосторожно поел спаржи, вследствие чего ночью обнаружились у него признаки холеры, и к утру (29 мая 1831 г.) его не стало.

14 августа 1831 года, после 6 лет службы, полк отправился на Дон. Хорунжий Яков Бакланов, как и все прочие чины, числился в полку по 19 октября 1831 года.